Австралийцы в составе британского экспедиционного корпуса на Севере России в 1918-191

[Samuray-08]

Австралийцы в составе британского экспедиционного корпуса на Севере России в 1918-1919 гг.
Автор: Владимир Крупник

Источник www.almanacwhf.ru/index.php?option=com_content&...


Гражданская война на Севере России глазами австралийцев

Вскоре после выхода революционной России из числа участников Первой Мировой войны Великобритания отправила военную миссию, состоящую из 560 человек, в российские порты Мурманск и Архангельск. Целью миссии было обучение воинских частей Белой Армии и гарантии того, что большое количество военного снаряжения и материалов, доставленных ранее для снабжения царской армии, не попадет под контроль германских войск. Миссия, высадившаяся в Архангельске, была сформирована на добровольной основе и состояла из британцев и военнослужащих из подразделений различных доминионов Великобритании. Она включала в себя шестерых австралийцев – трех офицеров и трех сержантов. Несколько австралийских добровольцев были включены в так называемое подразделение Elope, которое высадилось в Мурманске. В Мурманске осталась миссия Syren (Сайрен). В августе-сентябре сюзники начали наступление на запад к Онежскому озеру и на юг вдоль Вологодской железной дороги. В тылу наступающих находились подразделения Белой армии. Красная армия не оказывала существенного сопротивления наступающим, так как новый фронт Гражданской войны не представлялся большевистскому командованию важным. Так началась военная кампания, которая, как писал много лет спустя австралиец Джек Келли «была цепь неудач, предательств, трудностей, бунтов и опасных экспериментов…»

Одиннадцатого ноября 1918 года Германия капитулировала. Наступившая северная зима сковала активность союзников, однако им постоянно приходилось вступать в бой с контратакующими частями Красной Армии. Большинство австралийцев в это время находились в частях Белой Армии в качестве военных советников. Сержант Перри, оказавшегись в Мурманске, сразу же окунулся во взрывоопасную атмосферу Гражданской войны. Об этом свидетельствуют записи в его дневнике:
25 июня. Находимся в боевой готовности, группа русских солдат повела себя подозрительно, они убили своего командира и разбежались...
26 июня. Беженцы, по их рассказам, пережили страшные времена.
27 июня. Посетил дом, в котором живут беженцы, от их рассказов (о жестокости большевиков – ВК) волосы встают дыбом.


В Архангельске Перри показалось, что горожане, «кажется, с радостью принимают британцев». Однако, дневниковые записи свидетельствуют, что спокойствие в городе было кажущимся:
30 августа. Какой-то большевик начал стрельбу в парке. Был пойман после
погони.
30 октября. Всем приказано быть наготове. Беспорядки в Бакарице.
2 ноября. Шестеро шпионов расстреляно на другом берегу реки.

Вот что пишет о раннем этапе деятельности миссии сержант Джек Келли:

После того, как мы основали свою базу в Архангельске, миссию в течении нескольких дней захлестнула волна добровольцев, желающих вступить в так называемый Славяно-Британский Легион и помочь в победе над большевизмом. Таковым было официальное мнение об их намерениях, но те из нас, кто имел дело с этой толпой, знали ситуацию куда лучше. Их влекла не глубокая ненависть к революционерам и желание восстановить монархию Романовых, а привлекало то, что Легион должен был быть снабжен стандартным снаряжением британской армии, той же формой и тем же рационом, что и обычный томми (кличка британского солдата – В.К.), с жалованьем 100 рублей в месяц (деньги небольшие, так как по свидетельству Перри небольшая семья в Архангельске еле сводила концы с концами на жалованье 2000 рублей в месяц - ВК).

Никому и в голову не приходило упускать такую возможность, отсюда и наплыв добровольцев. Результатом стало создание пестрой толпы людей, объединенных в так называемую армию. По памяти могу сказать, что в легионе было восемь национальностей – русские, поляки, финны, литовцы, латыши, чехи, эстонцы и китайцы. Да, даже Китай был представлен людьми, которые до революции работали на рудниках и лесозаготовках в Сибири. Лично я был назначен командовать ими приказом британского штабного офицера на основании предположения, что я могу говорить по-китайски, в чем я так и не стал его разубеждать...

В начале декабря взбунтовались солдаты расквартированного в Александроневских казармах 1-го Архангельского полка белых. Вот что вспоминал об этом Келли:

Когда солдатам этого полка пришло время отправляться на фронт, все они неожиданно проявили тупость и упрямство, достойное армейских мулов. Они уселись на свои вещмешки, объяснив, что воевать – не их дело. После короткой консультации в штабе был выпущен ультиматум, в котором им давалась возможность обдумать свое решение, и, чтобы вернуть их с неба на землю и помочь прийти в себя, вокруг их казарм были расставлены пулеметы. Им было сказано, что срок ультиматума истекает в два часа дня, и, если они будут настаивать на своем, пулеметчики немедленно откроют огонь по казармам. Эти солдаты, которых пышно именовали Белыми русскими, были расквартированы в Александроневских казармах. Это было массивное здание с кирпичными стенами исключительной толщины. Так как к назначенному сроку перемен в настроении солдат не произошло, пулеметчики открыли огонь, как и было обещано. Результат был удручающим: пулеметный огонь по стенам этого здания имел такой же эффект, как и стрельба из дробовика по бетонному доту. В штабе вновь посовещались и было решено использовать другой вариант. Через дорогу от казарм была установлена гаубица. Расчетом командовал обученный нами русский офицер. Первый выстрел не достиг цели, но второй снаряд сделал свое дело: он разорвался на подоконнике второго этажа, и те, кто собрался в этой части здания, получили по полной. Бунтовщики ринулись искать убежища. Пулеметы были все еще на своих местах, пулеметчии (по свидетельству Перри – американцы – ВК), расположенные напротив дальней стороны здания, не поняли, что происходит и, увидев людей, выбегающих из здания, открыли огонь. Мятежники быстро подняли руки вверх, но много людей было ранено.

Их построили и потребовали назвать зачинщиков. Однако, они отказались предоставить подобную информацию, и тогда каждый десятый был отведен в сторону и уведомлен о предстоящем расстреле. Это возымело эффект, и зачинщики были названы. В тот же полдень 12 человек окончили свой жизненный путь. Вы можете себе легко представить, насколько «эффективной» боевой частью был этот полк, когда он, в конце концов, добрался до фронта…

Келли вспоминал, что британцы пытались сформировать антибольшевистские подразделения из числа военнопленных красноармейцев (в конце 1918 года их в руках союзников было более 20 000, что свидетельствует о невысокой боеспособности тогда еще только формирующейся Красной армии):

Был разработан план для того, чтобы склонить военнопленных к вступлению в наши части. Их могли привлечь лучшее чем с военнопленными обращение, возможность экипироваться на уровне британского солдата: одежда и питание несравненно лучшее, чем то, что они имели бы в гражданской жизни, в царской или красной армии. Скорее всего, однако, наиболее привлекательной для них была возможность вновь попасть на фронт и перейти к своим, обретя свободу.

Это батальон был признан боеспособной частью и со временем был направлен на фронт вместе с группой британских офицеров и сержантов. Батальон пробыл на своем участке всего несколько часов, когда начался неизбежный бунт. Все британцы (семь или восемь) были хладнокровно убиты. Первым пал всеми нами любимый австралиец капитан Браун, успевший уложить шестерых большевиков…

Впрочем, по свидетельству Келли, бунтовали не только русские. Бунтовали французы, итальянцы, англичане, американцы. Уже в первые месяцы интервенции среди солдат многонациональных интервенционистских сил началось брожение. Они все чаще задавали вопрос о том, что если дело белых правое, то почему они сами не могут о себе позаботиться? Почему они все время наносят удары в спину? Дошло до того, что французский батальон, отведенный на отдых в Архангельск, отказался возвращаться на фронт. Солдаты заявили, что если надо, они примут участие в обороне города, но на фронт не поедут...

Определенно, известия об этом попали в европейские столицы, об этом стали писать газеты, настроившие общественное мнение против бессмысленной интервенции. Правительства союзных государств пришли тем временем к выводу о необходимости вывода своих войск из России, опасаясь эскалации новой непопулярной войны. Однако ранней весной на север России пришли сведения об успехах Белой Армии на востоке и юге России. Было решено укрепить группировку союзнических сил для обеспечения наступления на юг с целью соединения с армией Колчака. После этого планировалось эвакуировать экспедиционный корпус. Обновленный экспедиционный корпус (North Russia Relief Force – NRRF) должен был состоять из двух бригад под командованием генералов Грогана и Сэдлиера-Джексона. Корпус по-прежнему формировался на добровольной основе. Всего в NRRF записалось около 150 австралийцев. Что же было причиной довольно большой активности австралийцев при записи в экспедиционный корпус? Некоторые из них прибыли в Великобританию слишком поздно и не успели повоевать – им хотелось понюхать пороху до возвращения на родину. В то же время были те, кто, успев отличиться в предыдущих боях, еще не навоевались всласть.

В июне-июле 1919 года бригада Сэдлиера-Джексона, в которой находились австралийцы, была переправлена в Архангельск. Несколько рот были сразу же отправлены вниз по Северной Двине в деревню Березник, расположенную рядом с линией фронта, на смену ранее находившихся там частей корпуса. Союзники держали фронт вместе с батальоном Белой Армии. Седьмого июля 1919 года одна из рот батальона взбунтовалась и перешла на сторону красных. Несколько офицеров, в том числе британцев, были убиты. Бунт произвел крайне негативное впечатление на командующего NRRF генерала Айронсайда, который перестал доверять частям Белой Армии и начал склоняться к мысли о необходимости скорейшего вывода союзных войск из России. Тем временем в Архангельск прибыли батальон Королевских Фузильеров и 201-й пулеметный батальон, включавшие значительное количество австралийцев. Шестнадцатого июля британцы получил приказ укрепить позиции вдоль идущей на запад в сторону Онеги железной дороги: британцы получили сведения о предстоящем наступлении Красной Армии. Наступление должно было сопровождаться восстаниями среди местного населения и в частях Белой армии, вследствие чего на союзников были возложены и полицейские задачи. Британским частям удалось справиться с задачей – ненадежные пробольшевистски настроенные подразделения были расформированы и разоружены. Их заменили британцы, австралийцы и лояльно настроенные по отношению к союзникам белые части. Рядовой Робинсон позднее так вспоминал этот период своей службы:

В этом районе мы в основном патрулировали лесные просеки и атаковали большевиков везде, где бы они не пытались закрепиться. Как-то мы атаковали одну из их крупных пулеметных точек. Многие из них были убиты. Большевики не побеспокоились о том, чтобы убрать трупы своих солдат и оставили их гнить на месте. Мы не понесли никаких потерь.

Вероятно, об этом же столкновении сделал заметки в своем дневнике австралиец пулеметчик Уилфред Йоман:

Пятница, 25 июля. Патруль уходит в 4 утра. 9 из нас присоединяются к примерно 90 пехотинцам и идут искать большевиков. Отряд выдвигается на 3-4 мили влево от 450-й версты и натыкается на большевиков числом около 350 в их же лагере. Наши атакуют, в итоге убито около 70 большевиков, захвачен склад боеприпасов и 5 пулеметов. У нас 5 раненых…

Двадцатого июля русские подняли бунт на реке Онеге. Тогда и погиб вместе с несколькими британцами, оказавшимися в гуще событий, капитан Австралийской армии Аллан Браун, который был застрелен и исколот штыками. Вот что написал об этом бунте Йоман:

Услышал о бунте в русском батальоне. Их первый состав «сорвался» с фронта, полагая, что они доберутся до Архангельска; они смеялись и были в хорошем расположении духа… Наше отделение заняло огневую позицию и навело пулеметы на их состав в тот момент, когда он появился в Обозерской. Здесь русский полковник приказал им покинуть вагоны без оружия, построиться и потребовал назвать имена зачинщиков бунта, но ответом было молчание. Тогда он приказал выйти из строя каждому десятому (в общем, набралось 18 человек), которых увели под охраной поляков. Со вторым составом обошлись тем же образом и расстреляли каждого десятого следующим утром в 5 часов, заставив их рыть себе могилы.

Воскресенье, 27 июля. Встал в 8 утра. В 9-30 восемь русских бунтовщиков были расстреляны на краю леса. Наши ребята водили пленных большевиков рыть для них могилы. Те здорово струхнули, думая, что роют могилы для себя…

Примечательно, что Йоман был не единственным иностранцем, который отметил особенное рвение солдат польского батальона в расстрелах русских бунтовщиков. Об этой не очень известной странице российско-польских отношений писали и другие участники интервенции...

Двадцать второго июля большевики начали наступление вдоль железной дороги, в ходе которого им удалось захватить шесть блокпостов. Но уже ночью следующего дня их атаки были остановлены. Наутро, проведя серию контратак, британцы отбили у врага все оставленные позиции. Днем один из патрулей наткнулся на готовящийся к контратаке красноармейский отряд численностью около 300 человек. Рота, состоящая в основном из австралийцев, неожиданно атаковала большевиков, нанеся им тяжелые потери и обратив их в бегство. Самим австралийцам удалось обойтись без потерь. Неделю спустя произошли новые столкновения, в которых на стороне британцев участвовали и подразделения Белой Армии. Отряду, состоящему из австралийцев, было приказано захватить большевистское орудие, расположенное на второстепенной железнодорожной ветке. Атака удалась, в бою были захвачены большие трофеи и около 200 пленных.

После того, как союзники установили контроль за железной дорогой, генерал Айронсайд принял решение нанести удар по позициям Красной Армии на реке Двине. Большевики занимали оборону по обоим берегам реки, их численность достигала 6000 человек. Позиции были хорошо укреплены, снабжены дотами и проволочными заграждениями. Для наступления была выделена бригада генерала Сэдлиера-Джексона – два батальона Королевских Фузильеров, две пулеметные роты, саперная рота и белогвардейская бригада. Артиллерийская поддержка обеспечивалась 22 орудиями. Десятого августа, после артиллерийской подготовки, в которой использовались дымовые снаряды и снаряды с горчичным газом, союзники быстро взяли села Чудиновка, Кочимака и Слудка. Отличившийся в этом бою австралиец рядовой Брукс позднее был награжден медалью за отличие. Несколько позднее союзники захватили деревни Борок и Городок. Однако, ближе к концу дня красноармейцы в контратаке вынудили союзников под угрозой окружения отступить с потерями из Слудки. В этом отступлении отличился австралиец капрал Салливан. Его взвод вел арьергардный бой и был вынужден отступать по топкой пойме Двины. Офицер и трое солдат начали тонуть в болоте, и Салливан, заметив это, не задумываясь прыгнул в воду и спас всех четверых. За этот подвиг он был представлен к высшей награде Британской Империи – Кресту Виктории.

В этом бою принял участие восемнадцатилетний пулеметчик австралиец Эрнест Хиткоут, не успевший попасть на фронты Первой Мировой войны. Он оставил воспоминания, которые не оставляют сомнений в возросших боевых качествах окрепшей Красной Армии, нанесшей тяжелый урон британцам и белогвардейцам. Он так описал завершающий эпизод арьергардного боя:

Два наших пулемета, расположенных уже на противоположном берегу,открыли огонь и, несмотря на большое расстояние, вынудили большевиков отступить в поисках укрытия и дали возможность всем перебраться через болото. Передо мной была печальная картина – из трясины торчали руки и ноги, люди предпринимали последние усилия, чтобы выбраться. В этом бою мы потеряли 42 человека…

Меткий большевистский снаряд убил двух товарищей Хиткоута из его пулеметного расчета, сам он был тяжело ранен и уцелел просто чудом после долгих блужданий по лесу вместе с несколькими десятками британцев (на самом деле, в основном канадцев и родезийцев). Хиткоута несли на носилках пленные красноармейцы... Вот что он вспоминал много лет спустя:

Несколько пленных добровольно вызвались провести нас в Якаслевское, где была наша база. Вместо этого один из них вывел нас на большевистский лагерь, но в нем было только около 20 человек, и мы одолели их, потеряв трех человек и взяв еще девятерых пленных. Проводник был немедленно расстрелян. Мы были голодны и хотели пить и целый день бродили по лесу без еды и воды, боясь наткнуться на большевиков, которые, как мы полагали, преследовали нас. Так оно и было, так как в ту ночь мы опять вступили в бой... Мы потеряли только одного человека раненым, в то время как у большевиков было 18 убитых и около 20 раненых. Наши пленные тоже пострадали – около 40 из них были убиты и ранены, кто-то из них удрал в лес. Один из нас предложил расстрелять остальных пленных, но офицер и слышать об этом не хотел и сказал, что они будут нести носилки...

Одиннадцатого августа в Архангельск прибыл генерал Ролинсон для того, чтобы заменить Айронсайда на посту командующего NRRF и провести эвакуацию. Он высоко оценил наступательные действия союзных сил, заметив, что после этого большевики уже не смогут помешать безопасной эвакуации. Однако, до эвакуации австралийцы приняли участие еще в одном бою в районе села Емца, расположенного на железной дороге. Атака союзников предназначалась для укрепления позиций Белой армии перед уходом британцев. Двадцать девятого августа объединенный отряд австралийцев и белогвардейцев внезапно атаковал красноармейские укрепления, однако большевики оказали яростное сопротивление. Во время атаки под сильным огнем сержант Сэм Пирс проделал проход в проволочном заграждении, после чего забросал гранатами вражеский дот, заставив его замолчать. Через несколько минут он был убит пулеметной очередью. За этот бой Пирс, участник сражений во Франции и Бельгии, был посмертно награжден Крестом Виктории. В этой же атаке был тяжело ранен и потерял ногу еще один австралиец - сержант Хилл. Получил ранение и рядовой Робинсон, причем его жизнь спасла отразившая пулю Библия, которую он всегда носил в нагрудном кармане. К концу боя большевики отступили за реку Емца, взорвав за собой железнодорожный мост. Союзники взяли в плен около тысячи красноармейцев.

В боях за Емцу принял участие пулеметчик Йоман. Судя по его дневниковым записям, Красная армия образца лета 1919 года была гораздо боеспособнее, чем в 1918 году. Заметно возросла и ее огневая мощь, в боевые действия вступали бронепоезда, авиация, речные мониторы. Джек Келлли также вспоминал, что «красноармейцы отнюдь не были второразрядными бойцами». Однако, красноармейцы по-прежнему нередко бросали свои позиции, часто сдавались в плен. Случалось, интервенты и белогвардейцы тут же бросали пленных в бой против своих же... К этому моменту в составе белых частей остались наиболее боеспособные и лояльные подразделения (их Йоман называет колчаковцами), и, как пишет австралиец, они яростно сражались с большевиками. Тягостно читать о том, как русские по обе стороны фронта расстреливали русских:

4 сентября. Был в карауле с 1 до 3 ночи. Только вернулся, как услышал близкую стрельбу. Узнал, что отряд большевиков атаковал Большие Озерки, но был отброшен… Все утро моросит. В плен попал большевистский командир, в его дневнике запись о том, что он приказал расстрелять пленных – четырех русских и двух англичан. Его уводят четверо русских офицеров и расстреливают из револьверов.

В течение следующих четырех недель союзники передали белогвардейцам все захваченные у большевиков позиции и ушли в Архангельск. Здесь они не забыли уничтожить скопившееся в порту огромное количество военного снаряжения, как будто понимая, что вскоре город будет захвачен большевиками. За четыре дня, к 27 сентября, все британские войска были эвакуированы из Архангельска.

Немало места австралийцы уделяют внимания в своих воспоминаниях и дневниках взаимоотношениям с гражданским населением Севера России. Судя по всему, простые русские люди относились к интервентам в лучшем случае равнодушно, а зачастую – враждебно. Вот что писал об этом Джек Келли:

Сторонники большевиков были везде. Далеко не все они служили в Красной армии, но все взрослые мужчины подозревались в большевизме. Опасность получить нож в спину или удар по голове присутствовала всегда. В штабе считали ситуацию столь серьезной, что вышел приказ, предписывающий всему британскому контингенту носить гранату в кармане в то время, когда с собой нет обычного оружия. Мне казалось это аналогичным ношению в кармане тигровой змеи для отражения атаки тайпана. Если большевик промахнется, разрыв гранаты сделает свое дело. Вскоре на собственном опыте я убедился, что этот план был не столь идиотским, как могло показаться. Это случилось, когда меня прижала в углу и начала угрожать группа враждебно настроенных русских моряков. Я вытащил гранату, выдернул чеку и сказал им на скудном русском и простом английском, что если пожелаю, то «возьму с собой» некоторых из них. Сработало. По счастью, это была единственная ситуация, в которой мне пришлось прибегнуть к подобному блефу.

Вместе с тем, австралийцы, служившие в Архангельске, были желанными гостями в домах зажиточных русских, которые, естественно, относились к ним намного приветливее простых людей. Сами австралийцы были очарованы русским гостеприимством и красотой русских женщин из привелигированных слоев общества (об этом писали и Келли, и Перри). О простых женщинах из рабоче-крестьянской среды Келли отзывался очень пренебрежительно. Ну а о русских мужчинах отозвался более чем высокомерно, написав с иронией, что «они немного напоминают мужчин». Впрочем, высокомерие по отношению к русским прорывается и в дневниках пулеметчика Йомана, который в промежутке между боями попал на деревенский праздник в селе Обозерском (примечательно, это было совсем рядом с линий фронта!):

Вторник, 19 августа. Встал около 8-30. Все офицеры с 7-8 ребятами из нашего отделения ушли на патрулирование. Чистил Викерс и после обеда пошел на аэродром смотреть выступления русских казаков, исполняющих на скаку разные трюки. Деревенский народ появился в своей лучшей воскресной одежде, превосходящей по безвкусию любое воображение.

С белыми офицерами у интервентов, судя по всему, были неплохие отношения. Перри оставил заметки в дневнике об игре в хоккей с мячом между британской и русской командами. Британцы выиграли 2:1, Перри забил гол и умудрился подраться с русским офицером, позволившем себе в игре недозволенный прием. Бывало и такое.

Интерес представляют заметки Келли о коммерческих способностях русских, у которых британцы приобретали свежие продукты. Его поразило обилие у русских британской валюты, имевшейся у них «всегда и в любом количестве». Откуда было это богатство, так и осталось загадкой для австралийца.

Подводя итоги, можно отметить, что и воспоминания, и дневники австралийцев – участников британской интервенции наводят на мысль о том, что положение Белого Дела на Севере России было безнадежным с самого начала, а сама интервенция – бессмысленной тратой огромных средств и, самое трагическое, по словам Джека Келли, людских жизней – жизней более чем 400 британцев, большинство из которых до этого сумело выжить в мясорубке Западного фронта...

В Австралии участие австралийцев в боевых действиях на севере России почти не привлекло внимания и вызвало даже некоторую критику в прессе. Союзная экспедиция мало помогла Белому Делу. Она лишь на несколько месяцев отсрочила падение Архангельска и не оказала существенного воздействия на ход Гражданской войны в России. Более того, ассоциация белогвардейцев с иностранными интервентами только помогла большевикам в патриотической пропаганде.

@темы: история, Россия, война, Гражданская война, Австралия