"Декрет о любви" Геннадий Федотов

[Samuray-08]

Декрет о любви

Геннадий Федотов

Хочу свободы

...В первых числах марта 1918 года в Саратов у здания биржи, где помещался клуб анархистов, собралась разъяренная толпа женщин. Они неистово колотили в закрытую дверь, требуя пустить их в помещение. Со всех сторон неслись негодующие крики: «Ироды! Хулиганы! Креста на вас нет!» Наконец, толпа взломала дверь и, сокрушая все на своем пути, устремилась в клуб. Находившиеся там анархисты еле успели убежать через черный ход. Чем же оказались недовольны саратовские женщины? Оказывается, ущемлением собственных прав! Дело в том, что Саратовский клуб анархистов издал декрет об «отмене частной собственности на женщин», и «объявлении последних общественным достоянием». «Декрет» определял правила регистрации женщин и порядок пользования «экземплярами народного достояния». Распределение «экземпляров», уточнялось в документе, будет осуществляться единолично Саратовским клубом анархистов. Мужчины имели право пользоваться «выданной на руки» женщиной «не чаще трех раз в неделю в течение трех часов». Для этого они должны были представить свидетельство от фабрично-заводского комитета, профсоюза или местного Совета о принадлежности к «трудовой семье». При этом за мужем (если женщина был замужней) сохранялся внеочередной доступ к своей супруге. Каждый «трудовой член», желающий пользоваться «экземпляром народного достояния», обязан был отчислять в фабрично-заводской комитет из своей зарплаты определенную денежную сумму.

Женщины - народное достояние

«Декрет» был поистине новаторским и потому с необычайной быстротой стал распространяться по стране. В течение всего лишь одного месяца он был перепечатан почти всеми российскими газетами. В результате, у саратовских «законодателей» не замедлили появиться последователи во многих городах. Так, во Владимире они потребовали ввести национализацию женщин с 18-летнего возраста. Владимирский «декрет» провозглашал: «После 18-летнего возраста всякая девица объявляется государственной собственностью», документ обязывал всех незамужних девушек указанного возраста под страхом строгого наказания зарегистрироваться в бюро «свободной любви» при Комиссариате призрения. После чего любому мужчине в возрасте от 19 до 50 лет предоставлялось право выбора женщин, записавшихся в бюро, даже без согласия на то последних, в интересах государства. Дети, произошедшие от такого рода сожительства, поступали в собственность республики.

Лицензия на любовь

В Екатеринодаре летом 1918 года создатели новой социалистической морали пошли еще дальше. Руководствуясь местным «декретом о свободной любви», они стали выдавать на руки особо отличившимся красноармейцам мандат следующего образца: «Предъявителю сего предоставляется право социализировать в городе Екатеринодаре 10 душ девиц в возрасте от 16 до 20 лет, на кого укажет товарищ». От всего вышесказанного глаза лезут на лоб, но так было! И, кстати, не закончилось с закатом эпохи «военного коммунизма». В начале 20-х годов в обществе продолжались бурные дискуссии по половым вопросам, активнейшее участие в которых приняли многие большевистские теоретики. Проповедь свободной любви исходила даже от таких деятельниц коммунистического движения, как И. Арманд и А. Коллонтай. Ну а молодежь объявила любовь буржуазным предрассудком и пустилась во все тяжкие. Исследование И. Гельмана, проведенное в 1922 году среди студентов Московского Коммунистического университета им. Свердлова, показало, что 62% студентов параллельно живут брачной и внебрачной жизнью. В ходе другого исследования выяснилось, что в городе Шуя Ивановской области 60% комсомольцев имели параллельно 2-3 интимных партнеров. В результате - рост числа внебрачных детей и, поистине, вал венерических заболеваний. В 1922 году в том же Московском Коммунистическом университете 40% студентов болели триппером, а 21%-одновременно и триппером, и сифилисом.

Свободная комсомольская любовь

Начало 20-х годов было отмечено и небывалым ростом количества изнасилований и убийств женщин, отказывавшихся удовлетворить потребности мужчин в «свободной комсомольской любви». Известен случаи, когда ученик одной московской Профшколы комсомолец Петров ранил финским ножом ученицу той же школы за отказ жить с ним «свободной комсомольской любовью». Такие случаи попадали на страницы уголовной хроники, однако многие журналисты и литераторы с явной симпатией относились к идее свободной любви и пропагандировали превосходство физического влечения полов над духовным, а иногда и вовсе отрицали духовную близость, считая ее пережитком буржуазной морали.

В коммуне остановка

Сильный удар по семье нанесла и пропаганда жизни в бытовых коммунах. После введения в 1927 году в Советском Союзе непрерывной рабочей недели со скользящими выходными (как правило, не совпадавшими у разных членов семьи) известный теоретик Ю. Ларин заявил о 100-процентном обобществлении быта. Под его непосредственным контролем был разработан и начал реализовываться на строительстве Сталинградского тракторного завода проект семейной коммуны. Коммунары должны были спать по шесть человек в комнате, мужчины и женщины отдельно. На две шестиместные комнаты полагался один двуспальный номер, куда пара могла удалиться в согласованное с коллективом время. Однако, если один из супругов (например, муж) получал на работе взыскание либо плохо относился к своим комсомольским обязанностям, трудовой коллектив имел полное право лишить его близости с женой на сутки, трое, или даже на месяц.
Понятно, что долго такой разврат в стране, которая «семимильными» шагами двигалась к построению коммунизма, продолжаться не мог. В конце 20-х, начале 30-х годов в средствах массовой информации началась кампания по деэротизации советского общества. На щит теперь поднимались сентенции заведующей женотделом ЦК ВКП(б) П. Виноградской, утверждавшей, что «излишнее внимание к вопросам пола может ослабить боеспособность пролетарских масс». «Нормой жизни» стали истории, подобные той, что произошла в марте 1935 года на фабрике «Красный треугольник»: бюро ВЛКСМ исключило из комсомола молодого слесаря за то, что он... «гулял одновременно с двумя девушками». Добрачные половые контакты окончательно перешли в разряд проявлений «нездорового капиталистического образа жизни». Из одной крайности мы ударились в другую, запретив на долгие 60 лет даже шепотом произносить противное коммунистической морали слово «секс»…