Тихие войны Полярного Круга

[Samuray-08]

Тихие войны Полярного Круга

Юрий Ботяков, кандидат исторических наук


Чукча – герой русского фольклора, а в годы реформ – наиболее желанный для грамотного политика избиратель, до появления "огненной воды" слыл умелым и энергичным воином, грозой арктического побережья, где разворачивались самые северные войны человечества, в совершенстве изученные этнографом Валентиной Антроповой. И хотя затерянные среди торосов и заснеженной тундры поля битв остались безымянными, на них также решались судьбы народов.
Берингов пролив, отделяющий побережье Азии от Америки, недостаточно широк, чтобы стать преградой для морских зверобоев. В больших байдарах, кожаные борта которых не боялись столкновения с ледяным краем, чукчи пересекали его студеные воды ради добычи и торга. Память об эскимосо-чукотских войнах сохранилась только в преданиях.

Чукчи и эскимосы встречались, чтобы торговать. Моржовые кожи обменивались на редкую здесь деревянную утварь, мех и тюлений жир – все, чем одаривало человека море и прибрежные берега. Обмен всегда носил военный характер. В одной руке всегда держалось копье. Любое недоразумение могло приобрести кровавую развязку. Очень часто обмен проходил в виде "немого торга". Одна сторона оставляла свои товары и отходила. Представители другой стороны клали напротив нужной им вещи свои и тоже отходили. Иногда, прежде чем удавалось "договориться", приходилось делать несколько встречных предложений. Обиды множились, лилась кровь. Набегами чукчей на жителей американского побережья двигала месть: кровь сородичей требовала кары. Попутно захватывалась добыча и пленники. В этих древних войнах врага еще предупреждали о нападении, и многое решалось в поединке.

Единоборство проводилось на моржовой коже, которую натирали салом, натягивали на земле, прибивая края осколками костей. Задача была опрокинуть противника на острые кости, бросок на которые был равносилен смерти. До наших дней в виде отзвука древних единоборств сохранили чукчи спортивное соревнование – подбрасывание на моржовой коже. Держащие кожу подбрасывают стоящего на ней человека метров на пять в воздух. Не каждый может сохранить равновесие и устоять, приземлившись на лощеную поверхность.

В тех случаях, когда война становилась затяжной и бесперспективной для обеих сторон, заключалось перемирие. Мирный договор скрепляли присягой солнцу и возмещением материального ущерба. Опыт эскимосо-чукотских войн пригодился...

Полярная ночь в тундре проходит без солнца. Но заснеженная поверхность земли, словно гигантское зеркало, отражает слабый свет звезд и освещает все вокруг сумеречным светом. Все видно за километр. В тихой укромной долине пасутся олени, добывая копытом из-под снега ягель. Неяркую тень отбрасывают яранги. Все спит. В такой тишине и покое подкарауливала человека смерть. Никогда не ложились оленеводы спать, не расставив часовых на окрестных высотках. А когда обозначались на горизонте движущиеся тени, часовой вскакивал в маленькие скоростные нарты и несся в долину. В Xvii-xviii вв. уснувшего оленевода не приходилось будить дважды. Заспавшийся человек рисковал никогда не проснуться, так как враг атаковал неожиданно и быстро. Поэтому, ложась ночью спать, каждый мужчина не забывал класть себе под голову лук. Чукотско-корякские войны, окончившиеся лишь в семидесятых годах Xviii в., отличались ожесточенностью, особенно среди оленеводов. Каждое племя находилось в состоянии потенциальной вражды друг к другу. Человеческая кровь лилась на этих войнах из-за оленей. Чукчи, не имевшие больших оленьих стад, как у коряков, направили все свои усилия, чтобы стать хозяевами главного богатства тундры. С 1725 по 1773 г. им удалось отбить у коряков 240 000 голов этих животных.

В том веке окончательно складывается у чукчей пастушеское оленеводство главным образом за счет насильственно отнятых стад у коряков. Многим корякам, обедневшим в войнах с чукчами, пришлось "сойти на берег" и заняться охотой и рыбной ловлей. В этой борьбе чукчи всегда были первыми. Их желание иметь стада подкреплялось воинским умением и неистощимой энергией. Отряд корякских воинов численностью в 50 человек не решался оказать сопротивление чукчам, если в их отряде было 20 бойцов. Собираясь на большие военные операции, чукчи могли выставить 200-300 бойцов. Самые большие ополчения, которые выставлялись против русских, насчитывали около 3000 человек.

Собираясь в набег, чукчи брали основное оружие дальнего боя – лук, изготовленный из двух пород дерева: березы и лиственницы. Наконечники изготавливались из кости, клыка и камня, на тетиву шли нарезанные из тюленьей кожи ремни или сухожилия. Колчан чукчи носили удобно, как ранец, за спиной. Свои меткие выстрелы чукчи и коряки "подкрепляли", смазывая наконечники ядом. В тундре растет неказистый лютик, корень которого вполне годился для изготовления смертоносного зелья. Рана опухала, и через несколько дней человек умирал.

Защитить тело человека в бою должен был панцирь из моржовой кожи. Ровными полосами моржовая кожа опоясывала воина – нижний ряд нашивался на верхний. Панцирь расходился к низу широким раструбом, грудь прикрывала пластина из кожи сивуча. Но самой "приметной" частью доспехов был щит, отброшенный за спину воина, словно он собрался подняться в воздух на дельтаплане. Спинная часть щита, состоявшая из широкой доски, обтянутой кожей, возвышалась над головой воина. Боковые "крылья" легко складывались на сгибах, закрывая в нужный момент грудь и лицо. Чтобы приводить их в движение, на крыльях были петли. Часто такой щит имел только левое крыло, так как в правой руке держали оружие. Требовалось время, чтобы освоиться с панцирем, имевшим целую систему ремней, петель и пряжек. Когда требовалось быстро передвигаться, воин мог с помощью ремней завернуть раструб наверх и бежать, не скованный нижними ремнями. Ленточный панцирь, который чукчи называли мэргэв, имели не все воины. Он был все-таки, как и многие панцири на свете, тяжел и неудобен. Пожалуй, единственным неоспоримым удобством он обладал для убегающего – задняя часть щита надежно защищала спину и голову от стрел врага. Поэтому храбрые чукотские воины считали постыдным его носить, как явный знак трусости.

Легкие маневренные нарты и оленья упряжка стали основным транспортом чукотско-корякских войн, в отличие от эскимосо-чукотских военных кампаний, когда к вражескому берегу десант доставляли весельные байдары. И если отряд проскакивал в стойбище врага незамеченным, схватка, как правило, была короткой. Атака проводилась на рассвете. Часть воинов на лыжах окружала ярангу и разрушала ее, выдергивая стойки жилища. Именно для этой цели и были незаменимы арканы, метко набрасывать которые чукчи или коряки умели с детства. В это же время другие копьями протыкали покров яранги, стараясь перебить всех, кто находился в спальном пологе. Остальные на полном скаку подлетали на нартах к оленьему стаду и, поделив его на части, угоняли.

Оленеводы чукчи и коряки использовали нарты не только как транспорт, но и как незаменимое оборонительное сооружение. Нарты расставляли вертикально по кругу, связывая между собой накрепко ремнями. Сверху на них набрасывали моржовые кожи, закрепляя, где нужно, ремнями. На пути врага вырастал "оборонительный вал", из-за которого лучники вели обстрел. И даже если не было времени на сооружение такой крепостной стены, нарты успевали распрячь и устроить на пути врага баррикады.

Оседло живущие на берегу моря зверобои имели возможность подойти к строительству защитных сооружений основательно. В годы военного лихолетья они ставили свои жилища на скалистом мысу или островках, окружая их земляным или каменным валом, огораживались деревянным частоколом. Подобный форт становился просто неприступным, после того как чукчи прибегали к помощи своего местного союзника – мороза. Прием был настолько прост, настолько и эффективен. Облитые водой скаты покрывались ледяной коркой, становясь неприступными для врага.

После победы над врагом чукчи татуировали свое тело: обычай татуировать на руках изображение поверженного врага очень древний. Как правило, победитель татуировал точку на задней стороне правого запястья. У опытных воинов такие точки сливались в одну сплошную линию, идущую от запястья по направлению к локтю.

Корякские женщины носили нож, которым в случае победы врага убивали своих детей, а потом и себя. Обычай предпочтения смерти плену очень древний. В тех случаях, когда человек попадал в плен, он становился рабом. Чукчи довольно редко применяли по отношению к пленным пытки. Но если им в руки попадал военачальник или знаменитый воин – ему приходилось туго.

Победить и спасти жизнь не только свою, но и всей родовой группы – эта задача была по плечу не только смелому, но и тренированному воину. Сама жизнь приучала действовать в экстремальной обстановке. Охотник, победивший белого медведя, нанесший гарпуном смертельную рану киту, не упускал своего шанса и в бою. Любимой игрушкой чукотских детей был лук, а высшей оценкой мастерства лучника – выстрел стрелы, расщепляющей воткнутый в землю прут.

Насколько серьезно подходили к подготовке воина, говорит метод, который практиковали коряки для вырабатывания у детей реакции на внезапную опасность. К ребенку подкрадывались и обжигали его острым, раскаленным предметом. В результате добивались того, что ребенок от малейшего шороха или прикосновения отскакивал в сторону. Заканчивалось обучение тем, что отец отправлял сына с каким-нибудь заданием, а сам крался следом. Выждав удобный момент, он спускал с лука стрелу. Выдержавший экзамен оставался в живых, вовремя отпрыгнув в сторону. Проваливший – падал замертво.

Суровые законы жизни на Крайнем Севере, войны выработали у чукчей презрение к смерти. Побежденный в поединке не просил пощады, а просил смерти. Выработалась формула – равнодушное обращение к противнику с просьбой о смерти: "Что ж, если стал для тебя диким оленем, торопись!" – то есть убей.

Многое изменилось с тех пор – чукчам давно не до войны, да и сводить счеты с эскимосами в Америке уже не так просто. Феномен побежденного, сумевшего устроиться намного лучше грозного победителя, не уникален и для более цивилизованных частей света.