Хитаками и конные всадники эмиси

[Samuray-08]

www.emishi-ezo.net/HITAKAMI.htm
Hakomori Kenjiro. Hitakami and the Emishi Horse Archers

-----------------------------------------
Хитаками и конные всадники эмиси
Хакомори Кендзиро

Этот очерк основан на материалах симпозиума по истории айнов и древних японцев, публикация 1982 года. В данном отдельном разделе широко известный проф. Tomio Takahashi, посвятивший жизнь изучении истории Тохоку, представил статью о "Hitakami", местности, которая, как полагают, располагалась там, где ныне течет река Kitakami в преф. Иватэ. По историческим изысканиям, река Китаками была «домом» грозной «конфедерации» эмиси, Isawa, так что это центральный пункт любой дискуссии об этом народе. Дискуссия фокусируется на культуре эмиси, в частности, конной стрельбе из лука, в сравнении с тем, что известно о более поздней культуре айнов. Takahashi убежден, что обитатели Hitakami были, вообще говоря, айноидным народом.

В “Nihon Shoki” сообщение о «восточных варварах» отмечено Takahashi как самое раннее сообщение, которое упоминает страну под названием Hitakami и ее обитателей. Сообщение, как сказано там, относится ко II веку н. э., но эта хронология недостоверна (дается в переводе W. G. Aston):

«Takechi no Sukune вернулся из Восточной страны и доложил императору, говоря: ”В восточных диких местностях есть страна, называемая Hitakami. Люди этой страны, как мужчины, так и женщины, завязывают волосы вверху в форме молотка и татуируют тела. У них дикие нравы, и их общее название – Yemishi. Кроме того, их земля обширна и плодородна. Нам надо на них напасть и захватить ее”» (с. 200).

Takahashi убежден, что сообщение представляет собой совершенно точное описание географии равнины Тохоку, окружающей реку Kitakami [I]. Как бы ни было, есть реальное свидетельство в виде святилища, к северу от которого ныне располагается преф. Мияги, – святилища Hitakami. Это святилище отмечено также в труде “Sandai Jitsuryoku” в связи с божеством реки Hitakami. В местном предании, которое он считает достоверным, название реки Hitakami было как-то искажено или изменено на Kitakami. Более того, Takahashi доверяет репутации «идущих против властей», которая закрепилась за обитателями этой страны, репутации, соответствующей исторической реальности в смысле того, что в этом отдаленном регионе власти двора не существовало. Он уверен, что выражение michi-no-oku (таинственный путь), употреблявшееся обитателями Киото, относилось к этому региону.

Следующим он разбирает вопрос о названии жителей – Emishi и Ezo. Он убежден, что название Ezo начинает употребляться примерно с середины периода Хэйан (XI век), а изначально Ezo – это искажение айнского слова Enjyu, что означает «человек». Он отождествляет предков айнов с Ezo полностью, но с одной оговоркой (с. 36). Чтобы слово Ezo можно было присвоить айнам, оно должно быть ограничено территорией Северного Тохоку и Хоккайдо. Это историческое ограничение следует из употребления слова Ezo в середине периода Хэйан в качестве отдельного названия обитателей этого региона [II]. Takahashi не согласен, что Emishi тождественно Ezo, однако убежден, что, бесспорно, Ezo – предки айнов. С другой стороны, слово Emishi использовалось при дворе применительно ко всем обитателям востока, которые находились вне юрисдикции и контроля двора, и таким образом это менее надежный термин.

В регионе Северного Тохоку, до того, как вошло в употребление наименование Ezo, обозначение Emishi точно относилось к предкам айнов. Но это название также включало другие группы населения, которые не были предками айнов [III]. Возможно, где-то между этим далеким северным регионом и Канто были люди, в расовом отношении находившиеся между ямато и айноидами, которых также называли Emishi. Takahashi убежден, что по мере продвижения на север этнический набор становился преимущественно айноидным, а культурные отличия от людей ямато становились все более отчетливыми [IV].

Takahashi дает сложный ответ на вопрос об эволюции слова Emishi, относилось ли это название или не относилось к кому-либо на архипелаге, кто не находился под властью двора – Kumaso острова Кюсю, а также собственно Emishi. Его взгляд таков: Emishi использовалось как общее слово для указания любых племен, не подчиненных Ямато. Однако он замечает, что были различия, которые делались между народами востока и запада. Первых называли kebito, или дословно «волосатые люди», а со временем слово Emishi стали использовать для обозначения исключительно людей востока. Вторым словом, которое применялось для обозначения туземных народов, было dochakumin, или аборигены. Это слово наряду с Emishi употреблялось двором Ямато, когда он сталкивался с различными племенами, которые были в конце концов завоеваны. Takahashi убежден, что смысл слова Emishi изменялся в течение столетий от общего термина, относящегося ко всем туземным dochakumin, через обозначения тех, которые жили на востоке, – и вплоть до более специфического определения людей, которые сопротивлялись власти двора в целом, и в Хитаками в частности (с. 41-43).


Рис. 1. Всадник эмиси, 600 г. н. э.

Emishi могли представляться как люди, которые первоначально были охотниками-собирателями, в отличие от жителей империи с культурой яёи, которые были земледельцами [V]. Помимо первостепенной роли охоты и собирательства, что было в общем верным для Emishi, были большие культурные различия между ними (с. 46). Он сравнивает конфликт ямато-эмиси с другими столкновениями «цивилизованных» и «варварских» миров, от взгляда Китайской империи на южные народы как на «варваров» до отношения греков к тем, кто говорил на языке, отличающемся от их собственного, как к «варварам» (с. 46-47). Недавние археологические работы подтолкнули к переоценке, поскольку похоже, что агрикультура была более широко распространена у Emishi, чем Takahashi представлял.

В конце VIII века записи двора Ямато указывают на развитую торговлю, которая установилась между людьми ямато и Emishi. Emishi торговали своими прекрасными лошадьми в обмен на воинское снаряжение, которое переделывалось в сельскохозяйственные орудия. Они также продавали людям ямато рабов (с. 38-39). Двор порицал знать Киото за ведение этой торговли, поскольку потенциально она подрывала национальную оборону! При дворе полагали, что, применяя сельскохозяйственный инвентарь, Emishi получают возможность стать столь же сильными, что и ямато. Двору также не нравилась идея переделывать воинское снаряжение, изготовленное в государстве, и продавать Emishi. Что здесь действительно примечательно, это существование у Emishi лошадей, которые были настолько хороши, что знать (и простолюдины) решались бросать вызов государственному запрету на эту торговлю. Из двух указов двора, которые Takahashi обнаружил, ясно следует, что Emishi не только держали лошадей, но и занимались земледелием.

В первой половине VIII века налицо была сильнейшая связь между Emishi и их искусством верховой езды: предписание двора дает ясный намек на то, как были свирепы Emishi-всадники. Он буквально утверждает, что один воин Emishi мог нанести поражение десяти воинам Ямато, особо отмечая его искусство стрельбы из лука и верховой езды (с. 39). Однако Emishi как конные лучники – одна из проблем, вызывающих максимальное недоверие среди ученых [VI]. Если Emishi местности Hitakami могут быть отождествлены с предками или сородичами более поздних айнов Хоккайдо, то как это может быть, что у айнов не найти следов лошадей и коневодства? [VII] Takahashi убежден, что они утратили традицию конной езды, когда переселились на Хоккайдо. Можно легко опровергнуть этот вывод тем несомненным фактом, что имена айнского типа были в ходу среди тех, кто возглавлял военные силы Emishi в IX веке. Emishi Тохоку были или собственно айноидами, или лингвистически связаны с ними. Если они были с ними связаны лингвистически, тогда можно заключить, что это была родственная им группа. Takahashi склонен думать, что могли быть региональные различия между ними, и что те, кто жил в Тохоку, научились пользоваться лошадьми.

Takahashi тщательно разбирается в том, что произошло с Emishi после X века. Среди самых важных аспектов правления двора характерен тот, что на территории современных префектур Аомори, северного Иватэ и северной Акита не было (или нет свидетельств о том) постоянной администрации после завоевания Emishi в IX веке, которое осуществил Tamuramaro. Для Takahashi это служит показателем того, что на этих территориях рисосеяние достигло своих пределов. Проникновение военных сил двора в эти земли произошло не далее как в VII веке вторжением Abe Hirafu, однако даже после окончательного покорения Emishi в IX веке эти территории оставались пограничными для местной власти. Он рассуждает так, что, возможно, в этом регионе Emishi, ныне известные как Ezo, и народ ямато жили бок о бок относительно мирно. Племена Ezo после завоевания в IX веке в стандартных описаниях изображаются как одни из самых приемлемых для власти Ямато во всем регионе (с. 50-51). Это, конечно, оспаривается современными археологическими свидетельствами о том, что фактически в этих северных краях остававшиеся независимыми Emishi/Ezo боролись друг с другом, по крайней мере, в горных районах, где они строили крепости.


Рис. 2. Всадник Emishi, 750 г. н. э.

Величайшая тайна связи Emishi и Ezo рассматривается Takahashi и через возможные альтернативы (с. 52). Когда Ezo упоминаются в начале средневекового периода, это явно айны без лошадей! Они живут в префектуре Аомори и на Хоккайдо, и они – не свирепые конные лучники Emishi, с которыми сталкивались вооруженные силы Ямато в IX веке. Есть три альтернативы для рассмотрения: 1) айноидные народы Тохоку были конными лучниками, а на Хоккайдо они же таковыми не были; 2) айны не были потомками Ezo Тохоку, а были народом только Хоккайдо; 3) предки айнов утратили культуру коневодства где-то между X и XI веками. Как бы то ни было, айны более поздних этапов японской истории не были народом конных всадников.

Takahashi представляет интригующую теорию о связи Emishi и Yamato, которая отчасти приводилась ранее (с. 53-57). 1) Emishi пришли с Хоккайдо и постепенно распространились на большей части Хонсю, в частности, на территориях Канто и Тохоку. 2) Люди Yamato привезли с собой коней с континента и сами были племенем конных всадников континентального происхождения. 3) Emishi со временем украли или купили лошадей, когда вошли в контакт с народом ямато, после чего продвинулись на север. 4) Emishi Тохоку в конце концов стали весьма искусными в выведении лошадей и усвоили конную стрельбу из лука. Эта схема имеет параллели среди аборигенных племен американских прерий, которые переняли коневодство от испанцев, заселявших прерии, а затем стали одними из самых опасных и искусных конных воинов. Что почти невозможно опровергнуть, так это существование айноидных имен среди вождей воинских сил Emishi, противостоявших двору Ямато. Это – одно из свидетельств, указывающих на лингвистическое родство Emishi Тохоку и более поздних айнов. По данной теории, Emishi расселялись от Канто до Тохоку, а остались в конце концов только на Хоккайдо и на северном мысе острова Хонсю к концу периода Хэйан. Полное отсутствие свидетельств о существовании лошадей на Хоккайдо могло быть объяснено этой теорией, однако есть проблемы.

К примеру, торговля между Хонсю и Хоккайдо доказывается сменой у айнов каменных орудий металлическими в VIII веке (с. 53). Однако, если велась торговля металлическими орудиями, тогда почему не была передана технология коневодства? Другой момент, укрепляющий веру Takahashi, – то, что Ezo ездили на лошадях без седла, как и индейцы американских прерий, и что этим можно объяснить отсутствие экипировки для конной езды в археологических раскопах. Но проблема в отсутствии не только этой экипировки, а и конных остатков, костей лошадей на Хоккайдо того хронологического периода (с. 54) [VIII].

Если предки айнов сражались как конные лучники в Тохоку в VIII веке, как могли они утратить интерес к лошадям в средневековый период? Я лично нахожу такое объяснение надуманным и не могу представить, как они могли оставить разведение лошадей и езду на них, будучи частью воинского класса? Вот единственное объяснение, которое я могу дать внезапной трансформации, – такой трансформации не было: Ezo северного Хонсю стали частью всаднической культуры самураев. Их потомки составили армии Abe и Kiyowara XI века. Те, кто жил на Хоккайдо, не обладали такой же культурой, как жившие на северном Хонсю. После завоевания VIII века Emishi в конце концов начали вовлекаться в японскую культуру, и через смешанные с колонистами-ямато браки их потомство становились японцами Тохоку. Их воинские традиции конных лучников не противоречили вооруженным силам Ямато, которые, согласно William Wayne Farris (1992), освоили воинский стиль Emishi.

-------------------------------

Изображения эмиси воспроизводятся с любезного разрешения Baueda Wargames, Ltd.

-----------------------------

References:

Aston, W.G., trans. Nihongi: Chronicles of Japan from the Ealiest Times to AD 697. Tokyo: Charles E. Tuttle Co., 1972 (reprint of two volume 1924 edition).

Takahashi, Tomio. "Hitakami." In Egami, Namio ed. Ainu to Kodai Nippon. Tokyo: Shogakukan, 1982.

Farris, William Wayne. Heavenly Warriors: The Evolution of Japan's Military, 500-1300. Cambridge: Harvard University Press, 1992.

Kenjiro 2007.11.22.

КОММЕНТАРИЙ:

[I] «Takahashi убежден, что сообщение представляет собой совершенно точное описание географии равнины Тохоку, окружающей реку Kitakami». – Крайне сомнительно, чтобы в правление Кэйко (71-130 гг. официальной хронологии, реально же – в середине – второй половине VI века) военные отряды Ямато достигли Тохоку. По «Нихонги» хорошо известны маршруты завоевательных походов Ямато-такэру, сына правителя Кэйко. На востоке они ограничивались территориями Адзума-но куни – тогда это были места, где, в частности, расположена современная столица Японии Токио. Т. е. Ямато-такэру покорял эмиси в пределах равнины Канто.

[II] «Чтобы слово Ezo можно было присвоить айнам, оно должно быть ограничено территорией Северного Тохоку и Хоккайдо. Это историческое ограничение следует из употребления слова Ezo в середине периода Хэйан в качестве отдельного названия обитателей этого региона». – Показательно стремление японской науки ограничить ареал айнов и их предков островом Хоккайдо и, в самом лучшем случае, крайним севером Хонсю. Между тем, скорее всего, прямые предшественники исторических айнов, эбису/эмиси не только занимали весь Хонсю, но и жили на Кюсю и, возможно, на Сикоку. А то, что со времени термины эмиси и более поздний эдзо закрепились за аборигенами севера, совершенно понятно: на юге они были истреблены, ассимилированы, войдя в состав народа ямато, а уцелевшие бежали как раз в те земли, где их и застает средневековая история Японии под именем эдзо. Есть принадлежащие европейцам сведения, в частности, письма монаха Л. Фроэса, из которых явствует, что, во-первых, север Хонсю в XV веке еще не был Японией. В этой стране, пишет он, находится японский город Акита, «куда сходятся туземцы для торговли». Т. е., во-вторых, это – страна айнов (эдзо), причем «жители города также ездят к ним, но реже, так как отправляющиеся туда часто убиваются туземцами». Таким образом, в-третьих, немногочисленные колониальные пункты Японии отнюдь не означают власти и господства императорского двора над регионом Тохоку. И это – без малого тысячу лет спустя после донесения государю Кэйко якобы побывавшего здесь полководца Такэти-но сукунэ.

[III] «В регионе Северного Тохоку, до того, как вошло в употребление наименование Ezo, обозначение Emishi точно относилось к предкам айнов. Но это название также включало другие группы населения, которые не были предками айнов». – Возможно, в этом все и дело. Ранние завоеватели Ямато, естественно, не были этнографами и плохо разбирались в составе племен, которых покоряли и истребляли. В лучшем случае они могли отличить «мохнатых» и «волосатых» от прочих, но всех они называли «варварами», причем «они» – это составители первых письменных памятников, т. е. государственные деятели VIII века, а как было реально во времена Восточного похода Дзимму, сказать весьма сложно. Но, вероятнее всего, еще предки Дзимму, захватив Химуку (юго-восток Кюсю), вошли в контакт с айноидами (дзёмонцами); не исключено также, что и сами они были, по крайней мете отчасти, таковыми.

[IV] «…по мере продвижения на север этнический набор становился преимущественно айноидным, а культурные отличия от людей ямато становились все более отчетливыми». – Скорее всего, эта историческая картина сложилась достаточно поздно, к моменту, когда начиналась письменная история Японии, т. е в VII-VIII века. В более же ранний период, начиная с Восточного похода Дзимму, завоевание Хонсю не было планомерным процессом; отряды завоевателей «разбредались розно» и создавали свои анклавы, оторванные от центра Ямато, и первопоселенцы смешивались с аборигенами, а то и растворялись в них. В течение веков это смешение все более сдвигалось на восток и север, что и создало упомянутый «этнический набор». Но в раннюю доисторическую эпоху, судя по данным палеоантропологии, дзёмонский антропологический тип был, с незначительными вариациями, превалирующим на всех японских островах, включая самый юг.

[V] «Emishi могли представляться как люди, которые первоначально были охотниками-собирателями, в отличие от жителей империи с культурой яёи, которые были земледельцами». – Если такая трактовка возможна, то надо заметить, что она полностью неверна. Во-первых, сам же Hakomori Kenjiro в одной из своих работ отмечает, что ранними носителями культуры яёи на Хонсю было постдзёмонское население (айноиды). Во-вторых, именно север Хонсю и юг Хоккайдо ныне известны как один из древнейших ареалов земледелия, появившегося здесь еще в раннем-среднем дзёмоне. А то, что эмиси были наследниками дзёмонской культуры, – это бесспорно.

[VI] «Emishi как конные лучники – одна из проблем, вызывающих максимальное недоверие среди ученых». – Это поистине странно для японской науки, так как есть много свидетельств о высокоразвитом коневодстве на севере Хонсю и даже на Хоккайдо. Обзор исторических событий убеждает, что воинам Ямато-Нихона удалось полностью покорить север Хонсю только после того, как они освоили на удивление поздно!) искусство войны на лошадях. И это освоение было осуществлено не столько за счет заимствования воинских культур Кореи и Китая, сколько благодаря формированию войск, включавших отряды конных эмиси, которые, как верно отмечается далее, сыграли выдающуюся роль в складывании военного сословия самураев.

[VII] «…как это может быть, что у айнов не найти следов лошадей и коневодства?» – Напротив, есть свидетельства, относящиеся к XIX и началу XX веков о существовании на Хоккайдо процветающего и специфически айнского коневодства (особая порода лошадей и особая марена езды верхом). Другое дело, что хоккайдские айны не владели искусством воинов-всадников или данные об этом не обнаружены.

[VIII] «…Ezo ездили на лошадях без седла, как и индейцы американских прерий, и что этим можно объяснить отсутствие экипировки для конной езды в археологических раскопах. Но проблема в отсутствии не только этой экипировки, а и конных остатков, костей лошадей на Хоккайдо того хронологического периода» – Эмиси-эдзо, а затем и исторические айны Хоккайдо ездили не только без седла, но и сидя на лошадях совершенно особым способом – на холке, очень близко к шее, как ездят на оленях тунгусоязычные народы. Таким образом, сходство с индейцами прерий неполное, да оно и не может служить аргументом в пользу того, что эмиси якобы украли или иным способом заполучили коней у ямато. Видимо, лошади попали к эмиси совсем иным путем, из другого региона и от других народов, нежели корейский маршрут завоза лошадей на Кюсю и Хонсю. Что же касается отсутствия костей лошади в археологических раскопах на Хоккайдо, то, похоже, тут над учеными довлеет японская похоронная традиция. Айны просто не хоронили своих домашних животных вместе с хозяевами, как это делали древние японцы. К примеру, медведь и у дзёмонцев, и у исторических айнов был священным животным, айны широко практиковали выращивание медведей в клетках, однако медвежьих черепов или костей в захоронениях тех или других нет; айны складывали медвежьи останки в особых священных местах, но не предавали их земле, а на воздухе эти остатки быстро исчезали. Так могло быть и с лошадьми, если даже на них и распространялись какие-либо сакральные ритуалы