ВМВ. Кыска

[Samuray-08]

Эвакуация Кыски
воспоминания капитана 2 ранга Масатака Тихая

«Идеальные операция» встречаются в военной истории крайне редко, как и идеальные подачи в бейсболе. Формулировка «идеальный» означает в нашем случае, что все поставленные задачи решены полностью, причем ценой незначительных потерь.

Японским силам, проигравшим Вторую Мировую войну, удивительно редко удавались «идеальные операции», точнее дважды: первый раз при эвакуации обстреливаемого со всех сторон Гуадалканала в начале 1943 года, второй – при эвакуации осажденного и обреченного на гибель гарнизона острова Кыска.{Эвакуациями войны не выигрывают. У. Черчилль. Прим. пер.} Эта эвакуация была проведена под самым носом значительно превосходящих сил американского флота.

Из смертельного капкана на Кыске японцы успешно вывезли 5200 солдат, причем без всяких потерь. Единственными живыми существами, оставшимися на острове были несколько собак. Если не считать их, то остров остался совершенно необитаемым.

Эвакуация была проведена настолько безупречно, что лишь через 18 дней союзники обнаружили, что японский гарнизон пропал, и то лишь после проведения полномасштабной десантной операции. На остров Кыска после массированных воздушных налетов высадились почти 35000 солдат, возглавляемые специально обученными группами коммандос. И только тогда союзники выяснили, что «птичка уже упорхнула».



Как же удалось столь успешно провести довольно сложную операцию? Была это хитрость или простая случайность?

Можно сказать, что в некоторых отношениях к успеху японцев привели факторы, находившиеся вне воли человека. Но с другой стороны не следует забывать, что благоприятный поворот событий во многом был обеспечен терпением и железной волей командира эвакуационного соединения, причем эти качества были совершенно нетипичны для среднего японца.

Можно твердо сказать, что без него вся операция пошла бы совсем иначе. Могла погибнуть не только его эскадра, но и японские защитники острова были бы уничтожены, как это произошло с гарнизоном острова Атту.

С того самого момента, как японские войска в июне 1942 года высадились на Алеутских островах, при проведении операции было допущено множество неправильных суждений и ошибок, особенно после сорвавшейся попытки захвата Мидуэя. Японцы намеревались захватить Кыску и Атту, чтобы не допустить контратаки союзников с этого направления.

Однако японцы намеревались зимой эвакуировать оба острова, уничтожив на них все вражеские сооружения. Эта идея основывалась на предположении, что перезимовать на островах будет крайне сложно, а боевая активность неизбежно снизится. Взлетные полосы построить можно было только ценой неимоверных усилий из-за неблагоприятного рельефа.

Японцам предстояло дорого заплатить за эти ошибочные предположения.

Выяснилось, что удержать острова зимой можно, хотя проведение крупных операций все-таки было невозможно, как доказало развитие событий. Гористая местность стала препятствием для японцев, но не для союзников. Вскоре после высадки на острова японцы поняли ошибочность первоначальных предположений и ошибок командования, после чего пересмотрели первоначальные планы и решили удержать в течение зимы оба опорных пункта.

Еще одной неожиданность стала быстрая и решительная реакция союзников. Буквально через неделю после высадки японцев Кыска поверглась первому налету авиации противника. К середине июля, то есть через 5 недель после высадки японцев, были потоплены транспорт, 3 эсминца и 2 охотника за подводными лодками. Все эти потери нанесли вражеские самолеты и подводные лодки.

Все пошло совершенно не так, как планировали японские стратеги. Они совершенно не ожидали столь решительного противодействия неприятеля.

Сразу после высадки выяснилось, что на островах Кыска, Шемия и Амчитка можно построить аэродромы, но Атту для этого совершенно не подходил. Тогда к середине сентября 1942 года гарнизон Атту был морем перевезен на Кыску. Однако в октябре планы снова были пересмотрены. На этот раз японцы учли горькие уроки, полученные на юго-западе Тихого океана. Техника союзников настолько превосходила японскую, что позволяла строить аэродромы на самой сложной местности. Даже Атту можно было выровнять и построить летную полосу.

С некоторым запозданием поняв это, японская армия снова отправила гарнизон на покинутый остров.

В конце октября японцы начали работы по строительству аэродромов на Кыске и Атту, но работы шли слишком медленно. Жалкая техника, если так можно назвать лопаты, корзины и тачки, не позволяла расчистить сложную местность. С таким же успехом можно было пытаться выгладить море шваброй. Интенсивные воздушные атаки американцев против транспортов еще более замедляли строительство. Для японских военных было страшным разочарованием выяснить, что после 6 месяцев работ ни один самолет так и не смог сесть на каком-либо из островов.

То, что японцы не сумели построить ни одной авиабазы, предрешил исход операции, хотя и без того ситуация постоянно ухудшалась.

В декабре подкрепления на Кыску пришлось начать перебрасывать на быстроходных военных кораблях. Но даже они постоянно сталкивались с трудностями, которые стремительно нарастали. На юго-западе Тихого океана японцы уже хлебнули горя с нарушенными коммуникациями, а теперь это повторилось на Алеутских островах.

В начале 1943 года союзники стали действовать гораздо активнее. 13 января они высадились на Амчитке всего в 90 милях от Кыски! Что было гораздо тревожнее, они сразу начали строить аэродром, хотя японцы узнали о высадке на Амчитке только 24 января.

Для японцев появление американцев на Амчитке означало, что к сердцу японской обороны приставлен кинжал. Единственное, что они могли сделать, чтобы хоть как-то отсрочить подступающий кризис, это провести несколько слабых атак с помощью гидросамолетов, базировавшихся на Кыске. Но эти налеты были безрезультатными.

Императорскую ставку в Токио встревожил такой поворот событий. Так как слабость Атту была совершенно очевидна, приняли решение спешно перебросить подкрепления на угрожаемый остров. Первые подразделения благополучно прибыли на быстроходных транспортах, прикрываемых военными кораблями. Но вторая операция, запланированная в таком же стиле, была сорвана, когда эскадра сопровождения 27 марта столкнулась с американским соединением в 180 милях к западу от пункта назначения.

В результате произошел морской бой у Командорских островов. Несмотря на то, что японцы превосходили противника в силах, и тактическая ситуация сложилась в их пользу, так как они отрезали американцев от базы, они не только позволили противнику ускользнуть, но и не сумели выполнить свою задачу – провести конвой на Атту.

После этого были предприняты еще две попытки доставить подкрепления на эсминцах. Первая была предпринята 3 апреля и завершилась успехом, но вторая 10 апреля сорвалась из-за плохой видимости.

Так как на Атту была доставлена только половина предусмотренных сил, японцы поняли, что если такое положение дел сохранится, то неизбежен повтор трагедии Гуадалканала. Однако японцы почти ничего не могли сделать, чтобы облегчить положение гарнизона острова Атту, оказавшегося в серьезной опасности.

Когда войска союзников высадились на острове, это вызвало панику в японских штабах, так как противник обошел ключевой бастион на острове Кыска. Обреченный гарнизон Атту насчитывал не более 2500 солдат, включая недавно прибывших. Были построены лишь несколько укрепленных позиций, представлявших хоть какую-то ценность. Атту был самым слабым местом в северной части японского оборонительного периметра.

Если Атту падет – а в это мало кто сомневался, – остров Кыска, расположенный на 160 миль восточнее, будет отрезан и «засохнет прямо на ветке». Теперь японцы полностью оценили, как дорого им придется заплатить за совершенные ранее ошибки.



Первая реакция на высадку союзников на Атту казалась быстрой и решительной. Сразу после получения призыва о помощи с осажденного острова японское Верховное командование в Токио запланировало отправку мощ ного соединения на помощь защитникам.

Одновременно было решено, что морские силы, базирующиеся на Курильских островах, дадут бой противнику. Главнокомандующий Объединенным Флотом адмирал Минэити Кога приказал 24-й воздушной флотилии (соединение базовой авиации) вместе с эсминцами и подводными лодками перейти в распоряжение 5-го Флота, который отвечал за оборону северных районов Японии.

17 мая Кога покинул якорную стоянку на Труке и направился в Токийскую бухту, имея под своим командованием огромный линкор «Мусаси», 3-ю дивизию линкоров («Конго» и «Харуна»), 2-ю дивизию авианосцев («Хиё») и 8-ю дивизию крейсеров («Тонэ» и «Тикума»). Это был первый выход в море адмирала Кога с тех пор, как он принял командование Объединенным Флотом после смерти адмирала Ямамото.

А тем временем события на Атту развивались стремительно. Японский гарнизон многократно уступал союзникам в численности и был плохо вооружен, поэтому у него не было никаких шансов отразить вторжение. Иллюзий на сей счет не питал никто. Исход битвы был ясен защитникам Атту еще до начала битвы.

Все, чем японцы смогли помочь обреченному гарнизону, это направить к острову 7 подводных лодок и 3 базовых бомбардировщика с острова Парамушир – одного из самых северных Курильских островов.

Результат вылазки оказался ничтожным. 4 лодки были потоплены, а 2 бомбардировщика сбиты, не добившись совершенно ничего. Было ясно, что боеспособность японских сил серьезно подорвана.

Ситуация на северном театре для японцев складывалась безнадежная. Единственное, что оставалось – попытаться эвакуировать гарнизон Кыски, который в противном случае тоже был обречен. Но это было рискованной затеей. Когда крупные силы союзников высадились на Атту, все стратегическое значение Кыски было сведено к нулю. Поэтому было принято решение об эвакуации.

19 мая, всего через неделю после высадки союзников, Верховное командование в Токио решило оставить Алеутские острова. Верховное командование приказало «приложить усилия для эвакуации гарнизона Кыски с помощью подводных лодок при первой возможности».

Интересно отметить, что приказ на эвакуацию в данном случае был отдан в форме директивы Императорской ставки. При отступлении с Гуадалканала 4 месяца назад решение Императорской ставки было сформулировано как приказ, требующего провести эвакуацию «любыми средствами». Более того, это решение было принято в присутствии императора, что было совершенно беспрецедентным случаем для японского Верховного командования.

Это означало, что эвакуации Гуадалканала было решено провести любой ценой, а приказ эвакуировать гарнизон Кыски был каким-то половинчатым. Ясной характеристикой военного положения японцев в этот период было то, что решение об эвакуации замерзших и промокших защитников Кыски было оставлено на усмотрение командующего 5-м Флотом.

Эвакуация гарнизона Кыски с помощью подводных лодок не походила на легкую прогулку. Когда после падения Атту остров был отрезан, японский гарнизон Кыски состоял примерно из 2600 солдат под командованием генерал-майора Тоитиро Минэки, командующего Гарнизонными силами Северных морей, и примерно 3400 моряков контр-адмирала Кацудзо Акиямы, командира 51-й военно-морской базы.

Не принимая в расчет остальные факторы, простые арифметические выкладки показывали, что потребуются несколько месяцев для вывоза войск, даже если все японские подводные лодки будут переданы в распоряжение 5-го Флота. Кроме того, после падения Атту, усилилась интенсивность вражеских воздушных налетов, а морская блокада стала более плотной, что делало шансы на успех эвакуации совсем призрачными.

Еще больше ухудшали ситуацию более чем вероятные высокие потери среди лодок, задействованных в эвакуации. На завершающей стадии боев на Гуадалканале для доставки снабжения на осажденный остров было использовано большое количество лодок, однако 15 из них погибли от действий противника.

Такой результат не внушал оптимизма экипажам подводных лодок, которым предстояло участвовать в эвакуации. Да и командование мрачно смотрело на перспективы операции.

Тем не менее, начиная с 27 мая, ежедневно для эвакуации гарнизона направлялась одна лодка. Эти походы были успешными до середины июня, когда вражеские патрули вокруг осажденного острова начали действовать более активно. К 22 июня были потоплены или пропали без вести 3 подводные лодки, причем в двух случаях, судя по донесениям, они были внезапно атакованы противником, несмотря на плотную завесу густого тумана.

Поэтому 23 июня использование подводных лодок для эвакуации прекратилось. Решить эту задачу с помощью субмарин было просто невозможно. К этому времени за 12 успешных походов к острову они вывезли 820 человек.

Поэтому не оставалось ничего иного, как попытаться вывезти гарнизон Кыски с помощью надводных кораблей, используя густые туманы, которые в это время года были очень часты в район Алеутских островов. Но такая операция была бы гораздо более рискованной, чем эвакуация на подводных лодках. Японцы уже получили доказательства того, что непроницаемый для человеческого глаза туман не может укрыть корабль от электронного глаза радара.



Прошлой осень японцы могли только подозревать, что союзники используют это новое «оружие». Ранее противник лишь четко маневрировал в темноте, ставя японские крейсера и эсминцы в сложное положение. Теперь положение дел ухудшилось. Японские подводные лодки, следовавшие к Кыске, постоянно подвергались внезапным атакам противника, укрытого пеленой тумана. Большинство японских кораблей, действовавших в этой зоне, не были оснащены радарами.

Общий план эвакуации выглядел так: соединение кораблей выходит в точку примерно в 500 милях юго-западнее острова; оно держится вне пределов радиуса действия вражеских самолетов с островов Атту и Амчитка; под прикрытием тумана соединение совершает стремительный бросок к Кыске.

Для этой операции японцы сумели наскрести всего 3 легких крейсера и несколько эсминцев – слишком мало по сравнению с силами противника, который имел линкоры и тяжелые крейсера. При этом японцы не могли рассчитывать на поддержку с воздуха.

Для проведения этой чертовски рискованной операции требовалось более недели, причем все это время кораблям предстояло следовать в густом тумане при заметном волнении. Обеспечение столь долгого перехода в тумане соединения, имеющего более десятка кораблей, и их заправка при видимости в несколько сотен ярдов представляло собой очень сложную проблему. Однако японский флот уже ранее уже пробовал подобные операции.

Но успех всей авантюры зависел от того, сумеют ли японцы проскочить сквозь разрывы в кольце блокады под прикрытием тумана. Это была крайне рискованная затея, и ставка делалась на непредсказуемый фактор случайности. Никто не сомневался, что эта эвакуация будет самой сложной задачей, которую приходилось когда-либо решать командиру.



Человеком, которому было поручено проведение этой исключительно сложной операции, был контр-адмирал Масатоми Кимура. Опытный специалист по торпедному оружию, он кончил военно-морскую академию в 1910 году и большую часть времени прослужил на эскадренных миноносцах. В начале войны он командовал тяжелым крейсером «Судзуя», а потом 3-й эскадрой эсминцев. Именно с этим соединением он участвовал в битве в море Бисмарка, когда большая часть эскадры и все охраняемые транспорты были уничтожены воздушными атаками союзников.

11 июня 1943 года он принял командование 1-й эскадрой эсминцев, которой и было поручено провести рискованную операцию по эвакуации гарнизона Кыски.

Крепыш-адмирал носил роскошные старомодные усы, что было необычно для японских морских офицеров. Так как Кимура за все время службы не занимал видных постов, в японском флоте он был известен более своими усами, чем способностями торпедиста.

Внешне Кимура больше всего напоминал «морского волка» прошлого, однако он обладал двумя очень ценными качествами: огромным терпением и железной решительностью. При этом он мог быстро пересмотреть первоначальный план, что доказал ход эвакуации. Даже когда ситуация казалась безнадежной, Кимура сохранял хладнокровие и трезвую голову.

Но этот адмирал был выбран для проведения опасной операции не за свое хладнокровие, рассудительность и гибкость, хотя никто другой не подходил более для этого задания.

Еще одним важным преимуществом Кимуры оказалось то, что он был знаком с северными морями, так как еще молодым офицером служил на патрульных кораблях в этом районе. К счастью, во время эвакуации ему помогал прекрасный начальник штаба капитан 1 ранга Рокудзи Аритика, который служил на севере со времени первой высадки на Алеутских островах в июне 1942 года.

Хотя адмирал был не из тех людей, которые жалуются на трудность поставленной задачи, он не питал особого оптимизма относительно исхода операции. Позднее адмирал Кимура вспоминал, что оценивал свои шансы как очень маленькие, почти равные нулю.

Получив приказ провести эвакуацию, Кимура постарался не упустить даже мельчайшей детали. Прежде всего он потребовал выделить ему дополнительно по крайней мере 4 эсминца, в том числе «Симакадзэ». К этому моменту он имел всего 2 легких крейсера и 4 эсминца. «Симакадзэ», только что вошедший в строй, был экспериментальным кораблем с очень высокой скоростью и в то время единственным эсминцем в японском флоте, имещим радар. Именно поэтому адмирал Кимура так настойчиво требовал передать ему «Симакадзэ», и его требование было исполнено.

Адмирал Кога, главнокомандующий Объединенным Флотом, приказал 6 эсминцам, в том числе и «Симакадзэ», перейти на Парамушир, где велись приготовления к эвакуации. Эсминцы прибыли на Курилы 22 июня 1943 года.

Кимура и его штаб больше всего беспокоились о том, чтобы туман вовремя закрыл море и продержался достаточно долго, чтобы прикрыть эвакуацию. Но об этом можно было лишь молиться. Метеорологи, приданные 5-му Флоту и соединению Кимуры, тщательно изучили метеосводки прошлых лет, чтобы получить возможность сделать долгосрочный прогноз, желательно 10-дневный.

Кимуру не слишком беспокоили проблемы навигации и заправки в тумане, так как он доверял опытным командирам эсминцев, которые находились под его командованием. Эти люди доказали свое умение во время ожесточенных боев на Гуадалканале и могли справиться с любыми трудностями.

Однако перед выходом в море был проведен самый тщательный осмотр всех кораблей, участвующих в операции, чтобы не допустить никаких случайностей.

Погрузка войск тоже была серьезной проблемой. Кимура и его штаб намеревались погрузить 1200 человек на легкий крейсер «Абукума», 900 человек на легкий крейсер «Кисо», по 500 человек на 4 новых эсминца и по 400 человек на 3 старых эсминца. Еще 3 эсминца были выделены в качестве охранения.

На изолированном острове еще оставались 10 десантных барж, каждая из которых могла принять около 120 человек. Чтобы перевезти весь гарнизон на корабли в два приема, этого было мало, требовались еще 12 барж. Поэтому легкие крейсера «Абукума» и «Кисо» приняли на борт по 6 десантных барж, а каждый из 7 эсминцев – по 1 барже. В результате, Кимура имел даже одну баржу в резерве.

Спуск на воду барж с крейсеров, имевших мощные деррик-краны, не представлял проблем, но спустить баржу с юта эсминца было непросто. Здесь Кимуре помог его опыт службы на эсминцах.

Следующей крупной проблемой был выбор курса подхода к острову. Обычно к бухте Кыска, открывающейся на восток, подходили вокруг южной оконечности острова, приблизившись к нему с запада. В навигационном плане это был самый безопасный маршрут и наиболее короткий. Однако в этом случае риск обнаружения противником был слишком велик. Если же пройти вдоль западного побережья острова и обогнуть его с севера, то расстояние заметно увеличивалось, и воды здесь были более опасными. Этим маршрутом пользовались очень редко.

Но Кимура выбрал именно его, так как на этом маршруте риск встречи с противником был минимальным.

Во время всей операции соединение должно было поддерживать строжайшее радиомолчание. Так как в 1943 году американцы выследили над Бугенвиллем и сбили самолет главнокомандующего Объединенным Флотом адмирала Ямамото, существовало подозрение, что американцы раскрыли японский морской код.

Японцы ожидали, что во время операции столкнутся с различными нестыковками. Вероятно, самой большой проблемой было как довести до защитников острова сложный план эвакуации и его возможные изменения, не прибегая к радиосвязи. Ранее, во время походов подводных лодок, несколько офицеров штабов армии и флота были вывезены на Парамушир, где их ознакомили с деталями плана.

Для успеха операции требовалось, чтобы при подходе соединения на острове включили радиомаяк и прожектора на северной оконечности Кыски, чтобы облегчить навигацию. Также было необходимо обозначить места якорной стоянки каждого корабля и и места погрузки на побережье.

Сложным вопросом оставалось когда и как готовить гарнизон Кыски к погрузке на корабли. Гарнизон не должен был преждевременно показать, что готовится к эвакуации, но в то же время требовалось быть готовыми к немедленно посадке на корабли, как только те войдут в гавань Кыски.

Если все шло, как намечалось, проблемы не должны были возникнуть даже при соблюдении полного радиомолчания. Но вряд ли можно найти вторую такую ненадежную вещь, как график операции. Она полностью зависела от такого случайного фактора, как туман, появление которого никогда нельзя предсказать совершенно уверенно.

В случае изменения графика по погодным условиям или иным причинам, смогут ли защитники острова своевременно подготовиться к посадке, если они не будут информированы об этих изменениях?

Японские офицеры сумели решить эту ключевую проблему совершенно необычным образом, который показывает своеобразие японского характера. Общая идея заключалась в том, чтобы держать войска в зоне погрузки на берегу с 21.00 (примерно полчаса до захода солнца) до 24.00 по местному времени ежедневно после определенной даты, которой был назван пятый день после выхода соединения Кимуры с Парамушира.{Приведены даты Восточного полушария и местное время. Поэтому 08.00 29 июля соответствует 10.00 28 июля, если говорить о союзниках. Прим. авт.}

Этот выход на берег следовало повторять до тех пор, пока не состоится эвакуация либо пока гарнизон не известят о полном провале операции. Эту радиограмму можно было передать лишь после того, как соединение Кимуры вернется обратно на Парамушир.

Как оказалось, гарнизону острова пришлось 8 раз собираться на берегу, прежде чем перед солдатами появились входящие в бухту корабли.

Между прочим, собрать весь гарнизон на берегу было не так просто, как может показаться.

Если не считать вполне понятного разочарования каждый раз, когда войскам приходилось выходить на берег из своих укреплений на холмах, такая операция требовала необычайного терпения и довольно больших усилий. Некоторым подразделениям приходилось пройти 5 миль по заболоченной, поросшей мхом тундре и перебраться через горы, чтобы попасть на берег. И каждый раз, когда путешествие оказывалось напрасным, улетучивалась еще частичка надежды, так как усталым солдатам приходилось тащиться обратно на свои позиции в ночном тумане.

Вскоре после детального инструктажа один из армейских офицеров на подводной лодке вернулся на Кыску, чтобы снова занять свой пост. По случайному стечению обстоятельств подводная лодка натолкнулась на американские патрульные корабли и после короткой стычки выбросилась на берег на южной оконечности острова. С помощью гарнизона острова лодка снялась с мели и 22 июня попыталась уйти, но неудачно. Это была последняя подводная лодка, прибывшая на осажденный остров.{Подводная лодка I-7. Прим. пер.}

Для гарнизона Кыски прибытие армейского офицера, детально осведомленного о плане операции, было большой удачей. Для солдат и моряков, отрезанных от родины после падения Атту, это стало единственным лучом света в непроглядном мраке безнадежной ситуации.

Кимура неоднократно подчеркивал, что для успеха операции следует репетировать эвакуацию в максимально реалистичных условиях, так как его маленькое соединение не было знакомо с особенностями северных морей. Прежде всего он стребовал, чтобы корабли научились держать строй в самых худших погодных условиях, соблюдая при этом полное радиомолчание.

26 июня 1943 года Кимура вывел 2 легких крейсера, 10 эсминцев, еще одно судно и танкер с якорной стоянки в бухте Парамушир и направился прямо в непроглядную пелену густого тумана. Учения продолжались 8 часов и включали учебную дозаправку, торпедную и артиллерийскую стрельбу, спуск десантных барж и даже прием войск. Хотя учения были проведены всего один раз из-за нехватки топлива, они придали Кимура и его капитанам некоторую уверенность. Соединение сумели маневрировать, как единое целое, даже в тумане. Адмирал, стоявший на мостике крейсера «Абукума», прятал довольную усмешку в своих знаменитых усах.

Все было готово, и теперь Кимура и его штаб беспокоились только об одном: продержатся ли туманы достаточно долго, чтобы успеть провести эвакуацию.

Однако благоприятной погоды пришлось дожидаться. Если говорить строго, японцы ждали как раз плохую погоду – туман, который всегда и везде был врагом моряков. Первая половина июля прошла, и Кимура начал серьезно нервничать. Для этого у адмирала имелись все основания.

Отпущенное осажденному гарнизону время быстро таяло. В середине июня вражеские воздушные налеты на остров стали более сильными, начались обстрелы с моря. Все это ясно показывало, что противник готовит высадку десанта. Так оно и было. Защитники Кыски страдали от нехватки продовольствия и боеприпасов. Кроме того, метеорологи предупредили, что к сентябрю туманов, единственного союзника японцев, больше не будет.

Днем 7 июля измученные метеорологи после долгого и тщательного изучения данных, доложили Кимуре, что в районе предполагаемой операции в ближайшую пару дней установятся густые туманы. Кимура решил начинать и передал приказ: «Поднять якоря в 16.00». В назначенное время 2 легких крейсера, 10 эсминцев и танкер направились к цели, несмотря на то, что густой туман неожиданно начал таять и грозил полностью развеяться. Однако, когда соединение, выйдя из бухты, повернуло на юг, густая пелена затянула море, скрыв корабли.

После двух дней спокойного следования на юг, японцы повернули на восток, и соединение вышло в точку ожидания, находящуюся примерно в 500 милях на юго-запад от осажденного острова.

Но когда японцы повернули к Кыске, Кимура неожиданно обнаружил, что погода не совсем такая, какая ему требовалась. Поэтому ему пришлось ждать. Заправившись с танкера, адмирал заметил, что туман начинает понемногу сгущаться, и 12 июля снова двинулся к Кыске.

Однако на следующее утро Кимура обнаружил, что попал в серьезный переплет. На рассвете туман опять начал таять, и незадолго до полудня по местному времени потолок облачности установился на 500 метрах. Горизонт был чист. Метеопрогнозы не обещали Кимуре ничего хорошего, в смысле – плохой погоды. Вдобавок появились признаки того, что вокруг шныряют самолеты-разведчики союзников.

Но Кимура не намеревался отказаться от проведения эвакуации так скоро. Он имел топлива еще на одну попытку, но не более. К тому же прогнозы погоды не были уж совсем безнадежными – оставался шанс на то, что туман снова начнет сгущаться. Над головой стремительно летели низкие тучи, и можно было лишь гадать, что еще выкинет погода. Кимура гадал: следует ли ему двигаться вперед, или на сей раз отказаться от попыток прорыва к острову? Его начальник штаба посоветовал повернуть назад. Крайне неохотно Кимура согласился:

«Хорошо, давайте повернем, так как еще может появиться новый шанс. Если мы потерпим неудачу, больше не будет никаких шансов вообще».

Для не-японца его рассуждения могут выглядеть нормальными, но с учетом японского характера это было совершенно необычно, так как они теряют настойчивость и гибкость в состоянии возбуждения или расстройства. Эта тенденция проявляется особенно отчетливо, если японец совсем отчаялся или загнан в угол.

Тем временем на Кыске все ходило ходуном, туман то сгущался, то рассеивался. Защитники ежедневно повторяли свои напрасные походы на пляж. Кимура и его разочарованные моряки направились обратно на Парамушир. Через два дня с Парамушира была отправлена шифрованная телеграмма из одного слова, которая предписывала прекратить выходы к берегу на некоем острове. Войск совершили 5 трудных переходов – и напрасно. Гарнизон охватило беспросветное отчаяние.

После возвращения на базу адмирала Кимуру ожидала жестокая критика, однако говорили, в основном, за его спиной. Большинство критики исходило от кабинетных вояк в штабе 5-го Флота. Даже начальник штаба флота, которому бы следовало правильно оценить ситуацию, высказался скептически: «Им не следовало пугаться одиночного патрульного самолета». Более того, начались обвинения: «У нас ощущается нехватка топлива из-за похода этого соединения!»

Все были разочарованы действиями Кимуры, и тем не менее у командования не оставалось иного выхода, кроме как разрешить ему еще одну попытку, даже если для этого придется выскрести цистерны танкеров досуха.

Для японского солдата нет ничего оскорбительней обвинения в трусости. В таких обстоятельствах многие исполнялись решимости довести до конца вторую попытку любой ценой. Они предпочитали безнадежный бой упрекам в трусости. Не известно, слышал или нет Кимура шепотки за спиной, однако он оставался холоден и спокоен. Даже в таких обстоятельствах он не отказался от игры в го со своим начальником штаба.

Начальник штаба Кимуры подсказал ему умный ход. Он посоветовал провести совещание со своими офицерами, которое было назначено на 19 июля. Присутствие представителя штаба 5-го Флота считалось обязательным условием. Когда начальник штаба Кимуры кратко описал ход операции и заявил, что отсрочка эвакуации была просто неизбежна, все командиры соединение единодушно с ним согласились. Совершенно понятно, что Кимура во время этого совещания намеревался доказать штабу флота, что его офицеры не были трусами.

Затем адмирал разрешил своему начальнику штаба выставить совершенно необычное требование: «Если это будет разрешено, мы очень хотели бы видеть своего командующего вместе с нами во время следующего похода к Кыске».

Кимура хотел, чтобы начальник сопровождал его и лично видел, в каких обстоятельствах Кимура принимает свое решение следовать дальше или отступить. Он также хотел, чтобы начальник сам принимал решения, если по каким-то причинам ему не понравится руководство Кимуры.

Так или иначе, но подготовка к новой попытке была ускорена, и вечером 20 июля все было готово. На этот раз соединение сопровождал легкий крейсер «Тама», на мачте которого было поднят флаг вице-адмирала Сиро Кавасэ, командующего 5-м Флотом. Он шел вместе с Кимурой, но не для того, чтобы руководить операцией. Он намеревался поддержать дух моряков Кимуры, а заодно оценить действия адмирала.

Самая северная бухта Японии на рассвете 21 июля 1943 года была полностью затянута густым туманом. Соседние корабли можно было различить лишь с огромным трудом, причем не далее пары сотен ярдов. Когда метеорологи предсказали, что на следующий день туман станет реже, Кимура решил выходить вечером этого же дня.

Японские моряки радовались «благоприятной» погоде. Однако имелось одно обстоятельство, которого они не предусмотрели, – туман оказался слишком густым! Теперь возникла серьезнейшая проблема: как провести в узкое горло бухты соединение из 15 кораблей. Но Кимура решил выходить, несмотря на туман.

Первым поднял якорь флагман Кимуры легкий крейсер «Абукума». За ним вышел «Тама» под флагом Кавасэ. За ними последовали третий легкий крейсер, 10 эсминцев, сторожевик и танкер. Темнота быстро сгущалась, и видимость становилась еще хуже. В этой мгле можно было различить ходовые и сигнальные огни лишь соседнего корабля.

Несмотря на все опасения, выход из узкого горла бухты Парамушир завершился благополучно. Корабли соединения были затемнены, если не считать гакабортного огня. Они направились на юг, держа скорость 10 узлов.

Туманная ночь перешла в такой же туманный день. Белесая мгла не собиралась рассеиваться. Все шло нормально до раннего вечера, когда соединение повернуло на восток. Выполняя крутой поворот, корабли шли по кильватерной струе буксируемого боя, сброшенного с кормы переднего мателота. И вот, в непроглядной пелене сторожевик и танкер, замыкавшие строй, оторвались от соединения. Контакт с танкером был восстановлен по радиотелефону, и он лег на правильный курс. Однако неопытный командир эскортного корабля так и не сумел вернуться обратно в строй.

Связываться с ним по радио было слишком рискованно. Однако слепо бродящий в тумане корабль мог столкнуться с кем-нибудь, что позднее и произошло. 2 легких крейсера и 1 эсминец имели радары, но это устройство было не слишком хорошим, чтобы положиться на него в сложившихся обстоятельствах. Мало того, что потерялся сторожевик, так снова присоединившийся к эскадре танкер стал источником постоянных головных болей. Без дозаправки эсминцы просто не могли совершить столь дальний переход.

Наконец Кимуру осенила счастливая идея. Он приказал дать 3 выстрела из установленной на юте флагманского крейсера зенитки. (Отметим, что в то время японские корабли имели очень слабое зенитное вооружение.)

Этот примитивный метод сигнализации, который с запозданием опробовали на следующее утро, сработал хорошо. Услышав выстрелы, танкер медленно выплыл из пелены тумана и пристроился в хвост соединению, которое продолжало двигаться на восток.

В конце дня 25 июля соединение вышло в точку ожидания, находящуюся в 500 милях юго-западнее Кыски и приступило к первой дозаправке с танкера. Соединение должно было кружить в районе ожидания, заправляясь и ожидая, пока Кимура не отдаст приказ двигаться вперед.

Адмирал Кимура оказался по-настоящему терпеливым человеком. Еще во время первого неудачного похода он в полной мере продемонстрировал незаурядное терпение, и на этот раз адмирал спокойно дожидался наиболее благоприятной ситуации, совершенно не беспокоясь о возможной критике. Как выяснилось позднее, именно своему терпению он был обязан всем позднейшим удачам.

Заправку повторили утром 26 июля, на этот раз, держась на северо-западном курсе. Вечером этого дня из тумана внезапно выскочил отставший сторожевик и стал быстро приближаться к правому борту крейсера «Абукума», шедшего вторым в строю. Крейсер получил удар в правый борт, прежде чем смог отвернуть от ошалевшего сторожевика.

По радиотелефону был отдан приказ совершить поворот «все вдруг», чтобы избежать новой опасности, не приказ был выполнен недостаточно быстро, и в длинной кильватерной колонне началась цепная реакция. Видимость была настолько плохой, что можно было кое-как различить только ближайшего мателота.

Благодаря искусству опытных капитанов, первые 12 кораблей в колонне благополучно повернули, но тринадцатый все-таки ударил носом в корму предыдущего.

Это была серьезная неудача. Хотя легкий крейсер «Абукума» и эсминец «Наганами» смогли следовать дальше, хотя у эсминца оказалась слегка помята корма, эсминец «Вакаба» свернул форштевень на сторону, а сторожевик больше не мог держаться вместе с эскадрой.

Адмирал остался почти невозмутим после всех этих аварий, по крайней мере, внешне. «Не беспокойтесь. Эта неудача не помешает нас выполнить задачу. Важнее предотвратить это в будущем. Я все-таки думаю, что туман нам больше поможет, чем помешает», – заявил он растерявшимся штабистам.



Весь день 27 июля соединение следовало на восток. Кимура намеревался повернуть к Кыске после наступления темноты, если только не случится что-то непредвиденное.

Однако во второй половине дня туман неожиданно начал таять, и вскоре уже можно было различить солнце. Это был совершенно неожиданный и крайне неприятный поворот для адмирала и его штаба. Они были озадачены.

Рады были только штурманы, которые после 5 дней плавания вслепую в густом тумане поспешили с помощью солнца определить широту соединения. Даже один пеленг имел огромное значение при плавании в северной части Тихого океана с его предательскими течениями при невозможности определиться по звездам. Значение широты было крайне важно, чтобы выбрать правильный курс к острову. К вечеру туман снова сгустился. Похоже, японцам начало везти. Метеорологи предсказывали, что вскоре плотный туман закроет всю северную часть Тихого океана.

«Настало время действовать», – сказал Кимура и приказал соединению лечь на курс 25 градусов к цели. Утром 28 июля была проведена последняя заправка с танкера, после чего ему приказали возвращаться на Парамушир в сопровождении помятого эсминца «Вакаба». Соединение Кимуры направилось к Кыске, держать скорость 12 узлов.

Адмирал просто неизбежно должен был задать себе несколько вопросов. Правильное ли это решение? Сумеет ли он проскользнуть сквозь кольцо блокады вокруг острова? Знает ли он намерения командиров союзников? Ответить на эти вопросы было крайне сложно. Начиналась авантюрная игра, и Кимура был обязан продолжать рисковать.

Жребий был брошен.

Жизнь гарнизона на острове была далеко не сладкой. Известие об отсрочке эвакуации, полученное 15 июля, было горькой пилюлей.

Солдатам на острове было совершено понятно, что вторжение неизбежно. Остров ежедневно подвергался бомбежкам и обстрелам с блокирующих кораблей. Они уже были мысленно готовы разделить судьбу своих товарищей на Атту. Поэтому нетрудно было представить себе ощущения солдат, когда была получена шифрованная радиограмма из одного слова, которая извещала, что 22 июля будет предпринята новая попытка эвакуации.

23 июля остров подвергся самой жестокой бомбардировке за все время осады. В обстреле приняла участие эскадра из 2 линкоров, 5 крейсеров и 9 эсминцев. Однако японцы хорошо окопались и повреждения оказались невелики. Этот обстрел ясно показал, что противник теряет терпение и отпущенное японцам время скоро закончится.

Теперь гарнизон уже не особо волновал вопрос: сумеет ли эвакуационное соединение проскользнуть сквозь плотные кордоны союзников? Гораздо важнее было другое: успеет ли оно?

После 25 июля вокруг острова начала складываться странная ситуация. В этот день небо было чистым, и на следующий день погода тоже была прекрасной. После 22.00 японский гарнизон Кыски с удивлением заметил на юго-западном горизонте вспышки и услышал отдаленный гром выстрелов. Ночной морской бой? Походило на это.

Это было тем более удивительно, что на острове знали: Кимура просто не может находиться так близко. Также ничего не было известно и о японских подводных лодках, действующих вблизи от острова. Контр-адмирал Акияма, командир гарнизона ВМФ на Кыске, предположил, что корабли союзников затеяли бой между собой, так как на следующий день с острова не было видно ни одного корабля. Эту информацию он немедленно передал Кимуре.

Морской комендант Кыски проявил не меньше энергии, чем Кимура, изучая метеопрогнозы, чтобы выяснить, когда же установится плотный тумана. Ночью 27 июля он пришел к заключению, что, несмотря на все прошлые прогнозы, 29 июля будет столь нужная японцам погода.

Акияма был настолько в этом уверен, что не только сообщил об этому Кимуре, но и посоветовал ему передвинуть намеченное время прибытия на остров с 21.00 на 15.00 местного времени. Акияма был убежден, что в дневное время провести эвакуацию будет легче.

Начиная с 27 июля, японские войска возобновили ежевечерние выходы на берег в район посадки. Было также решено, что 29 июля войска будут выведены на берег на 6 часов раньше, как Акияма переда Кимуре.

Находясь к юго-западу от острова, соединение адмирала Кимуры теперь шло прямо к цели под покровом густого тумана, который постепенно перемещался на север вместе с кораблями. Кимура получил сообщение Акиямы о «странных» действиях противника 26 июля и на следующее утро. Но это был лишь незначительный инцидент, который почти не повлиял на его решения. Однако совет Акиямы ускорить прибытие на остров был охотно принят. Кимура пересмотрел график продвижения и входа в бухту.

После того, как 28 июля были отправлены в Японию танкер и эсминец, день прошел спокойно. Даже когда соединение оказалось в 100 милях от Кыски, и была объявлена боевая тревога, время тащилось медленно и скучно. Ночь также прошла спокойно.

Рано утром 29 июля соединение прошло через район, где вероятность встречи с противником считалась максимальной. Видимость не превышала 1000 ярдов. Метеосводки с Кыски показывали, что Акияма был совершенно прав относительно погоды. Установились прямо-таки идеальные условия. Кимура был обрадован.

«Наступило время отпустить «Таму», – сказал он начальнику штаба с выражением полной уверенности на обветренном лице. Прожектором был передан сигнал вице-адмиралу Кавасэ с выражением благодарности за поддержку. Крейсер немедленно ответил, пожелав удачи, и вскоре растаял в тумане, повернув обратно на Парамушир.

Теперь главной задачей Кимуры стало обнаружение мыса Св. Стефана – юго-западной оконечности Кыски, где он должен был повернуть с курса N на NO, чтобы пройти вдоль северного побережья острова. После двух часов острожного приближения с использованием эхолотов, мыс смутно обрисовался в тумане почти на траверзе флагмана Кимуры. Он показался всего на несколько секунд, но этого хватило штурманам, чтобы точно определить свое положение. После почти недели плавания вслепую по счислению удача не оставила японцев.

После перемены курса оставался 20-мильный переход до мыса Сириус, северной оконечности острова. Это был очень опасный отрезок, проходящий через прибрежные воды с предательскими течениями и не отмеченными на картах скалами. Лоции советовали кораблям избегать этого района, но именно поэтому Кимура и выбрал такой маршрут, чтобы избежать столкновения с противником.

Светло-фиолетовое море было неспокойным. В крохотном мирке под покровом пелены тумана тут и там мелькали буруны и небольшие водовороты. Исключая редкие доклады наблюдателей и акустиков, все было тихо, пока соединение шло через эти неизвестные воды.

Примерно в 15.30, то есть с отставанием в полтора часа от нового графика, Кимура обогнул по большой дуге северную оконечность острова и взял курс почти точно SW в направлении бухты Кыска. Ему помогал радиомаяк.

Вскоре после того, как соединение снизило скорость до минимума, произошло неожиданное событие, которое хорошо потрепало нервы буквально всем. Наблюдатель неожиданно доложил: «Вижу что-то вроде вражеского крейсера». «Абукума» выполнил срочный поворот и выпустил 4 торпеды по цели, которая оказалась островом Малая Кыска. Это был очень сложный момент.

Пока на кораблях приходили в себя после нервотрепки, на западе сквозь туман пробился отчетливо видный луч прожектора. Это был сигнал с мыса Северный, прикрывавшего бухту с севера. Он указывал соединению путь на якорную стоянку. Они прибыли к цели! Вражеская мышеловка, настороженная рядом с островом, по неизвестной причине так и не захлопнулась.

Как и предсказывал адмирал Акияма, с 28 июля остров был закрыть непроглядной пеленой тумана. Оставалось открытой только бухта Кыска, нечто вроде крошечной дырки, прорезанной в огромном одеяле.

29 июля в 15.00, как и было намечено, все защитники острова, исключая вахту радиостанции, радара и командного пункта, собрались на берегу. Это произошло незадолго до того, как соединение Кимуры подошло к мысу Сириус. Большинство японцев проделало путь пешком по пустынной тундре, перепаханной бомбами и снарядами союзников. Кое-кто приехал на грузовиках. Те, кто пока оставался на своих постах, должны были покинуть их, как только соединение войдет в бухту, уничтожив при этом все оборудование.

Солдаты были измучены до предела, прячась в своих норах от бомб и обстрелов с моря, они отощали от нехватки продовольствия. Многие обросли бородами. Потрепанные и оборванные, они больше всего напоминали какой-то сброд, а не солдат. Все личные вещи, даже винтовки, было приказано оставить. Люди терпеливо ожидали эвакуации. Они сидели на нескольких участках берега, отмеченных разноцветными флагами.

Особой радости не было, так как подобные походы уже вошли в привычку. Семь раз они собирались на берегу и ждали, дрожа на пронизывающем морском ветру. В Арктике холодно даже летом. И ждали напрасно. Надежды постепенно таяли.

В этот памятный день 29 июля они уже полтора часа ждали прибытия эвакуационного соединения. Время шло, и отчаяние овладевало людьми.

И внезапно все переменилось! В клубящейся белесой мгле вдруг появился силуэт легкого крейсера, который медленно, но уверенно входил в бухту. Это не был мираж, так как следом за ним показался еще один корабль. Флот пришел, чтобы спасти их от неминуемого уничтожения. Затем появились остальные корабли. Некоторые солдаты сначала смотрели на все это, не веря собственным глазам, а потом разразились радостными криками. Они прыгали от возбуждения и счастья, обнимали и поздравляли друг друга.

Десяток десантных барж, стоящих у берега, запустил моторы, а личный состав, пока еще остававшийся на своих постах, торопливо бросился на берег, после того, как были активированы взрыватели подрывных зарядов. Началась погрузка.

Кимура и его моряки также обрадовались, когда корабли бросили якоря в холодных водах залива Кыска. «Возблагодарим бога, ниспославшего нам удачу», – сказал адмирал с улыбкой. Они сумели сделать то, что считалось невозможным.

2 эсминца остались вне бухты, а третий подошел к острову Малая Кыска, чтобы снять находящееся там подразделение. Погрузка прошла без сучка и задоринки. Десантные баржи, спущенные с кораблей, направились к берегу, и солдаты заполнили те, что ждали у острова.

«Спасибо за то, что спасли нас», – постоянно повторяли спасенные солдаты и моряки. «Спасибо, что вы вытерпели все трудности», – отвечали спасатели с типичной азиатской вежливостью. Времени на долгие разговоры не было. Пепел погибших товарищей тоже взяли на борт, хотя кое-кто из солдат совсем не хотел бросать свои винтовки. Им слишком долго вдалбливали, что солдат ни при каких обстоятельствах не должен расставаться с оружием.

Последним на борт поднялся командир морского гарнизона контр-адмирал Акияма. Десантные баржи были затоплены, чтобы скрыть все следы эвакуации. Немедленно был отдан приказ поднять якоря, на этот раз сигнальными флагами, поднятыми на мачте «Абукумы». Это произошло 29 июля в 17.35, всего через 55 минут после того, как крейсер бросил якорь в бухте. За это небольшое время было взято на борт 5183 человека, просто невероятное достижение!

Лишь немногие эвакуации были проведены так же организованно и быстро, как японская на Кыске.

Выйдя из бухты Кыска, корабли снова погрузились в пелену тумана. Когда они выскочили из смертельной ловушки, самым главным желанием стало поскорее очутиться дома.

После того, как соединение вышло в море, Кимура увеличил скорость до 21 узла, а потом и до 26 узлов, когда его корабли обогнули мыс Сириус. Хотя туман бы не таким густым, как накануне, плавание такого большого соединения все равно оставалось трудным и рискованным, так как видимость не превышала 1000 ярдов. Лишь полученный ранее неприятный опыт действий в еще более густом тумане помог японцам.

Когда соединение мчалось вдоль северного берега покинутого острова, произошло событие, которое заставило многих серьезно испугаться, и осталось загадкой по сей день. По правому борту, почти на траверзе, на пределе видимости, была замечена подводная лодка, стоящая на поверхности. Судя по всему, она оказалась не готова к бою. Японцы немедленно изменили курс, чтобы оторваться от нее.

Действительно ли там находилась американская подводная лодка? Это так и осталось загадкой, хотя Кимура и остальные офицеры не сомневались в достоверности рапорта сигнальщика. Если это была американская лодка, почему она пропустила Кимуру? До настоящего времени не было опубликовано никаких документов по действиям американских лодок во время Алеутской кампании.

После того, как соединение поспешно проскочило «опасную зону» вокруг острова, скорость была снижена. Остаток путешествия домой прошел без происшествий, и соединение шло почти тем же самым курсом, что и к Кыске. 1 августа эскадра разделилась на 3 группы и благополучно вернулась на Парамушир, где эвакуированных встретили родные горы и холмы, зеленеющие под ярким солнцем. Они ссмогли полной грудью вдохнуть свежий воздух родины.

Так завершилась трагедия совершенно бесполезной высадки японцев на Алеутских островах, которая тянулась с июня 1942 года. Она не принесла японцам совершенно ничего. Единственным утешением может служить то, что они благополучно и полностю эвакуировали гарнизон Каски, который в ином случае ждала верная смерть.

Понятно, что японцы восприняли эту успешную эвакуацию, как дар Божественного провидения, совершенно ими заслуженный. Но так случилось только вследствие невероятной цепи ошибок, допущенных американцами. Кимура выскользнул из стальных челюстей блокадного соединения, которые были уже предусмотрительно раскрыты в ожидании его прибытия.

То, что японцы на Кыске видели и слышали ночью 28 июля, действительно было стрельбой американского блокадного соединения, но не случайной перестрелкой между своими, как предположил контр-адмирал Акияма. Удивительно, но факт – американцы ожесточенно обстреливали «призрачный флот», мираж японской эскадры.

Первая ошибка произошла 24 июля, когда патрульная «Каталина» радаром обнаружила 7 кораблей в 200 милях к юго-западу от острова Атту. Соединение Кимуры в это время находилось в 500 милях от Атту.

Решив, что этот рапорт указывает на попытку японцев доставить подкрепления на Кыску, командующий Силами Северной части Тихого океана поднял по тревоге блокадное соединение, перекрывавшее подходы к обреченному острову. 2 эсминца, дежурившие непосредственно рядом с островом, были отозваны, чтобы присоединиться к эскадре, направленной на перехват. Поэтому непосредственные подступы к острову оказались открыты.

Если бы все ограничилось этой ошибкой, не произошло бы ничего чрезвычайного. Обычная нестыковка, неизбежна в любой операции. Но далее начали происходить совершенно фантастические вещи.

После 24 июля было совершенно еще немалое количество более серьезных ошибок. Самая крупная имела место 28 июля. Адмирал Кинкейд, командующий Силами Северной части Тихого океана, приказал победителям в «битве с призраками» отойти для заправки в точку, находящуюся в 105 милях на SSE от Каски. Они встретились с танкерами утром 29 июля.

Уход кораблей на дозаправку открыл широкую брешь в кольце блокады на южных подступах к Кыске с вечера 28 июля и до конца следующего дня. Кимура проскочил совсем рядом с место «битвы с призраками» ночью 28 июля и вышел к мысу Св. Стефана на следующее утро. Это было невероятно удачный выбор времени прорыва! Днем раньше или днем позже – он неизбежно налетел бы на американское блокадное соединение, имевшее радары.

Можно сказать одно: лишь нечеловеческая интуиция помогла адмиралу, который махнул рукой на соображения чести, критику, даже на собственную жизнь и сделал безупречно точные выводы. Это нельзя считать простой случайностью или дешевой уловкой.

Удача не оставила Кимуру и когда его соединение подошло к бухте Кыска. 2 американских эсминца, дежурившие рядом с островом, были отозваны. На их место была направлена другая пара. Но один из эсминцев задержался для дозаправки и пропустил Кимуру. Другой патрулировал к северу от островов Кыска и Сегула, примерно в 13 милях от первого, когда Кимура входил в бухту.



Бог судьбы иногда выкидывает забавные штучки. Можно вспомнить еще один пример, который завершил историю эвакуации Каски.

Даже после того, как японцы покинули обреченный остров, этот пустынный клочок земли еще 18 дней приковывал к себе внимание союзников. Потребовалась крупномасштабная десантная операция, чтобы обнаружить, что на Кыске никого нет.

После обычных траления и обстрела рано утром 16 августа десантная партия высадилась на западном побережье примерно посередине острова. Разумеется, она не встретила никакого сопротивления.

Как же были удивлены десантники, когда не увидели ни одного защитника. Об этом рассказывает один из коммандос:

«Попав на берег, мы не увидели никаких признаков врага. Мы не стали терять время и немедленно приступили к следующей фазе операции и взобрались на крутой склон горного хребта, после чего окопались на вершинах. После того, как главные силы десанта закрепились на плацдарме, мы спустились с хребта и приступили к поискам японцев, которые куда-то загадочно пропали. Когда первый восторг от благополучной внезапной высадки улетучился, мы были озадачены. Куда же они пропали?

В брошенных блиндажах мы видели развешанную на стенах одежду, на тарелках лежала еда. Однако продукты уже начали гнить. Судя по всему они лежали здесь достаточно давно. Все это было крайне загадочно, и тайна не желала развеиваться, как и густой туман, затянувший все вокруг. В маленьком мирке ограниченной видимости нам повсюду мерещились чудища, произошли несколько случаев взаимной перестрелки».

Как выяснилось, путаница во время высадки обошлась десанты в 25 убитых и 31 раненого. Еще больше оказались потери на море. 70 человек погибли или пропали, когда сторожевик налетел на дрейфующую мину.

Лишь через 2 дня после высадки силы вторжения обнаружили, что остров совершенно необитаем. Единственными его жителями оказались несколько щенков, оставленных японцами. Один летчик грустно заметил: «Мы сбросили на Кыску 100000 листовок, но эти собаки не умели читать».

Проделка, которую сыграл Бог судьбы, зашла чуточку слишком далеко, но это можно объяснить тем, что адмирал Кимура провел эвакуацию просто великолепно.


«Кампании войны на Тихом океане», М, Воениздат, 1956 г.

Стр. 100 – 101, 108.

Директива императорской ставки от 21 мая 1943 г. по этому поводу гласила: «Гарнизон о. Кыска должен быть эвакуирован несколькими эшелонами, главным образом с помощью подводных лодок и как можно быстрее. В случае благоприятной обстановки с учетом тумана и удостоверившись в положении противника для эвакуации надлежит использовать транспорты и эскадренные миноносцы. Оборона Курильских островов, Хоккайдо и Карафуто (Сахалина) должна быть срочно усилена. Гарнизонные части, предназначенные для обороны северных и центральных Курильских островов и находящиеся в настоящее время в готовности на о. Хоккайдо, а также части гарнизона о. Хоккайдо перебросить и развернуть на северных и центральных Курильских островах. Кроме того, особое внимание обратить на укрепление зенитных и береговых батарей на северных Курильских островах. Армейская и морская авиация должна быть немедленно развернута вдоль цепи островов и являться оплотом их обороны. Все сооружения воздушных и морских баз привести в порядок и немедленно укрепить».

Силы армейской авиации, которые надлежало развернуть, состояли из «большей части 1-й авиадивизии» (88 самолетов), а силы морской авиации из «большей части 12-го воздушного флота» (146 самолетов).

После дорого обошедшейся попытки эвакуировать гарнизон о. Кыска с помощью подводных лодок, во время которой три большие подводные лодки погибли, было решено провести эвакуацию при помощи легких крейсеров и эскадренных миноносцев, используя густые летние туманы, чтобы избежать обнаружения и уничтожения. В соответствии с этим решением легкие силы 5-го японского флота 7 июля 1943 г. вышли с о. Парамушир и держались в 400 милях к юго-западу от о. Кыска, ожидая благоприятной погоды, пока в конце концов недостаток топлива не принудил их возвратиться на Парамушир, куда они прибыли 18 июля. Выйдя снова в море 22 июля, два легких крейсера и десять эскадренных миноносцев совершили 29 июля (дата Восточного полушария) успешный прорыв в гавань Кыска. Подойдя в 11 ч. 05 м. (токийское время) на короткое время на расстояние видимости к юго-западной оконечности о. Кыска, это соединение в тумане полным ходом обогнуло северную оконечность острова. Курс был проложен вплотную к берегу, прокладка велась по глубинам, радиопеленгам и отчасти по показаниям несовершенной радиолокационной установки. Корабли стали на якорь в 13 ч. 50 м., погрузили около 5100 человек и в 14 ч. 35м. ушли обратно, разделившись на две группы, примерно тем же маршрутом. На отходе легкий крейсер «Абукума», возглавлявший одну из групп, обнаружил у северо-западного побережья о. Кыска подводную лодку. Это было единственное соприкосновение японских кораблей с американскими силами.

В день эвакуации гарнизона с о. Кыска мощная американская оперативная группа отсутствовала в районе патрулирования к юго-западу от о. Кыска, так как принимала топливо. Осуществлялся лишь ближний дозор подводной лодкой. 24 июля (время Восточного полушария) был снят дозор из одиночных эскадренных миноносцев в радиусе 40 миль от острова. Он был вновь установлен только 30 июля. Велся поиск противника авиацией, но ему мешал туман.

Приготовления японцев на острове для эвакуации расценивались как переразвертывание для обороны. Воздушные налеты на остров и обстрелы его американскими надводными кораблями продолжались после эвакуации японцев. 16 августа (время Восточного полушария) на о. Кыска была произведена боевая высадка американских и канадских частей, общая численность которых достигала 34 000 человек. Японцев на острове не оказалось.

@темы: история, япония, Кыска, война