АРМИЯ И ДИКТАТУРА: ЧИЛИЙСКИЕ ВООРУЖЁННЫЕ СИЛЫ ПРИ ПИНОЧЕТЕ

[Samuray-08]

А.А.Зайонц

АРМИЯ И ДИКТАТУРА: ЧИЛИЙСКИЕ ВООРУЖЁННЫЕ СИЛЫ ПРИ ПИНОЧЕТЕ


Изучение армии чрезвычайно важно при анализе любого политического режима. Силовые структуры являются становым хребтом власти, выполняя оборонительную, агрессивную (навязывание воли стоящих во главе элит), созидательную (участие в гражданских делах, помощь при чрезвычайных ситуациях), а так же защитную (лоббирование своих интересов в правительстве) функции.

Анализируя особенности политического режима Чили в 1980 — 1990 гг., нельзя не уделить пристальное внимание чилийской армии как основному механизму управления государством в период диктатуры и даже во время перехода к демократическому правлению. Роль армии и по сей день велика в Чили.

В данной статье автор стремился рассмотреть развитие чилийской армии как своеобразного фактора политической власти в XX веке в общих чертах, определить роль армии во время диктатуры Пиночета, и место, которые заняли люди в форме при демократизации политического режима в начале 1990-х гг.


Вооружённые Силы и чилийцы: народ и армия едины?

Известный советский историк А.Ф.Шульговский выделяет две противоречивые тенденции, характерные для чилийских вооружённых сил в целом на протяжении XX века: «Одна была связана с идеями "мессианства", "провиденциализма армии", которая в критические для страны периоды должна выйти на политическую авансцену как спасительница нации. Другая традиция в армии связана с демократическими патриотическими идеалами служения народу», которая восходит к гражданской войне прошлого века, «когда части армии сражались на стороне правительства Бальмаседы»1.

Стоит отметить, что для чилийского общества своеобразный культ армии, овеянной славой побед в войнах XIX века (чилийские вооружённые силы дважды в 1837 — 1839 и 1879 — 1883 гг. разгромили Перу и Боливию) — чилийская армия не знала поражений, была хорошо обучена и подготовлена профессионально с помощью западных (особенно немецких) инструкторов ещё в конце XIX — начале XX века2, дисциплинированна — характерен в большей степени, чем для большинствеа других стран Латинской Америки, и чилийцы гордились этим. В 1930-х — начале 1970-х гг. чилийская армия воспитывалась (и воспринималась так в обществе) как профессиональный институт на службе конституционного режима, стоящий в стороне от политики, строго аполитичный, в отличие от большинства латиноамериканских республик, что также составляло предмет гордости нации. В день 18 сентября, годовщину независимости Чили (1810 г.), ежегодно проходили военные парады по Аламеде, центральной магистрали столицы, очень торжественные, нарядные, с тамбурмажором во главе, а по обеим сторонам толпы восторженных граждан приветствовали военных3. Так же широко отмечаются до сих пор Дни Сухопутных войск [Dia del Arma de Infanteria] 7 июня, в честь взятия чилийскими войсками Арики во время второй тихоокеанской войны4. В то же время как-то забылось, что чилийская армия была не только носителем демократических традиций (в 1924 — 1932 гг. армия непрерывно вмешивалась в политику, устраивала перевороты, притом часто в пользу демократических и левых сил — эти традиции тоже были: восстания революционных моряков в 1931 г. и установление в июне 1932 г. «социалистической республики», в сентябре 1932 г. — свержение диктатуры Давилы и восстановление демократического конституционного режима), но и нередко использовалась как карательная сила против народа. Самый яркий пример — расстрел бастующих горняков в Икике в декабре 1907 г., когда были убиты (пулемётным огнём) тысячи человек, в том числе женщины и дети, и это осталось безнаказанным. В 1934 г. армия участвовала в подавлении волнений сельских тружеников. В 1921 и 1925 гг. — горняков. И в 1940-е5 — 1960-е гг. солдаты не раз использовались для подавлении забастовок, уличных выступлений трудящихся (в том числе и воинские части под командой офицера Пиночета — см. приложение).

В 1960 — 1970 гг., когда по всей Латинской Америке росло социальное движение, проходили реформы, армия стала вовлекаться в социальную деятельность (строительство дорог, школ, больниц в сельской местности). Правительство Альенде старалось активно вовлечь военных в эти преобразования, назначало их на видные административные посты (директорами предприятий и т. д.). Участние в подобной деятельности провозглашалось патриотическим долгом армии. Это тоже способствовало вовлечению военных в политику. С другой стороны, долговременный курс на отстранение армии от политики, на превращение в сугубо «профессиональный институт», превратили её в автономный организм, независимую от властей «вещь в себе». И в условиях обострения социально-политической борьбы в стране в конце 1960 — начале 1970 гг. в армии подспудно вызревали настроения в пользу вмешательства в ситуацию. Уже в октябре 1969 г. (мятеж генерала Вио) часть вооружённых сил выступила против политики легитимного правительства.

Обострение политического противоборства в стране, вульгарный антимилитаризм левацких элементов, призывы заменить армию вооружёнными пролетариями, подстрекательства рядовых (моряков особенно) против высшего офицерства, семейно-гражданские и материальные связи офицерства со средними и высшими слоями общества, пострадавшими от преобразований, ухудшения экономического положения и снабжения, удаление Пратса и других военных в марте 1973 из правительства под давлением левацкого крыла Народного Единства (Альтамирано, соцпартия) — всё это подорвало позиции лояльного левому правительству крыла в армии, привело к преобладанию в ней правых. Этим воспользовались заговорщики, действовавшие в контакте с ЦРУ, которое тоже играло в стимулировании этих процессов далеко не последнюю роль.

Абсолютизация конституционными властями в течение десятилетий курса на неучастие армии в политике и, соответственно, невмешательства правительства во внутренние дела армии, обернулось тем, что в осложнившейся ситуации неподконтрольная правительству армия смогла сама захватить власть.

@темы: история, Чили, Пиночет, армия

Comments

[Samuray-08]

продолжение

Во время правления Пиночета неуклонно росли затраты на содержание такого карательного органа и средства «умиротворения» населения, как карабинеры (военизированная полиция), за счёт других войск. Если в 1973 году больше всего средств тратилось на Флот и Военно-воздушные Силы, что объяснялось необходимостью закупки дорогой техники, то уже с 1974 года очевиден процесс снижения объёмов финансовых флота, ВВС и сухопутных сил и увеличение финансирования Карабинеров. По данным Пентагона, крупные средства вкладывались в модернизацию их материальной базы: были созданы новые департамент Информации, департамент Телекомуникаций, расширен департамент Разведки, введены курсы повышения квалификации для офицеров-карабинеров.

Это способствовало развитию «тоталитаристских тенденций и облегчило отделение вооружённых сил от остального общества в большей, по сравнению с армиями других государств, степени». Известный чилийский политик-социалист Клодомиро Альмейда писал: «Давно прошли те времена, когда наши вооружённые силы были выражением вооружённой воли народа.., которая отражала бы в действии широкое гражданское согласие».

Пиночетовская конституция, принятая на плебисците 1980 г. под дулами пулемётов, впервые предоставила военным право голоса. Военные были защищены специальными законами. В 1981 году декретом-законом 3627 было установлено: тот, кто попытается покуситься на жизнь военного, будет осуждён по кодексу военной юстиции в военное время, а это означало смертную казнь.

Военные были практически неподсудны. В 1984 году были внесены изменения в Кодекс Военной Юстиции: законы 18.342, 19.431 и 18.472 дали привилегии офицерам, находящимся под следствием, закон 18.432 создал новые возможности освобождения от ответственности [eximentes de la responsabilidad] для военных, закон 18.667 квалифицировал как «секретный» широкий спектр вещественных доказательств. По пиночетовским законам военные суды могли разбирать дела гражданских лиц. Бывший министр, военный судья и преподаватель Высшего института карабинеров Ренато Астроса Эрерра заявил, что в 1986 году «в 95 процентах всех дел, которые слушались в военных трибуналах, обвиняемыми являлись гражданские лица».

Для действия военных трибуналов были характерны такие черты, как прямой контроль со стороны командующего ВС, скоротечность следствия и судебного разбирательства, возможность ведения закрытого дознания, использование ужесточенных наказаний, запугивание защиты. Часто в дознании участвовали офицеры, не имеющие элементарного юридического образования, обвинение выносилось на основе «признаний» обвиняемого, чилийские граждане осуждались за действия, которые не рассматривались чилийском законодательством как преступления, на основе обратного действия закона.

Офицерский корпус в основном был представлен выходцами из средних и зажиточных слоев: «В сухопутных войсках Чили 42 % офицеров относились к крупной буржуазии, 39 % — к зажиточным средним слоям, 19 % — к менее состоятельным собственникам». В офицерской среде традиционно присутствовали германофильские настроения, своеобразный дух пруссачества. В одной из своих речей осенью 1990 года (когда уже начались демократические преобразования) Пиночет заявил: «Наша армия — наследница непобедимой в прошлом веке германской дисциплины, которая в двух войнах XX века держала в страхе Европу, и на полях сражений продемонстрировала военное мастерство на примере фельдмаршалов Роммеля, Манштейна, Рундштедта».

Режим опирался не на массовый офицерский слой, а на верхушку генералитета. Согласно конституции 1980 г., президент был даже лишен возможности увольнять «главкомов родов войск и руководителя корпуса карабинеров, бывших членами хунты, в течение 8 лет, то есть до 1988 года».

Сухопутные силы и войска внутренней охраны (корпус карабинеров) почти в 2,5 раза превысили по численности ВМС и ВВС вместе взятые. Чтобы была возможность сравнить количество чилийских войск на рубеже 1980 — 1990 гг. с количественным составом в 2003 г. приводим следующие цифры (данные почерпнуты из рассекреченного доклада ЦРУ).

В 2003 г., для сравнения, в чилийских сухопутных войсках служило 50 тыс. человек, организованных в семь дивизий и воздушную бригаду, тогда как в начале 1990-х гг. — 124 тыс.; во флоте — 25 тыс. человек, включая 5,2 тыс. морских пехотинцев, против прежних 24,7 тыс.; а в ВВС было задействовано 12,5 тыс. человек (ранее — 15, 3 тыс.); число карабинеров не изменилось и составляло 30 тыс. человек.

В начале 1990 гг., с приходом к власти нового демократического правительства, количество карабинеров не только не собирались сокращать, но были планы с 1991 по 1994 гг. увеличить их численный состав на 4,4 тыс. человек (закон № 19006 от 1990 года). 1 тыс. мест должна была быть занята выпускниками (кадетами) Школы Карабинеров.

Таким образом, процесс демократизации в Чили не сопровождался резким сокращением количества военных. Основное же сокращение проходило за счёт сухопутных войск.

Немаловажен и тот факт, что сухопутные силы имели былее тесные, нежели другие рода войск, связи с ВС США. Взаимодействие поддерживалось также между военно-морскими силами двух стран. Высокопоставленный американский военный адмирал Уэсли Макдональд отмечал, что, даже когда США наложили санкции против пиночетовской Чили, они «ни в коей мере не затронули отношения между флотами, наоборот, эти отношения стали расти». Высокую оценку боеготовности чилийской армии дал контр-адмирал Клинтон В. Тейлор во время проведения совместных учений Унитас.

Большое количество чилийских офицеров прошли подготовку под руководством североамериканских инструкторов в Школе Америк в зоне Панамского канала. Сам Пиночет стажировался в ней в 1965, 1968 и 1972 гг. Нередкими были взаимные дружественные визиты высшими военными чинов двух стран, награждения чилийских офицеров американскими наградами.

Чилийская армия была хорошо оснащена. Наилучшим финансированием отмечены службы обеспечения (которые вполне могли включать дополнительные расходы на разведку и службы политического сыска). На втором месте стояли сухопутные силы и флот, на которых вместе взятых тратилось столько же, сколько и на обеспечение карабинеров.

Чилийская армия финансировалась по специально установленным пунктам бюджета, и, в то же время, получала специальные дополнительные средства от государства, согласно секретным предписаниям. Секретные дотации использовались в особенно крупном масштабе в 1965 — 1968 гг., 1973 — 1976 гг., и особенно в интересующий нас пиночетовский период 1985 — 1986 гг., что свидетельствует о стремлении диктатора скрыть милитаризацию от общественности. Следует отметить для сравнения, что в 1971 — 1973 гг., на которые приходится правление Народного Единства, армия ничего не получала по секретным статьям.

В 1985 г. аналитики Министерства обороны США утверждали, что, «хотя чилийские вооружённые силы являются одними из наиболее профессиональных в Латинской Америке, им продолжает не хватать современного оборудования. Отсутствие доступа к поставкам из США вкупе с экономическими проблемами страны замедляют процесс их модернизации».

Значительное внимание уделялось строительству авиабаз, протянувшихся цепью с севера на юг.

Вооружённые силы часто применялись как полицейский инструмент, например, в 1983 г. диктатор только Сантьяго использовал для разгона августовских демонстрации 18 тыс. солдат. В 1985 г. в поселении Сильва Энрикес для подавления волнений были задействовано 3,5 тыс. военнослужащих. В обоих случаях они были обеспечены тяжёлым вооружением, танкетками, поддержкой вертолётов. Участие армии в репрессиях связывало военных как бы круговой порукой с режимом из-за опасения за свою участь в случае прихода к власти демократического правительства и возможной ответственностью за преступления.

Тысячи солдат были брошены и на подавление первомайских волнений в столице в 1986 г.

Войска располагались во всех крупных городах страны и были готовы моментально подавить волнения: IV дивизия в Икике, I — в Антофагасте, II — в Сантьяго, III — в Консепсьоне, VI — в Вальдивии, 7 бригада — в Айсене и V дивизия — в Пунта Аренас.

Следует отметить, что Карабинеры, чилийская полиция, существующая с 1864 г.39, были военизированы, оснащены танками, тяжёлой техникой и, по сути, являлись армейской структурой.

На наш взгляд, чилийская армия прошла в 1980-х гг. два этапа, превратившись из простого репрессивного инструмента (1973 — 1983) в силу, способную рекрутировать из своих недр офицеров, обладающих известной долей независимости от диктатора (с 1984 г. до конца режима Пиночета). Причём особенно следует выделить 1986 г., когда противостояние группы высших офицеров и президента было весьма серьёзным.

Когда было совершено покушение на диктатора в сентябре 1986 г., аналитики «The Sunday Times» выдвинули предположение, в результате оказавшееся ложным, но точно вписавшееся в канву происходящего: покушение — дело рук военных.

Эта точка зрения разделялась, по крайней мере, 2-мя военными атташе в Сантьяго и одним послом, который за две недели предупреждал диктатора о возможности покушения, приуроченного к 13 годовщине военного переворота.

Процесс роста относительной автономии армии и размежевания с Пиночетом (или давление на него в пользу либерализации) следует объяснить кризисом самой диктатуры, эрозией её опоры, переходом в новых условиях всё больших групп правящей элиты в лагерь приверженцев либерализации режима. Тут видно и стремление к большей самостоятельности амбициозных генералов — членов хунты, которых «подмял» Пиночет, и желание вовремя отмежеваться от возможных в будущем обвинений в связях с диктатурой, изобразить себя поборниками демократии.

[Samuray-08]

продолжение

Некоторые военные не раз выступали с собственными политическими заявлениями: «Командующий ВМС Хосе Мерино неоднократно высказывался за пересмотр конституции 1980 г., с требованием не допустить переизбрание Пиночета на пост президента в 1989 г. В конце 1984 г. свой политический проект "перехода к демократии" предложил командующий ВВС Ф. Маттеи». По его мнению, «идеальным кандидатом, претендующим на пост следующего президента Чили, был бы гражданский человек, консерватор, которому только что исполнилось 50 лет». Даже глава карабинеров генерал Родольфо Станге сказал, что «готов вести переговоры с партиями демократической оппозиции».

Подобные действия высших военных чинов позволили некоторым исследователям проблем чилийской армии утверждать, что она «отказалась от своей роли простого репрессивного аппарата, которую ей отводила конституция».

Армия во второй половине 1980-х гг. имела бóльшую автономию от диктатора и возможность давления на Пиночета, чем раньше. В марте 1986 г. было опубликовано письмо опального генерала Роберто Вио Марамбио генерал-капитану Аугусто Пиночету с критикой экономических и социальных преобразований, осуществляемых с 1973 года. В нём диктатор обвинялся в том, что «прокутил будущее Чили». Автор призывал Пиночета «оставить власть для блага Чили», «сделать это пока не поздно». Любопытно, что сам Вио в 1969 — 1970 гг. возглавлял мятеж и заговорческую деятельность против конституционного правительства, был влиятельной фигурой в крайне правых кругах. Анализируя настроения внутри офицерского корпуса, сотрудники Пентагона отмечали, что «есть различия во взгляжах на возможности перехода к гражданскому правительству среди разных поколений офицеров. Каким бы парадоксальным это ни казалось, симпатия к современной североамериканской или европейской модели внутриармейских отношений и взаимодействия по линии "гражданское правительство — армия" более сильно выражена у старшего поколения чилийского офицерства. Более молодые были ограничены в контактах с демократическими институтами. В то же время, существовали и признаки того, что младшее поколение чилийских офицеров хотело бы получить свою профессиональную и традиционную роль защищать Чили от агрессии со стороны своих соседей».

Пиночет предпринял ряд действий для ослабления политического влияния армии (как из опасения проявлений оппозиционности по отношению к его личной власти в армии, так и для усиления контроля над ней): несколько ненадёжных полков ВВС было выведено из столичного района Сантьяго; была осуществлена переброска войск с перуанской границы в Южный Военный округ и предпринята попытка увольнения оппозиционно настроенного бригадного генерала Педро Октавио Эспиносы; в октябре 1986 г. уволены непокорный генерал-майор Данус, военный губернатор Юго-восточного региона Магелланес (со штабом в Пунта-Аренас), и два его сторонника — генерал-майор Алехандро Медина и бригадный генерал Даниэль Гастон Фреса; Пиночет приказал ужесточить контроль контрразведки в Сухопутных войсках; количество армейских генералов было увеличено с 51 до 54 (пополнено тремя сторонниками президента). В Чили соотношение солдат и генералов и так уже было очень велико. К 1988 генералитет насчитывал уже 56 человек: на 10 тыс. человек (приблизительный состав одной дивизии) приходилось почти 10 генералов (9,8), что вдвое больше, чем в армии США. С последующей демократизацией режима генералитет был сокращён до 48 человек, а потом ещё на 20 %. Глава антитеррористической службы генерал-лейтенант Умберто Гордон заменил в составе Хунты генерал-лейтенанта Хулио Канессу Роберта, который прослужил на этом посту менее года, а генерал Медина занял место главы Национального центра информации (службы разведки), которое освободил Гордон. На ключевой пост генерального армейского инспектора (должностное лицо, которое имеет контакт со всеми армейскими частями) назначили стойкого сторонника Пиночета Альфредо Кальдерона. Профессионал своего дела генерал Хорхе Цинке, занимавший должность заместителя командующего и предлагавший до новых демократических выборов провести чистку скомпрометировавших себя военнослужащих, был отправлен в отставку. Его заменили 9 октября 1989 г. на генерала Хорхе Лукара.

[Samuray-08]

продолжение

После ухода Пиночета и избрания Патрисио Эйлвина на пост президента отношение между военными и избранными демократическими властями улучшились. Пиночет согласился на демократический сценарий передачи власти при следующих условиях: на своём посту оставались Командующие Сухопутными Войсками и Карабинеров; новое правительство должно было заботиться о защите доброго имени военных и карабинеров, вести борьбу с терроризмом, учитывать мнение Совета Национальной Безопасности, cохранить амнистию, распространённую на период 1973 — 1978 гг. и гарантировать невмешательство гражданских властей в определение и проведение оборонной политики.

По утверждению некоторых американских аналитиков, важная группа «профессионалов» в армии считала, что Пиночет не должен был оставаться на посту Главнокомандующего, но они были «едины со своими коллегами — сторонниками Пиночета в одном: это — внутренний вопрос армии».

При переходе к демократическому правлению в 1988 г. был создан Национальный Совет Безопасности, состоящий из 8 членов. В него входили генеральный контролёр Освальдо Иттуриага, генеральный директор карабинеров Родольфо Станге, командующий ВВС Фернандо Маттеи, командующий Флотом Хорхе Мартинес, командующий Сухопутными войсками Агусто Пиночет Угарте, глава Сената Габриэль Вальдес, председатель Верховного Суда Луис Мальдонадо и президент Чили Патрисио Эйлвин.

Членами совета, которые не имели права голоса, но могли высказывать своё мнения, были министр внутренних дел, министр иностранных дел, министр обороны и министр экономики и финансов.

Таким образом, структура Совета показывает, что военные играли роль своеобразной четвёртой власти в Совете Безопасности даже при переходе к демократическому режиму.

Именно поэтому новый демократический президент выбрал тактику расследования финансовых махинаций Пиночета, оставив вне поля зрения действия военных. Одновременно президент Айлвин предпринял серию важных шагов по сокращению функций армии в сфере национальной безопасности: ряд функций, относящихся к борьбе с внутренними угрозами, перешёл к полиции; реформировалась сеть военных академий с целью отобрать у армии контроль внутренней безопасности; был принят ряд законов, ограничивающих влияние военной юрисдикции на судебную систему.

Новый президент не боялся воспользоваться своим правом вето при назначении высших военных чинов, пытаясь отчасти влиять на армию, которая при демократизации продолжала оставаться достаточно независимым институтом. Например, в ноябре 1990 г. он отклонил две из шести предложенных командующим Сухопутными силами А.Пиночетом кандидатур на командные должности: бригадного генерала Парера — за организацию антипрезидентских демонстраций, генерала Кастро — за махинации с собственностью в Мелькотоне.

Однако чилийская законодательная база не позволяла убрать Пиночета с поста главнокомандующего до 1994 г. без конституционной реформы. Прерогатива исполнительной власти удалить главнокомандующего «при некоторых обстоятельствах» (casos calificados – статья 93 конституции) была ограничена временной конституционной поправкой № 865.

Параллельно с процессом демократизации в стране вспыхнула серия финансовых скандалов с участием высших офицеров. В 1990 г. было проведено расследование так называемого скандала Кутуфа, когда частный инвестор был убит бывшими агентами разведки. Расследование привело к обвинению шести офицеров запаса, и заставило уйти в отставку ещё 17 офицеров, включая главу разведки и трёх других генералов. Трое из первых шести находились в подчинении офицера разведки Альваро Корволана, с чьим именем связан ещё один громкий скандал. Военный обвинялся в убийстве членов Патриотического Фронта Мануэль Родригес во время проведения «Операции Албания». В данном конкретном случае гражданские власти достигли консенсуса с военными и предали преступника суду.

Далее выяснилось, что старший сын Пиночета ранее получил 3 млн. долларов для покупки обанкротившейся промышленной компании по производству оружия. Комитет конгресса так же рассмотрел факт продажи 93 тыс. гектаров общественной земли по бросовым ценам: в сделку был вовлечён один из ближайших родственников Пиночета.

[Samuray-08]

продолжение

Ситуация стала достаточно напряжённой, когда в 1991 г. были опубликованы выводы комиссии Ретинга, доказавшей нарушения прав человека в стране с 1973 по 1990 гг. Аналитики ЦРУ утверждали, что во время обнародования результатов расследования «армия была приведена в «состояние боевой готовности», так как некоторые из обвиняемых «находятся на военной службе, и их надо будет уволить». В докладе Реттинга расследовались преступления с 11 сентября 1973 года по 11 марта 1990 года. Документально подтверждалось, что от режима пострадало 2 279 человек, из них 164 — жертвы политического насилия, а 2115 — нарушения прав человека.

Вскоре последовала реакция военных кругов на доклад комиссии Реттинга. Офицеры министерства обороны от имени трёх родов войск приготовили меморандум, в котором говорилось: «Если мы представим, что было приблизительно 3 тыс. человек, чьи права были нарушены, и у каждого из пострадавших было по пять членов семьи, одному другу или соседу, тогда у нас получится 21 тыс. пострадавших. Население Чили насчитывает 14 миллионов, следовательно, мы полагаем, что 1,5 процента населения лично пострадали от нарушения прав человека. Мягкий подход Президента к докладу комисии Реттинга отражает его отношение к остальным 98,5 процентам населения, которых не затронули нарушения прав человека».

Только 500-х из 3000 расследованных случаев дела были переданы, в суд, так как большинство преступлений подпадали под амнистию 1978 г. Никто не был уверен, было ли в этих пяти сотнях дел достаточно материала для вынесения приговора.

Военные следующим образом ответили на расследование Реттинга: «Правда состоит в том, что действия Вооружённых сил и Корпуса Карабинеров были превентивным средством, которому предшествовал государственный переворот, осуществлённый при помощи вооружённых групп и использовании огромной военной силы правительства (Народного Единства), при помощи не менее 10 тыс. иностранцев, которые приехали в эту страну и собирались установить коммунистическую диктатуру».

Карабинеры же в совём ответе говорили о состоянии «гражданской войны», возникшем из-за политики Народного Единства. Известный идеолог чилийского режима Хайме Гусман, практически также, как и армейские чины, отозвался о результатах комиссии: «Нарушения прав человека, которые произошли, не могут и не должны никем быть оправданы. Но основные виновники — больше чем военные, которые их совершили, являются иерархи Народного Единства, которые нас привели к состоянию гражданской войны». Как видим, были предприняты попытки обелить армию.

Когда «армии надоедают, она хранит молчание. Потому как армия — институт стоический», — заявил сам Пиночет, намекая на то, что не собирается второй раз совершать военный переворот.

В марте 1991 Командующий Флотом адмирал Хорхе Мартинес Буш, обращаясь к своим сослуживцам, заявил, что будет возражать против складывающегося из доклада Реттинга образа армии как единственно правильного. Он отметил, что исследователи положения прав человека в Чили не учли «ситуацию хаоса и потенциальную марксистско-ленинскую угрозу». В то же время глава ВВС генерал Маттеи признал «доклад и свою ответственность как стоящего во главе рода войск за любую акцию, совершённую военно-воздушными силами, и что генерал Станге проявил нерешительность в отношении позиции карабинеров из-за давления, которое на него оказывает собственная служба, так как в докладе фигурирует множество нарушений прав человека». Однако, генерал Маттеи добавил, что результаты «комиссии Реттинга нельзя воспринимать без соотношения с той тяжёлой политической, экономической и социальной ситуацией, которая сложилась до 11 сентября 1973 года» («La Nacion», etxtra edicion, 11 марта 1991).

Чтобы сгладить последствия расследования Реттинга, военные опубликовали «Извлечения из представлений армии Национальному комитету по правде и примирению» («Sintesis de la representacion del Ejercito a La Comision Nacional de Verdad y Reconciliacion»). Документ состоял из двух частей. Из четырёх томов первой части один был посвящён оправданию армии за действия, совершённые с 1973 года. Второй содержит список солдат, убитых и раненых в результате действий террористов. В третьем томке находился перечень документов, подтверждающих справедливость сказанного в первом томе, а четвертый содержал бумаги, написанные в 1970 — 1980 гг., и подтверждавшие: Чили в тот период находилась в состоянии гражданской войны, а армия отвечала на вызов террористов, использующих помощь извне. Вторая часть «Извлечений» являлась репринтом «Декларации Чилийской армии, вручённой Общественности 13 июня 1990 года» («Declaracion del Ejercito de Chile entregada a la opinion publica el dia 13 junio 1990»). Симптоматично, что военные нигде не указали количество жертв среди противников диктатуры и мирного населения. Один из чилийских журналистов назвал переговоры армии и правительства «диалогом глухих».

Проводимые демократическим правительством раследования осложнили отношения между Армией и Карабинерами. Источник в армейской среде утверждал, что «карабинеры были ответственны за тягчайшие нарушения... Они были только полицейскими и не знали как действовать с точки зрения ответственности». Когда в ходе расследований были обнаружены массовые захоронения в Писагуе (среди них были и тела торговцев наркотиками), армейский источник отмечал: «Если бы военные захотели, чтобы кто-то исчез, они бы вывезли тела на самолёте или корабле и сбросили за 300 миль от берега». Это высказывание тоже было выпадом по отношению к карабинерам.

Аналитики ЦРУ, изучавшие отношения между чилийской армией и делающим свои первые шаги гражданским правительством Эйлвина, отмечали напряжение, которое установилось весной 1990 г. Они усматривали его признаки в следующих событиях: отсутствие главнокомандующего Пиночета и его заместителя Хорхе Лукара на данном президентом Эйлвином официальном обеде; генерал Пиночет странным образом отсутствовал и на открытии новой сессии Конгресса в Вальпараисо, где президент выступал с «Обращением к Нации». После выступления депутата и, одновременно, главы Чилийской корпорации развития (КОРФО) с заявлением о том, что армия заняла у этого института 510 миллионов песо (1,7 миллионов долларов), генерал Лукар встретился с высокими правительственными чиновниками и выразил «большое недовольство армии» по поводу выдвинутых обвинений. Генерал Хорхе Балериано, глава нового совещательного комитета и бывший глава кабинета правительства Пиночета, встретился с членами комиссии, возглавляемой Раулем Реттингом и выразили точку зрения армии по данному вопросу. А до того, как комиссия была создана, генерал Пиночет выказывал желание довести до президента Эйлвина своё видение проблемы, но во встрече ему было отказано.

[Samuray-08]

продолжение

Пиночет не переставал критиковать процесс демократизации чилийской армии. Иногда это выливалось и в международные скандалы. Так, в речи 5 сентября 1990 г. на ежегодном ужине в честь «Ротари»-клуба, Пиночет выразил беспокоенность попытками преобразований, похожими на те, что предпринимались в Западной Германии при преобразовании Вермахта в Бундесвер, который, по его мнению, состоит из «тупоголовых, наркоманов, длинноволосых мужчин и гомосексуалистов». Представители Бундесвера выразили официальный протест, а визит чилийской военной организации в Германию был отложен.

С другой стороны, при переходе к гражданском правительству, военные нашли успешные схемы лоббирования своих интересов в конгрессе. По мнению спецслужб США, особенно преуспел в этом главный политический советник Пиночета генерал-майор Хорхе Баллериано. Карабинеры также установили специальную службу, продвигавшую их интересы в конгрессе. Руководители Военно-Морского флота были первыми, кто стал «наводить мосты» с Конгрессом, пригласив членов его военной Комиссии на ужин в марте 1990 года. Парламентарии были очень удивлены, когда на ужине появился сам главнокомандующий Аугусто Пиночет, сумевший таким образом установить особо тёплые отношения с главой Сената Габриэлем Вальдесом. Некоторые конгрессмены являлись активными защитниками интересов армии: сенатор Сантьяго Синклэр, Альберто Эспина, сенаторы от Национального Возрождения Серхио Онофре Харпа, Франсиско Барталуччи, Пабло Лонгуеира и Андрес Чадвик, депутаты от Независимого Демократического союза (UDI), депутат Хорхе Шаулсон от Партии за Демократию (PDС), и христианский демократ Хорхе Ортега.

Чилийская армия несколько раз в течение XX века играла ключевую роль в управлении страной. Осуществлённый Пиночетом в 1973 г. переворот, в результате которого был свергнут законно избранный президента С.Альенде, не был бы возможен без участия армии. Пиночет был плоть от плоти армии, носитель и рупор её устремлений и интересов. Но армия, в то же время, была одним из важнейших факторов, заставивших Пиночета передать власть в руки демократического правительства Эйлвина. Не будь давления на каудильо со стороны армии, когда многие высокопоставленные офицеры открыто высказывались за уход Пиночета с поста президента, он бы остался. Диктаторы сами по себе не уходят никогда! А законодательная база, которую создал диктатор под себя, позволяла ему официально продлить властные полномочия вплоть до 1998 года.

Оставаясь в числе наиболее подготовленных в Латинской Америке и опираясь на железную дисциплину и высокий профессионализм, привитый прусскими инструкторами ещё в начале XX, чилийская Армия до сих пор является одним из главных факторов в политической жизни Чили. Пока она хранит молчание и выполняет волю избираемых демократическим путём президентов. Власть, в свою очередь, уважительно относится к мнению людей в погонах. Но и те, и другие прекрасно помнят, какую роль армия сыграла в прошлом. Ведь авторитарные традиции сильны в армейской среде и сейчас.