АРМИЯ И ДИКТАТУРА: ЧИЛИЙСКИЕ ВООРУЖЁННЫЕ СИЛЫ ПРИ ПИНОЧЕТЕ

[Samuray-08]

А.А.Зайонц

АРМИЯ И ДИКТАТУРА: ЧИЛИЙСКИЕ ВООРУЖЁННЫЕ СИЛЫ ПРИ ПИНОЧЕТЕ


Изучение армии чрезвычайно важно при анализе любого политического режима. Силовые структуры являются становым хребтом власти, выполняя оборонительную, агрессивную (навязывание воли стоящих во главе элит), созидательную (участие в гражданских делах, помощь при чрезвычайных ситуациях), а так же защитную (лоббирование своих интересов в правительстве) функции.

Анализируя особенности политического режима Чили в 1980 — 1990 гг., нельзя не уделить пристальное внимание чилийской армии как основному механизму управления государством в период диктатуры и даже во время перехода к демократическому правлению. Роль армии и по сей день велика в Чили.

В данной статье автор стремился рассмотреть развитие чилийской армии как своеобразного фактора политической власти в XX веке в общих чертах, определить роль армии во время диктатуры Пиночета, и место, которые заняли люди в форме при демократизации политического режима в начале 1990-х гг.


Вооружённые Силы и чилийцы: народ и армия едины?

Известный советский историк А.Ф.Шульговский выделяет две противоречивые тенденции, характерные для чилийских вооружённых сил в целом на протяжении XX века: «Одна была связана с идеями "мессианства", "провиденциализма армии", которая в критические для страны периоды должна выйти на политическую авансцену как спасительница нации. Другая традиция в армии связана с демократическими патриотическими идеалами служения народу», которая восходит к гражданской войне прошлого века, «когда части армии сражались на стороне правительства Бальмаседы»1.

Стоит отметить, что для чилийского общества своеобразный культ армии, овеянной славой побед в войнах XIX века (чилийские вооружённые силы дважды в 1837 — 1839 и 1879 — 1883 гг. разгромили Перу и Боливию) — чилийская армия не знала поражений, была хорошо обучена и подготовлена профессионально с помощью западных (особенно немецких) инструкторов ещё в конце XIX — начале XX века2, дисциплинированна — характерен в большей степени, чем для большинствеа других стран Латинской Америки, и чилийцы гордились этим. В 1930-х — начале 1970-х гг. чилийская армия воспитывалась (и воспринималась так в обществе) как профессиональный институт на службе конституционного режима, стоящий в стороне от политики, строго аполитичный, в отличие от большинства латиноамериканских республик, что также составляло предмет гордости нации. В день 18 сентября, годовщину независимости Чили (1810 г.), ежегодно проходили военные парады по Аламеде, центральной магистрали столицы, очень торжественные, нарядные, с тамбурмажором во главе, а по обеим сторонам толпы восторженных граждан приветствовали военных3. Так же широко отмечаются до сих пор Дни Сухопутных войск [Dia del Arma de Infanteria] 7 июня, в честь взятия чилийскими войсками Арики во время второй тихоокеанской войны4. В то же время как-то забылось, что чилийская армия была не только носителем демократических традиций (в 1924 — 1932 гг. армия непрерывно вмешивалась в политику, устраивала перевороты, притом часто в пользу демократических и левых сил — эти традиции тоже были: восстания революционных моряков в 1931 г. и установление в июне 1932 г. «социалистической республики», в сентябре 1932 г. — свержение диктатуры Давилы и восстановление демократического конституционного режима), но и нередко использовалась как карательная сила против народа. Самый яркий пример — расстрел бастующих горняков в Икике в декабре 1907 г., когда были убиты (пулемётным огнём) тысячи человек, в том числе женщины и дети, и это осталось безнаказанным. В 1934 г. армия участвовала в подавлении волнений сельских тружеников. В 1921 и 1925 гг. — горняков. И в 1940-е5 — 1960-е гг. солдаты не раз использовались для подавлении забастовок, уличных выступлений трудящихся (в том числе и воинские части под командой офицера Пиночета — см. приложение).

В 1960 — 1970 гг., когда по всей Латинской Америке росло социальное движение, проходили реформы, армия стала вовлекаться в социальную деятельность (строительство дорог, школ, больниц в сельской местности). Правительство Альенде старалось активно вовлечь военных в эти преобразования, назначало их на видные административные посты (директорами предприятий и т. д.). Участние в подобной деятельности провозглашалось патриотическим долгом армии. Это тоже способствовало вовлечению военных в политику. С другой стороны, долговременный курс на отстранение армии от политики, на превращение в сугубо «профессиональный институт», превратили её в автономный организм, независимую от властей «вещь в себе». И в условиях обострения социально-политической борьбы в стране в конце 1960 — начале 1970 гг. в армии подспудно вызревали настроения в пользу вмешательства в ситуацию. Уже в октябре 1969 г. (мятеж генерала Вио) часть вооружённых сил выступила против политики легитимного правительства.

Обострение политического противоборства в стране, вульгарный антимилитаризм левацких элементов, призывы заменить армию вооружёнными пролетариями, подстрекательства рядовых (моряков особенно) против высшего офицерства, семейно-гражданские и материальные связи офицерства со средними и высшими слоями общества, пострадавшими от преобразований, ухудшения экономического положения и снабжения, удаление Пратса и других военных в марте 1973 из правительства под давлением левацкого крыла Народного Единства (Альтамирано, соцпартия) — всё это подорвало позиции лояльного левому правительству крыла в армии, привело к преобладанию в ней правых. Этим воспользовались заговорщики, действовавшие в контакте с ЦРУ, которое тоже играло в стимулировании этих процессов далеко не последнюю роль.

Абсолютизация конституционными властями в течение десятилетий курса на неучастие армии в политике и, соответственно, невмешательства правительства во внутренние дела армии, обернулось тем, что в осложнившейся ситуации неподконтрольная правительству армия смогла сама захватить власть.