Разведки Руси и Византии: противостояние в IX–X веках

[Samuray-08]

Сергей Жаров. Разведки Руси и Византии: противостояние в IX–X веках
30 июля 2008

«История не всегда щедра на документальные источники, особенно в том случае, когда речь идет о тайных делах. Конспирация и секретность – основа разведывательной деятельности. Поэтому исследователи истории разведки неминуемо сталкиваются с большими трудностями при попытке воссоздания структуры, целей и задач разведывательных органов, а также выявления их личного состава на том или ином конкретном историческом этапе. Как правило, нам достаются очень скудные, отрывочные, весьма разрозненные свидетельства, достоверность которых порой приходится ставить под сомнение».

«История не всегда щедра на документальные источники, особенно в том случае, когда речь идет о тайных делах. Конспирация и секретность – основа разведывательной деятельности. Поэтому исследователи истории разведки неминуемо сталкиваются с большими трудностями при попытке воссоздания структуры, целей и задач разведывательных органов, а также выявления их личного состава на том или ином конкретном историческом этапе. Как правило, нам достаются очень скудные, отрывочные, весьма разрозненные свидетельства, достоверность которых порой приходится ставить под сомнение».


К этой исключительно точной характеристике В. И. Савельева из первого тома «Очерков истории российской внешней разведки» хотелось бы добавить, что трудности эти возрастают многократно, когда речь идет о первых шагах отечественной разведки в период формирования государственности. И, тем не менее, отрывочных летописных сведений достаточно, чтобы найти в них указания не только на наличие разведки и контрразведки, но и на особенности проведения тайных операций.


Наши отдаленные предки достаточно квалифицированно занимались разведкой и контрразведкой, свидетельством тому – дошедшие до нас сведения об успешных походах. Одним из наиболее ранних свидетельств о великолепно проведенной разведывательной операции является летописное сказание о походе Руси на Константинополь в 860 году. Это был далеко не первый поход, славяне самостоятельно либо в союзе с другими народами достаточно регулярно посещали берега Черного моря, населенные подданными Византийской империи, в том числе пригороды Константинополя, поскольку здесь можно было взять самую богатую добычу. Достоверно известно о таких походах начиная с 626 года, когда аварско-персидско-славянское войско предприняло совместный поход на столицу Восточной Римской империи.


Но поход 860 года имел существенные отличия от всех известных нам подобных мероприятий. Это был не столько набег за добычей, сколько наказание грекам за «неправильное поведение» в отношении русов: «…незадолго до 860 г. греки нарушили соглашение «между Русью и Грекы» и жестоко истязали русских «слов» и «гостей» (послов и купцов – С.Ж.) в Константинополе или русских рыбаков и промысловиков где-нибудь у Белобережья или на Березани. Ответом на нарушение Византией договора о дружеских взаимоотношениях с Русью и был поход русских 860 год, — поход, ставящий задачей отмщение за нарушение греками международных соглашений, возобновление старых договорных отношений. Это была война, а не налет, война, преследующая своей целью восстановление попранных интересов Руси, а не грабительский поход варваров, война, как продолжение дипломатии, на которую было способно только государство»i.

Великолепно выбран был момент нападения: в Константинополе практически не было войск, армия во главе с императором Михаилом находилась в Малой Азии, отражая нападение арабов. Русские корабли, отмечает летопись, «внутрь Судуii вшедше, много убийство крестьяномъ створиша, и въ двою сотъ корабль Царьградъ оступиша». Не ограничившись разорением окрестностей Константинополя, русский флот прорвался через Босфор и осуществил десантные операции на Принцевых островах в Мраморном море. В конечном итоге вернувшийся в столицу император был вынужден заключить с Русью договор «мира и любви», после чего осада была снята и славянский флот удалился на родину.


Конечно, можно успех похода приписать стечению случайностей, но понимающий человек отметит величайшую отработанность и согласованность разведки, заблаговременно выяснившей детали и даты похода византийской армии в Малую Азию и сумевшей быстро сообщить об этом своему руководству, и не менее отличную работу контрразведки, обеспечившей неведение константинопольских властей относительно подготовки и начала похода.


Греки умели делать выводы из своих поражений, в том числе и поражений своей разведки. Мы не знаем, сколько времени и средств потребовалось им для обеспечения надежного оповещения. Но в 907 году «поиде Олегъ на конях и на кораблех, и бе числомъ кораблей 2000. И прииде къ Царюграду; и греци замкоша Судъ, а градъ затвориша». Другими словами, через 47 лет Русь предприняла новый поход, и система оповещения сработала: греки успели подготовиться к обороне. Правда, это им не особенно помогло, поскольку Олег применил оригинальный тактический прием: воины вытащили корабли на берег, поставили на колеса и при попутном ветре под парусами пошли к городу, чем привели греков в ужас. Олег получил дани столько, сколько пожелал. Но в договор, заключенный в 912 году, мудрые византийские чиновники включили важный пункт относительно пребывания русских в столице империи: «Приходяще Русь да витают у святого Мамы, и послетъ царство наше, и да испишут имена их… И да входят в град одними вороты с царевымъ мужемъ, без оружьа, мужь 50, и да творят куплю, яко же имъ надобе, не платяче мыта ни в чем же». То есть приставили к опасным гостям контрразведчика под прикрытием, дескать, будет освобождать покупки от пошлин, а если без него пойдете – дороже заплатите!


Тем не менее, когда в 941 году пошел в поход за добычей Игорь, «послаша болгаре весть ко царю, яко идуть Русь на Царьградъ, скедий (кораблей – С.Ж.) 10 тысящь». Полноценное разведывательное донесение: указан противник, количество его сил, цель похода! Этот поход был неудачен, добычи взяли мало, а потери оказались весьма чувствительными. Игорь, пылая жаждой мести, начал собирать новое войско, на что потратил три года. Наконец, к 944 году огромное войско, «вои многи, варяги, Русь, и поляны, словени, и кривичи, и теверьце, и печенеги…» отправилось в поход. Летописец сообщает: «Се слышавше корсунци, послаша к Раману, глаголюще: «Се идутъ Русь бещисла корабль, покрыли суть море корабли». Такоже и болгаре послаша весть, глаголюще: «Идуть Русь, и наяли суть к собе печенеги». Император Роман, получив эти дополняющие друг друга донесения и подсчитав собственные силы, решил не сопротивляться, а откупиться, и полностью удовлетворил все требования Игоря: «Не ходи, но возьми дань, юже ималъ Олегъ, придамъ и еще к той дани».


Обратим внимание на некоторые подробности. В 860 году в Константинополе нападения не ожидали. В 907 году греки были предупреждены (летописцу неизвестно, кем именно), поскольку успели затворить ворота и замкнуть цепи, преграждавшие вход в порт. В сообщении о походе 941 года конкретно указано, что о приближении войска и флота греков предупреждают болгары, и приведено содержание донесения. А описывая события 944 года, летописец не только называет источники разведданных – корсунян и болгар, но и цитирует тексты их сообщений! А такое возможно лишь в том случае, если источник имел возможность если не присутствовать лично при докладах императору, то уж точно знать содержание этих докладов. Причем находился этот источник не на периферии, а в самом императорском дворце. Видимо, одного «царева мужа» – соглядатая за купцами и послами русскими было недостаточно, а князья киевские хорошо понимали важность агентурной разведки.


Не менее хорошо они понимали и необходимость противодействия вражеской разведке. Игорь в 944 году, возвращаясь с войском и бесценной добычей, «повеле печенегомъ воевати Болъгарьску землю». А ведь печенеги тоже получили от греков «паволоки и злато много». Естественно, добычи слишком много не бывает, но представить себе отягощенных огромными богатствами кочевников, идущих в набег, где с равным успехом можно добыть еще, но можно и потерять уже добытое – достаточно сложно. Представляется, что Игорь, зная об источниках донесений в Константинополь, хотел объяснить болгарам неконструктивность их поведения. Печенеги же просто не могли отказать киевскому князю в повиновении, ведь у него были их заложники.


Откуда болгары получали точные сведения о движении русского войска и его составе – понятно: флот шел вдоль берега, а конное войско – через территорию болгар. Но вот Корсунь находился вдали от маршрута флота, откуда же корсуняне могли знать о нем? Ответ содержится в статьях договора 945 года, где содержится целый раздел: «О Корсуньстей стране». Содержание его сводится к тому, что русскому князю запрещено громить византийскую резидентуру в Корсуне и наблюдательные посты в устье Днепра и на ближайшем побережье; запрещено основывать свои наблюдательные посты; предписано защищать Корсунскую резидентуру от других завоевателей; за это империей обещана военная помощь в конфликтах с прочими противниками.


Святослав Игоревич, едва достигнув совершеннолетия и разрешив неотложные проблемы (примучивание вятичей и разгром Хазарского каганата, которому те платили дань), начинает воевать болгар. Но, в отличие от предшественников, он не совершает набегов за добычей, а собирается поселиться в завоеванной стране, присоединив ее к своему государству. Причем это не конечная цель его завоеваний, а плацдарм для нападения и захвата Константинополя. По всей видимости, князя-полководца не привлекала разовая, хотя и большая, добыча: он хотел взять сразу все. Империя, проиграв в открытой войне, переиграла Святослава в тайной – и череп князя-завоевателя превратился в посуду для пиров половецкого хана.


Владимир Святославич поступил иначе: захватив Корсунь, он вступил в переговоры с Византией, угрожая поступить с главным городом империи так же, как с захваченным. Летопись цитирует настоящий дипломатический торг, из которого победителем вышел киевский князь. Императоры предпочли отдать ему родственницу в жены, но не лишиться «глаз и ушей» на столь опасном направлении славянской экспансии.


i Мавродин В.В. Начало мореходства на Руси. Л.: Изд. ЛГУ, 1949. С. 32.

ii Суд – внутренний рейд Константинопольского порта.