Генкокуджо

Генкокуджо

Сдвиг в Японском обществе привел к дальнейшему ослаблению авторитета центральной власти. Возникший вакуум сразу же попытались заполнить Даймё. Сильнейшим кланам Японии, таким как Камакура и Имагава пришлось потесниться и уступить место под солнцем новым кланам. Постепенно стала развиваться система меритократии, которая привела к образованию феномена под названием гекоджо, это слово дословно можно перевести как "мелкая сошка покоряет хозяина". Первопроходцем в генкокуджо стал Ходжо Соун (Hojo Soun), которому удалось превратить маленькую деревню в провинцию Изу к 1493 году. По такому же пути стали двигаться клан Хосокава под предводительством Мияси, клан Сиба, находившийся под протекцией клана Ода и клан Токи, под руководством Саито.

Хорошо организованные религиозные группы так же начали набирать силу. Наиболее успешные монахи, например буддисты чистой земли смогли укрепить свое влияние на столько, что их резиденция в провинции Кага смогла сохранять независимость на протяжении 100 лет.

Как не смешно но больше информации не накопал....

@темы: Япония, Генкокуджо

---

Йонагуни

Как часто археолог ныряет с аквалангом? Наверное, очень редко, а уж в профессиональных интересах — и подавно. А как часто аквалангист обнаруживает под водой объект археологической ценности? Видимо, "не чаще, чем археолог ныряет с аквалангом", — скажете вы, и будете правы. Редко, очень редко, но никак не никогда.

Именно такой случай произошел с аквалангистом-профессионалом из Японии Кихакиро Аратаке. В 1985 г. на юго-востоке от крошечного острова Йонагуни он обнаружил нечто, что трудно назвать природным ландшафтом, и, скорее всего, является творением человеческих рук. Возраст неизвестного сооружения под водой оценивается в 10000 лет.

Итак, открытие аквалангиста открывает огромное пространство для работы археологов — на этот раз подводное пространство. Ведь кто знает, сколько еще исторических загадок скрыто в пучинах мирового океана? По всей Земле находят свидетельства существования более древних культур, чем все известные нашей науке, и возможно, что под водой их найдут не меньше. Современная историческая картина настолько укладывается в рамки устоявшихся взглядов, что любое открытие, способное выйти за их границы, как правило, игнорируется большинством ученых. Наверное, нужно все-таки принимать факты такими, какие они есть, а не пытаться подогнать их под существующие теории, искажая таким образом суть научного поиска. Монументы под Йонагуни — уже не первые сооружения, возраст которых насчитывает тысячелетия, однако официальная "наука" склонна не признавать их рукотворное происхождение, или существенно занижать их возраст....





Единственным ученым, осмелившимся принять точку зрения Аратаке, стал Масааке Кимура, профессор Университета Рюкю. Найденный монумент непосредственно входит в круг его научных интересов, потому что Кимура — специалист в области морской геологии и сейсмологии. После более 10 лет исследований и погружений под воду в поисках новых фактов и доказательств он наконец решился во второй раз поднять в научных кругах вопрос об искусственном создании монумента под Йонагуни, рискуя при этом своим именем и репутацией. Наверное, в какой-то мере принять решение ему помог единомышленник, Грэм Хэнкок. Г. Хэнкок — ученый, занимающийся поиском неизвестных цивилизаций древности и исследующий культурное наследие по всему миру. Происхождение монумента Йонагуни не вызвало у него никаких сомнений, и он присоединился к мнению Масааки Кимуры. Основные доказательства японского профессора таковы:
1. Форма монумента. Она напоминает пирамиду или замок.
2. Монумент имеет множество небольших ступеней, высотой около 20 см. Они могли использоваться как лестница.
3. Некоторые его элементы с трудом могли быть сформированы волнами и движением водных масс.
4. Монумент окаймляет нечто похожее на дорогу, на которой почти нет фрагментов скал, что свидетельствует не в пользу действия природных сил.
5. Дорогу окружает каменная стена.

Убежденный в своей правоте, Хэнкок приглашает для анализа монумента третьего ученого, немецкого геолога Роберта Шоха. При исследовании Хэнкоком пирамид и сфинкса на плато Гиза Шох помог установить, что полосы эрозии на теле сфинкса вызваны потоками воды, нашедшей себе путь по камню. Геологические данные показывают, что обильные дожди шли здесь опять-таки 10000 лет тому, то есть возраст сфинкса — не меньше. Хэнкок рассчитывал, что и в Японии он найдет поддержку Шоха для своей гипотезы.

Роберт Шох совершил несколько погружений в сентябре 1997 года, исследовал добытые фрагменты породы, и после этого огласил свои выводы в статье "La Piramide de Yonaguni: Recuerdo de Mu?" (журнал Mas Alla de la Ciencia. No. 123 (May 1999)). Шох обнаружил, что монумент и большая часть Йонагуни состоит из песчаника — а песчаник имеет правильную структуру, и поэтому может образовывать правильные формы даже под действием природных явлений. Проще говоря, те ступени, параллелепипеды, треугольники, словом, все геометрические формы, которые привлекли внимание Аратаке, Кимуры и Хэнкока, по мнению Шоха могли быть образованы природным путем. Однако после беседы с Масааки Кимурой, во время которой японец настоял на своей точке зрения и привел доказательства, Шох согласился с тем, что, возможно, для окончательной оценки, он должен совершить еще несколько погружений — ввиду новых фактов, услышанных от Кимуры, исследовавшего монумент с аквалангом уже больше десятка лет. Между подводным монументом и скалами на острове существует много принципиальных различий. На небольшом участке поверхности монумента по соседству находятся элементы разной геометрической формы: круглые отверстия, лестница, траншея, — такое совпадение не свойственно природным образованиям. Отдельно лежащие камни как будто специально оказываются собранными в одном месте; если бы они оставались на месте своего падения, то, скорее всего, были бы распределены по всей площади равномерно. В конце концов, Роберт Шох и Масааки Кимура сошлись на компромиссе: монумент есть результат терраформирования — то есть он не был возведен на пустом месте, а является результатом ручного изменения ландшафта.

Наконец, 19 мая 2001 года (через 16 лет после открытия!) в Японии состоялась конференция, на которой ученые со всего мира обсуждали проблему происхождения монумента Йонагуни, а также других, подобных ему, которые, возможно, в прошлом были элементами одного города. Все японские докладчики выступили в пользу "ручного" происхождения монументов, однако американские ученые, все еще отталкиваясь от исторических фактов отсутствия следов цивилизации, способной на работу такого уровня, продолжали поддерживать ортодоксальную точку зрения (в пользу природного происхождения монумента). Доктор Шох остался верным своей точке зрения о терраформировании, и в своем докладе заявил, что доказательство искусственного происхождения монументов способно переписать историю древнего человека.

Пожалуй, единственным ученым, который пытается не только выяснить происхождение монумента Йонагуни, а и понять и объяснить его назначение, является Грэм Хэнкок. Его предположение заключается в следующем. На сегодняшний день наклон земной оси составляет 23°27', так что Тропик Рака и Тропик Козерога также находятся на широте 23°27' к северу и югу от экватора соответственно. Наклон земной оси периодически изменяется от 22° до примерно 24° за 41 тысячу лет, и десять тысяч лет назад он составлял ровно на один градус больше, чем сегодня: 24°27'. И именно на этой широте находится маленький (10х4 км2) островок Йонагуни. Хэнкок делает вывод, что найденные монументы — это святилища, сооруженные на Тропике Рака. То есть цивилизация, которая совершила это, имела не только знания в терраформировании, но и определенные знания из астрономии, чтобы создавать астрономически ориентированные объекты.
_________________________________

Комплекс в Йонагуни.

Комплекс случайно обнаружил, весной 1985 года , местный инструктор по дайвингу Кихачиро Аратаке. Недалеко от берега буквально под поверхностью волн он увидел громадный каменный монумент, простиравшийся до пределов видимости. Широкие ровные платформы, покрытые орнаментом из прямоугольников и ромбов, переходили в замысловатые террасы, сбегающие вниз большими ступенями. Край объекта обрывается вертикально вниз стеной до самого дна на глубину 27 метров, образуя одну из стен траншеи, проходящей вдоль всего монумента.

Элементы конструкции, казалось, имели совершенно определенную архитектурную схему, напоминающую чем-то ступенчатые пирамиды Древнего Шумера.

Даже если бы это оказалось только игрой природы, Аратаке уже бы повезло - он нашел объект, достойный удивления даже самого придирчивого туриста. Но обилие правильных геометрических форм заставляло задуматься о возможности их рукотворной природы, и Аратаке решил сообщить о своей находке специалистам. Японские газеты запестрели сенсационными заголовками.

Увы... Научное сообщество почти полностью проигнорировало эти сообщения. Основная тому причина достаточно проста: по самым грубым подсчётам этот комплекс мог возвышаться над поверхностью воды не менее 10 тысяч лет назад, когда уровень воды в Мировом океане был метров на 40 ниже нынешнего. Приблизительно о той же древности свидетельствуют и датировки найденных неподалёку остатков растительности, свойственной сухой почве, а не морскому дну. У историков нет никакой информации о культуре, способной создать здесь такую конструкцию. Поэтому они предпочли объявить гипотезу искусственного происхождения подводного монумента Йонагуни простой спекуляцией и списать все на причудливую игру природы. И довольно быстро обсуждение находки стало достоянием лишь эзотерических изданий, игнорируемых официальной наукой.

Серьезно к открытию отнесся лишь Масааки Кимура - профессор Университета Рюкю. И в этом Монументу сильно повезло, поскольку Кимура - признанный специалист в области морской геологии и сейсмологии. Он изучает подводные окрестности Йонагуни уже более 10 лет, совершив за это время более сотни погружений и став основным экспертом по объекту. В результате своих исследований профессор Кимура решил пойти против подавляющего большинства историков и рискнуть своей репутацией, отстаивая искусственное происхождение Монумента.

Но, как часто бывает в таких случаях, его мнение долгое время оставалось гласом вопиющего в пустыне...

Неизвестно, сколько бы продолжался "заговор молчания" вокруг находки Аратаке, если бы о ней не узнал Грэм Хэнкок, убежденный сторонник гипотезы о существовании в глубокой древности высокоразвитой цивилизации и автор целого ряда книг по этой теме.

В сентябре 1997 года он прибыл на Йонагуни со съемочной группой. Ему удалось заинтересовать и привлечь в поездку Роберта Шоча - профессора Бостонского Университета, геолога, известного прежде всего своим выводом о том, что реальный возраст знаменитого египетского Сфинкса намного больше, чем считает официальная египтология. И Хэнкок рассчитывал, что Шоч своим авторитетом подтвердит искусственную природу находки Аратаке. Но не тут-то было...

При первой поездке в 1997 году Шоч не нашел однозначных свидетельств рукотворной природы объекта. Скорее наоборот...

Дело в том, что Монумент состоит из песчаника и осадочных пород, обнажения которых и ныне видны на побережье острова. Под воздействием морских волн, дождей и ветров они разрушаются таким образом, что возникают формы, подобные ступеням и террасам. Природа способна и не на такие "причуды", а здесь вдобавок сама структура отложений приводит к появлению почти идеально прямых трещин. Да еще и под углами 90 и 60 градусов друг к другу, что способствует образованию строгих геометрических фигур: прямоугольных ступенек, треугольников и ромбов..

Все вроде бы говорит за то, что Монумент имеет естественное происхождение.

Таким и был первый вывод Шоча, хотя он и учитывал, что за несколько погружений нельзя обозреть абсолютно все и вполне можно упустить какие-то важные детали. Поэтому Шоч решил встретиться с Кимурой.

Аргументы Кимуры, более знакомого с деталями объекта, сильно пошатнули мнение Шоча. Тем более, что аргументы подкреплялись фотоснимками деталей, которые Шоч при своих погружениях просто не видел.

При всем сходстве скал на острове с Монументом между ними есть очень сильные отличия. На ограниченном участке Монумента совсем рядом друг с другом оказываются элементы совершенно разного типа. Например: грань с острыми кромками, круглые отверстия, ступенчатый спуск, идеально прямая узкая траншея. Если бы причина была только в природной эрозии, то логично было ожидать одинаковых форм во всем куске скалы. Факт же, что бок о бок находятся столь разные элементы, является веским аргументом в пользу их искусственного происхождения.

Более того, совсем рядом, буквально в нескольких десятках метров на той же самой скале из той же самой породы, - совершенно иной ландшафт. То, что он создан природой, сомнений не вызывает. Но даже невооруженным глазом видно его резкое отличие от обработанной части скалы.

Следующий аргумент: блоки, отделенные от скалы, вовсе не лежат там, куда им следовало бы упасть под действием земного притяжения. Вместо этого они либо оказываются собранными в одном месте, либо вообще отсутствуют. Как на "окружной дороге", где обломки удалены от подножия Монумента на 6 метров и более. Если бы объект был создан эрозией, то на дне рядом с ним было бы много обломков, как на современных берегах острова. А здесь этого нет...

И наконец, на Монументе есть достаточно глубокие симметричные траншеи и другие элементы, образование которых вообще невозможно объяснить известными природными процессами.

"После встречи с профессором Кимурой, - писал позднее Шоч, - я не могу полностью исключить возможность того, что монумент Йонагуни, по крайней мере, частично обработан и изменен человеческими руками. Профессор Кимура указал на ряд важных элементов, которые я не видел во время моего первого, краткого визита...".

Встреча двух профессиональных геологов имела для монумента Йонагуни буквально эпохальное значение. Если ранее Шоч придерживался версии естественной природы объекта, то Кимура настаивал на полностью искусственном его происхождении. В результате учета всех имевшихся фактов оба специалиста сошлись на своеобразном "компромиссе", вдвоем отказавшись от крайних точек зрения. Они пришли к выводу, что Монумент относится к так называемым "терра-формированиям", то есть - первоначальная естественная "заготовка" в дальнейшем была изменена и доработана руками человека. Такие "терра-формирования" не являются чем-то совершенно необычным, а были весьма распространены в древнем мире...

Материалы экспедиции 1997 года вошли в документальный фильм "Поиски Потерянной Цивилизации", показанный Британским телевидением и сопровождавший выпуск очередной книги Хэнкока "Зеркало небес". Фильм и книга получили широкий резонанс. Информационная блокада вокруг мегалита Йонагуни была прорвана, и научное сообщество вынуждено было реагировать.

Через 13 лет после открытия Монумента, в июле 1998 года наконец было принято решение о его межотраслевом научном исследовании. Под руководством водолаза и дипломированного археолога Михаэла Арбутнота группа специалистов попыталась раскрыть тайну объекта. В группу вошли геологи, подводные археологи, опытные дайверы, и даже антропологи с лингвистами. В состав экспедиции был приглашен и Шоч, получивший возможность удовлетворить свое желание повторного осмотра Монумента и убедиться в плодотворности своего с Кимурой "компромиссного" подхода.

Участники группы провели 3 недели в погружениях и исследованиях. И, пожалуй, о результатах экспедиции весьма красноречиво говорит мнение ее руководителя.

Сначала Арбутнот скептически относился к теории Кимуры об искусственности Монумента, но в ходе исследований вынужден был отказаться от своего скептицизма.

"Я убедился в обработке руками человека объекта Йонагуни, - заключил он. - Мы исследовали естественную геологию около находки, но там нет таких равномерных внешних форм, и поэтому вероятность обработки монумента человеком очень высока. Там также много таких деталей, которые исключают версию образования объекта естественным образом".

Своеобразным промежуточным итогом продолжившихся и после экспедиции исследований стал доклад Кимуры на конференции в Японии в 2001 году. Общий вывод о том, что мегалит Йонагуни - след древней цивилизации, получил поддержку большинства японских ученых.

Казалось бы, вопрос о природе Монумента закрыт. Однако научное сообщество очень инертно, а в вопросах древней истории даже консервативно. И несмотря на выводы конференции, несмотря на многочисленность свидетельств очевидцев, среди которых геологи, писатели, журналисты и просто дайверы-любители, до сих пор в мировой научной литературе факт искусственности Монумента Йонагуни либо просто игнорируют, либо пытаются опровергать. И как это часто бывает, наиболее активные "опровергатели" сами никогда не видели его собственными глазами...

@темы: япония, Йонагуни

---

Япония и становление Маньчжоу-Го

Представлю на Ваше обозрение черновой вариант материала "слепленного мной" по Маньчжой-Го от начала Мукденского конфликта и до объявления "независимости". Прошу тапками сильно не бить- материал пока в процессе доработки.
Добавлены материалы двух книг для общего ознакомления ( в мой текст еще не добавлены).
_____________________

Пролог к событиям.

25 июля 1927 г. «Меморандум Танаки» – генерала, премьер министра и министра иностранных дел и колоний Японии. Вокруг его подлинности ведется много споров. В материалах Токийского международного военного трибунала для Дальнего Востока (1946–1948) «меморандум» фигурирует как документ, представленный американскими обвини-телями под № 169.

1927 - май 1929 г. Чан Кай Ши, в результате контрреволюционного переворота, при содействии империалистических государств 12 апреля 1927 года стал «признанным» главой Гоминдана, то есть фактически диктатором Китая. В тот же год Чан Кай Ши был приглашен в Японию, к гостившей там Сун Мэй Лин, своей будущей жене, сестре Сун Цзин Лин (жены Сун Ят Сена, известного политического деятеля в постгоминдановском Китае, лауреата Ленинской премии). Три месяца гостившего в Японии Чан Кай Ши обрабатывала японская разведка, в том числе «руками» личного японского советника при Чан Кай Ши - майора Еримити Судзуки. Японцам было хорошо известно, что самыми грозными и опасными врагами его власти являлись коммунисты и Красная Армия Мао Цзе Дуна, а также могущественные генералы-милитаристы, Правители-компрадоры отдельных провинций и регионов, которые в своем большинстве игнорировали власть Чан Кай Ши и «управляли» своими вотчинами, опираясь на силу собственной армии. Япония направила свои войска в провинцию Шаньдун, захватили Циндао и Цзинань. Цель этой вооруженной интервенции состояла в том, чтобы задержать наступление гоминдановских войск на север и направить их силы на разгром революционного движения. Если об угрозе коммунистов и армий Мао Цзе Дуна Чан Кай Ши хорошо знал и уже вел ожесточенную и изнурительную войну против них, то предложение японцев нейтрализовать Чжан Цзо Лина (правитель трех провинций Северного Китая) путем помощи последнему укрепиться, как дик-татору Маньчжурии с одновременным признанием верховной власти Гоминдана (то есть власти Чан Кай Ши) лишь частично могло быть принято главой Гоминдана. Однако упоение Чжан Цзо Лина своей Компрадорской властью и начатое им при этом наступление на Пекин разрушили надежды и Чан Кай Ши, и японцев. Больше того, эти амбиции и продолжавшееся наступление на Пекин позволили Чжан Цзо Лину пренебречь авторитетом и признанием власти Чан Кай Ши, а на требование прекратить наступление на Пекин и найти пути сближения с Чан Кай Ши он достаточно грубо заявил японцам: «Я сам, по своей инициативе и своей воле, предпринял наступление на Пекин и ведя войну против коммунистического засилья. Моя война - это война Японии, и, несмотря на это, вы (японцы) сотрудничаете с Чан Кай Ши, который стал красным, и, несмотря на это, вы советуете мне вернуться в Маньчжурию».
После этих заявлений, когда было дано понять, что Чжан Цзо Лин сомневается в искренности японских посулов и не собирается «сближаться» с Чан Кай Ши, Япония рез-ко изменила политику в отношении Чжан Цзо Лина и решила поставить во главе северо-восточных провинций (Хэйлудзян, Гирин, Ляонин) его сына, Чжан Сюэ Ляна, сделав последнего преемником отца. Это решение японская разведка выполнила весьма успешно. 4 июня 1928 года Чжан Цзо Лин был убит взрывом в вагоне поезда, когда он ехал из района Пекина в Мукден (Шэньян). Японцы мастерски изготовили бомбу с русским клеймом. Кроме того, для еще большего введения в заблуждение расследования обстоятельств и причин взрыва и с целью маскировки, на месте взрыва были убиты три китайских солдата. Исполнение всей этой диверсии было поручено лейтенанту Суэмори Комото (Кавамото).
После устранения одного из главных противников Чан Кай Ши японцы с помощью Чжан Сюэ Ляна надеялись «мирно» разрешить Маньчжурский вопрос и проблему Внут-ренней Монголии. Япония ожидала вступления в Пекин войск Чан Кай Ши, которое свершилось 8 июня 1928 года. Чан Кай Ши был доволен ходом событий в этом регионе, и японцы считали, что теперь их планы будут реализовываться. Тем более что Чан Кай Ши переключился на решение следующей, не менее важной задачи - разгром Красной Армии Мао Цзе Дуна. Внимание Чан Кай Ши к Маньчжурии ослабло, тем более что Чжан Сюэ Лян поздравил Чан Кай Ши с победой (захватом Пекина), а 29 декабря 1928 года над Мукденом (Шэньяном) был поднят флаг Гоминдана. Чтобы не обострять ситуации, с марта по май Япония вывела свои войска из Мукдена (Шэньяна).

10.06. - 22.12. 1929 г. Инспирирование японцами провокации китайских милитаристов КВЖД и на советско-китайской границе. Советские войска дали отпор агрессорам.

конец 1928 - конец 1931 гг. Японцы пытались найти пути и методы установления контроля над Маньчжурией или ее оккупации. Непрерывно проводились «конференции», создавались «группы исследования», активизировалась деятельность разведки в Маньчжурии (возглавляемой полковником Доихарой, работавшим «под крышей» Управления Юго-Восточной Китайской железной дороги и дипломатом Мацуокой, главой финансового отдела в том же Управлении), а также личного японского военного советника при Чан Кай Ши подполковника Еримити Судзуки. Проводились целенаправленные военные учения (и в том числе с 10-й дивизией, которой отводилась особая роль в случае «осложнений» в Маньчжурии), другие многочисленные подобные мероприятия. Все они кончались одними и теми же результатами, примером которых может служить заявление в то время Начальника военной жандармерии в Маньчжурии полковника Хидэки Тодзио: «Главную опасность для Японии представляют коммунисты и их вооруженные силы в Китае, советские военные советники и политические агенты Коминтерна, штаб которого находиться в Москве... Большинство из нас понимает и уверены: Маньчжурия должна быть отторгнута от Китая и находиться под контролем Японии...»
В этот же период гоминдановские войска Чан Кай Ши вынуждены были вести боевые действия не только против генералов-правителей, компрадоров отдельных провинций, но и против оппозиции «левой» части гоминдановцев во главе с Ван Цзин Вэйем, а также с коммунистами Мао Цзе Дуна и его Красной Армией. При этом акцент боев менялся в зависимости от ситуации. В конце 1920-х годов Чан Кай Ши «усмирял» взбунтовавшихся левых гоминдановцев, сторонников Ван Цзин Вэя в регионе Уханя; в начале 1930-х вел «карательные» операции против войск Красной Армии. Три его наиболее ожесточенных похода при этом окончились неудачей, если не поражением. Часто Чан Кай Ши приходилось силой принуждать генералов правителей отдельных провинций повиноваться и полностью подчиниться Главному штабу гоминдановских войск в Нанкине. Это касалось, прежде всего, таких генералов, как Чжан Цзо Лин, Янь Си Шань, Фэн Юй Сянь, Ян Ху Чэн. Иногда все эти три «напасти» ставили Чан Кай Ши буквально в критическое положение, и ему было уже не до Маньчжурии и Японии.
Между тем, к 1931 году Япония твердо решила покончить с «неопределенностью» статуса Маньчжурии. Штабы и разведка Императорской армии подготовили окончательный вариант разрешения поставленной задачи.

лето 1931 г. Ближайшим объектом японской агрессии была намечена Маньчжурия (Северо-восточный Китай), экономические богатства и стратегическое положение, которой привлекали японских милитаристов и сами по себе, и в предвидении будущих агрессивных действий против Китая и СССР. После Маньчжурии в качестве объекта агрессии намечались Жэхэ и Чахар, затем Монгольская Народная Республика и Дальний Восток СССР.
Выступая с планом создания «Великой Японии» - обширной колониальной империи, включающей в себя территории Китая и Дальнего Востока СССР и ряда областей Восточной Азии, японская военщина рассчитывала использовать в своих интересах антисоветские настроения правящих кругов США, Великобритании, Франции и других держав и поэтому представляла свою агрессию только как борьбу против «коммунистической угрозы».
Японская дипломатия развернула в этом отношении большую активность, а японский Генштаб тем временем заканчивал разработку оперативного плана захвата Северо-востока Китая.
Летом 1931 года Япония завершила подготовительные меры к нападению на Китай. Избранный момент казался ей весьма выгодным. Соперники Японии были отвлечены от китайской проблемы мировым экономическим кризисом. В самом Китае происходила гражданская война, изображавшаяся японской пропагандой как «красная угроза».

МАНЬЧЖУРИЯ

4 августа 1931 г. Военный министр Японии Д. Минами провел инструктивное со-вещание командиров дивизий, в ходе которого настаивал на военных действиях против Маньчжурии и МНР без санкций правительства Р. Вакацуки. При этом для нападения на Маньчжурию сначала был использован инцидент в деревне Ваньбаошань в 30 км к северу от Чаньчуня, где японские власти спровоцировали столкновение корейских крестьян переселенцев с китайскими крестьянами, а затем убийство при попытке к бегству в Маньчжурию в районе Таонань японского «геологоразведчика» капитана Накамура и его спутника. Командование Квантунской армии предъявило Чжан Сюэляну ультиматум с требованием обеспечить безопасность японских подданных, а в японской печати началась ожесточенная антикитайская и антисоветская кампания против «красных» с целью вызвать симпатию на Западе.

18.09.1931 г. Мукденский инцидент. В ночь на 19 сентября 1931 года несколько севернее Мукдена был взорван вагон находящегося в пути поезда. Поезд сошел с рельсов: разведка и группа диверсантов во главе с лейтенантом Комото (уже известного по убийству генерала Чжан Цзо Лина в 1928 года), по приказу полковника С. Итагаки и подполковника К. Исивара, вновь сработала в соответствии с планом. Японские власти поспешили объявить об «очередной» диверсии китайской охраны и персонала обслуживания Южно-Маньчжурской железной дороги. Последовало заявление: «Императорская армия должна принять меры для безопасности своих граждан и их собственности и пресечь враждебные действия китайских бандитов». Через несколько часов (утром 19 сентября) две роты японских солдат вышли на железную дорогу в районе Мукдена, имитируя учения, но были встречены огнем китайской полицейской охраны. Японцы атаковали охрану и начали артиллерийский обстрел казармы китайского охранного полка, который рассеялся в различных направлениях. Японцы перенесли огонь на соседний аэродром, разрушив ангары и уничтожив несколько китайских самолетов. Японская рота, заняв опустевшие казармы, получила приказ наступать и захватить Мукден, штаб Квантунской армии из Дайрена (Порт-Артура) прибыл в Мукден, уже оккупированный японскими солдатами.

19.09.1931 г. В распоряжении штаба Квантунской армии имелось 10 тыс. японских солдат и офицеров против 268 тыс. регулярных китайских войск и 180 тыс. ополченцев под командованием Чжан Сюэляна.
Заместитель наркома иностранных дел СССР Л.М. Карахан запросил у посла Японии в Советском Союзе Коки Хирота подробные сведения об оккупации Мукдена и о произошедших военных столкновениях, заявив, что советское правительство придает этим событиям огромное значение, учитывая также сообщения о том, что японские войска заняли железнодорожную станцию Куанчэнцзы, где расположен конечный пункт КВЖД. Коки Хирота ответил, что не обладает полной информацией на этот счет.

20–22.09. 1931г. Японцы заняли ряд важных городов – Куанчэнцзы, Фушунь, Ляо-ян, Чаньчунь и Гирин.

21.09.1931 г. Командующий японской Корейской армией генерал-лейтенант Сэндзюро Хаяси по собственной инициативе, нарушив границу Китая, направил находившуюся под его командованием пехотную бригаду в распоряжение Квантунской армии.

22.09.1931 г. Наркомом иностранных дел СССР М.М. Литвинов еще раз запросил у посла Японии в Советском Союзе Коки Хирота подробные сведения об оккупации Мукдена.
Все соседние с Мукденом города до реки Сунгари были захвачены бригадой японских войск полковника Хаэсэбэ. Китайские войска, потеряв около 400 солдат, отступили за Сунгари.
Узнав о случившемся, Чан Кай Ши приказал Чжан Сюэ Ляну не вступать в вооруженный конфликт с японской армией и обратился в Лигу Наций с просьбой осудить «Маньчжурский инцидент» как агрессию Японии и восстановить законные права Китая. Пока шло разбирательство, японские войска продолжали захват и оккупацию Маньчжурии.

23.09.1931 г. Япония заняла все важные населенные пункты провинции Гирин и Ляолин.

25.09.1931 г. Хирота сообщил М.М.Литвинову, что якобы большая часть 15 тысячного контингента японских войск, приписанных к зоне принадлежащей Японии Южно Маньчжурской железной дороги, в соответствии с японо-китайским соглашением, уже вернулась в эту зону, за исключением небольшого отряда в Гирине, отражающего атаки китайцев; он вскоре также возвратился в зону ЮМЖД после нормализации обстановки.

02.10.1931 г. Литвинов вновь выразил в беседе с Хиротой обеспокоенность захватом японцами не только Мукдена и Гирина, но и других населенных пунктов Маньчжурии, а также поощрением деятельности в этих районах белогвардейских лидеров, прежде всего атамана Семенова, готовящего восстание против властей МНР и угрожающего нормальному функционированию западной части КВЖД около г. Барга.

28.10.1931 г. Карахан, пригласив к себе Хироту, заявил ему не о протесте против применения Японией вооруженных сил в Китае, что представляло собой явное нарушение ее обязательств не только по Портсмутскому договору 1905 г., но и по Парижскому пакту 1928 г. (Пакту Бриана – Келлога) о недопущении агрессии, а о том, что СССР придерживается в этом вооруженном конфликте политики строгого нейтралитета (по аналогии с позицией Японии в советско-китайском вооруженном конфликте 1929 г., когда СССР считал, что она, как и любое другое государство, не имеет права брать на себя функцию «блюстителя этого пакта»).

октябрь 1931 г. Сопротивлявшемуся японцам китайскому генералу Ма Чжань Шаню была передана большая партия оружия и боеприпасов из СССР ((40)), что вызывало протест со стороны Токио. Японцы насильственно реквизировали железнодорожные составы для своих военных перевозок. Усиление напряженности в советско японских отношениях вынудило СССР привести войска на границе с Китаем в конечных пунктах КВЖД в состояние боевой готовности.

19.11.1931 г. Когда японские войска завершили оккупацию г. Цицикар, второго после г. Харбин центра Северной Маньчжурии, СССР высказался против использования КВЖД Квантунской армией.

январь 1932 г. Из Маньчжурии на территорию СССР перешло пять тысяч китайцев с генералами Ли Ду и Вань Дэминем во главе.

1932 г. Дислоцированная в северо-западной Маньчжурии китайская «Армия спасения Родины» под командованием генерала Су Бинвэня выступила против японцев и властей Маньчжоу-Го. Японцам удалось подавить выступление.

начало 1932 г. Вся Маньчжурия оказалась в руках японцев, исключая небольшой район севернее Сунгари, в котором китайские войска под командованием генерала Ма Чжань Шаня (вопреки приказу Чан Кай Ши и благодаря пассивному поведению Чжан Сюэ Ляна) продолжали еще некоторое время сопротивление, в том числе при подходе японских войск к Цицикару. Оккупацию Маньчжурии проводили в основном 10-я дивизия и 29-я бригада (около 14 тыс.). Основные части Чжан Сюэ Ляна отошли на юго-восток, к Цзиньчжоу, а бои с войсками генерала Ма Чжань Шаня на северо-востоке (у границ СССР) продолжались до мая 1932 года. После чего остатки его армии были вытеснены на территорию СССР.

04.03.1932 г. Газета «Известия» впервые обвинила Японию в «провокации войны», применив в отношении нее слова Сталина о том, что советские люди не хотят чужой земли, но и своей земли они ни пяди никому не отдадут; газета призвала к усилению обороны советского Дальнего Востока. И если упомянутое заявление советского представителя в Женеве являлось, по мнению японской стороны, реакцией на оккупацию Квантунской армией г.Харбин, то названная выше статья в газете «Известия» была расценена как ответ на форсирование подготовки к созданию японскими властями марионеточного государства Маньчжоу-Го.

09.03. 1932 г. в г. Чаньчунь было провозглашено образование прояпонского марио-неточного государства Маньчжоу го во главе с низложенным в результате Синьхайской революции 1911 г. последним китайским императором Г. Пуи (Сюаньтун) из маньчжурской династии, тайно вывезенным из Центрального Китая японским разведчиком Доиха-ра.

15.09.1932 г. новое государство было формально признано Японией, и в тот же день стороны обменялись протоколами о взаимном сотрудничестве и обороне Маньчжурии. Это фактически сделало Маньчжурию колонией Японии. Таким образом, с конца 1931 года на юго-восточной границе СССР под контролем Японии появился регион в составе Кореи (генерал-губернаторство Японии с 1915 года), Квантунской области (Ляодунский полуостров с городом Дайрен (Порт-Артур), перешедший под оккупацию японскими войсками после поражения России в войне 1904 - 1905 годов) и Маньчжоу-Го, включая часть Внутренней Монголии (отвоеванной у Китая), во главе с Принцем Чи (глава администрации Внутренней Монголии в составе Маньчжоу-Го).

Декабрь 1932 г. Армия генерала Су Бинвэня была вытеснена японцами на территорию СССР. В письме, переданном советскому консульству в городе Маньчжурия, генерал Су сообщил, что «вынужден отступить на советскую территорию, разоружился добровольно и просит советское правительство разрешить всем эвакуироваться через СССР в Китай». По официальным советским данным, вместе с командующим границу перешли 2890 военных и 1200 гражданских лиц, в том числе женщины и дети.

11.12.1932 г. В Томск из Новосибирска поступило распоряжение в двухдневный срок подготовиться к приемке интернированной китайской армии в лагеря Сиблага НКВД. Расходы на содержание были сняты с НКВД, которое срочно перебрасывало находящихся в этих лагерях спецпоселенцев в другие лагеря и возложено на военных, так же, как и охрана этих лагерей. Норма питания для интернированных устанавливалась такая же, что и для призывников Красной Армии. Во время последнего телефонного разговора были уточнено количество поступающих китайцев. Крайком уточнил, что направляется не две тысячи человек, как указывалось ранее, а все четыре. В том числе 11 генералов, 322 офицера, 6 чинов, 49 студентов, 2500 солдат, 159 полицейских. Остальные — гражданские лица, женщины и дети.
Первый эшелон вышел со станции Даурия в 15 часов московского времени. В нем находилось около семисот человек.

1932-1933 г. Советский Союз во втором полугодии 1932 г. также ужесточил свою позицию по вопросу о влиянии в этом районе Маньчжурии. Пользуясь недовольством местных китайских милитаристов (генералов Ма Чжанша, Су Бинвэнь, Ли Ду, Тин Чао и др.) по поводу усиления контроля со стороны Японии, советские власти стали нелегально оказывать им поддержку в организации антияпонских восстаний, наиболее крупные из которых были легко подавлены японскими военными.

Квантунская армия провела около 1850 успешных карательных экспедиций против повстанцев, часть которых в результате подавления их выступлений оказывались на советской территории (зимой 1932–33 гг. их численность достигла более 20 тыс.) При этом требования японской стороны об их выдаче под разными предлогами советские власти неизменно отклоняли, продолжая оказывать помощь в приграничных районах мелким партизанским отрядам китайцев, общая численность которых в Маньчжурии в этот период достигала 100 тыс.

февраль-март 1933 г. Китайцы были репатриированы в Китай: гражданские лица - пароходом через Владивосток, военные - через советские среднеазиатские республики в Синьцзян. Командующий выехал в Китай через Европу.

СССР

Обострения в Маньчжурии привели к усилению армии на Дальнем Востоке

По оценке генштаба японской армии – на сентябрь 1932 г., основные вооруженные силы СССР на Дальнем Востоке состояли из 8–9 стрелковых дивизий, одной кавалерийской дивизии и двух кавалерийских бригад, около 250 танков и около 200 самолетов, причем с начала маньчжурских событий количество дислоцированных на Дальнем Востоке советских стрелковых дивизий увеличилось на 3–4 дивизии, не считая инженерно-строительных войск, развернувших фортификационные работы по строительству дотов и 22 дзотов.

Весной 1932 г. началось строительство на советском Дальнем Востоке военно-морского флота, как регионального морского формирования. До этого здесь действовала только Амурская флотилия, малое количество кораблей которой и их класс не позволяли считать ее флотом. Для этого необходимо было перебазировать сюда корабли и военно-морские кадры из Европейской части СССР. В эти же годы началось восстановление военно-морского порта и крепости во Владивостоке, форсированное выселение гражданского населения и строительство казарм, а также установка артиллерии на о. Русский у входа в этот военно-морской порт.

Японская обеспокоенность усилилась после проведения в конце марта 1936 г. военных маневров Особой Дальневосточной армии под командованием маршала В.И. Блюхера, осуществленных впервые в столь широких масштабах. При этом особое внимание японская сторона обратила на начатое в конце 1936 г. строительство аэродрома для тяжелых бомбардировщиков в 200 км от границы с Маньчжоу-Го северо-восточнее г. Ворошиловска, куда после его завершения они начали приземляться уже в 1937 г.

Стремясь обезопасить район Забайкалья в связи с огромным стратегическим значением для снабжения всего советского Дальнего Востока участка проходящей здесь Транссибирской железнодорожной магистрали, СССР решил расширить эту своего рода «горловину» между Сибирью и Дальним Востоком и для этого 27 ноября 1934 г. заключил соглашение с МНР о военной взаимопомощи, а фактически об односторонней советской помощи МНР для обеспечения безопасности перевозок по этой магистрали с юга, так как армия МНР насчитывала всего 15 тыс. человек.

По сведениям генштаба японской армии, к концу 1936 г. численность вооруженных сил Забайкальского военного округа и Особой Дальневосточной армии по сравнению с предыдущим годом увеличилась на 2–6 стрелковых дивизий, одну кавалерийскую дивизию, около 250 самолетов и на 300–400 танков, составив 16–20 стрелковых дивизий, 4 кавалерийских дивизий, около 1200 самолетов, около 1200 танков и около 70 подводных лодок. Такое усиление обороны советского Дальнего Востока было осуществлено в соответствии с постановлением СНК СССР от 27 мая 1933 г.

___________________

в принципе статья почти готова. Очень хотелось бы узнать ваше мнение о ней.

курсивом выделены события в точности которых я сомневаюсь.

запись создана: 14.04.2010 в 21:05

@темы: япония, Маньчжоу-го, СССР, война, китай

---

Аньхойская, чжилийская и фэнтяньская клики

материал косвенно отражает борьбу за влияние между САСШ, Японией и Великобританией в Китае

История

Название получила от провинции Аньхой, уроженцами которой были лидеры клики Дуань Цижуй и другие. Клика пользовалась поддержкой Японии, военные силы клики размещались в провинциях Хэнань, Чахар, Чжили, Шаньдун и во Внешней Монголии. Эти силы использовались кликой для утверждения своего господства в Северном Китае. Аньхойская клика была преобладаюещей силой в центральном правительстве в Пекине в 1916-1920 годов. Лидеры клики неоднократно возглавляли пекинское правительство.

В марте 1918 кликой был создан в Пекине политический клуб Аньфу( в не которых изданиях фигурирует термин аньфуисты). На выборах в созданный китайский парламент политики принадлежавшие к клубу получили три четверти мест. Летом 1920, после поражения в войне за контроль над Пекином с Чжилийской кликой, Аньхойская клика прекратила своё существование, её клуб был распущен. К 1924 все провинции контролировавшиеся Аньхуйской кликой перешли к Чжилийской клике, за исключением Шаньдуна.
___________________

У Пэйфу (кит. 吴佩孚, 22 апреля 1878 — 4 декабря 1939) — военный правитель центрального Китая, чье правление пресек Северный поход.

Глава так называемой чжилийской клики северных милитаристов. Во внешней политике ориентировался на Великобританию.

В 1920 году чжилийская клика Цао Куня и У Пэйфу при поддержке США и Англии начала военные действия против аньхойской группировки, скомпрометировавшей себя антинациональной политикой правительства Дуань Цижуя. На стороне побеждавших чжилийцев выступил глава фэнтяньской клики Чжан Цзолин. Аньфуисты потерпели поражение; власть в Пекине перешла к блоку чжилийцев и фэнтяньцев.

В апреле 1922 года вспыхнула милитаристская война между чжилийской и фэнтяньской кликами. В начавшейся войне армия под командованием У Пэйфу разбила войска фэнтянской клики. Армия Чжан Цзолиня потерпела поражение, и пост президента Китая в 1923 году занял ставленник чжилийцев Цао Кунь. Влияние США и Англии в Китае возросло.

Осенью 1924 года обострились отношения между У Пэйфу и Чжан Цзолинем – военачальником, протеже Японии, контролировавшим Маньчжурию. Поражение У Пэйфу было ускорено предательством Фэн Юйсяна, который контролировал обширные территории Северо-Западного Китая. В феврале 1926 года Чжан Цзолинь и У Пэйфу смогли временно договориться о борьбе с «национальной армией» Фэн Юйсяна. Военный и дипломатический нажим иностранных держав заставил Фэн Юйсяна в начале 1926 года уйти в отставку и уехать в Москву. Части 1-й «национальной армии» были вынуждены оставить район Пекина и Тяньцзиня, отступив в провинцию Чахар. Трагически сложилась и судьба 2-й «национальной армии» в провинции Хэнань. В январе 1926 года против 2-й «национальной армии» вспыхнуло восстание местных крестьян, организованное тайным традиционным обществом «Красные пики». Этим выступлением воспользовался У Пэйфу и довершил разгром 2-й «национальной армии».

В июле 1926 года Гоминьдан объявил о начале Северного похода. Главные силы НРА в июле-августе завершили освобождение Хунани и повели наступление на важнейший политический и экономический центр среднего течения Янцзы город Ухань. В октябре был освобожден Ухань. Войска У Пэйфу потерпели поражение.

После начала второй китайско-японской войны У Пэйфу отказался сотрудничать с японцами. Он вернулся в отставку и вскоре умер при странных, как некоторые считают, обстоятельствах.
________________________________

Вторая Чжили-Фэнтяньская война (кит. 第二次直奉戰爭 - вооружённый конфликт 1924 года, произошедший между Фэнтяньской кликой (которую поддерживали японцы), базой которой была Маньчжурия и более либеральной Чжилийской кликой. База Чжили находилась в окружающих Пекин районах и поддерживалась Англией и США, чьи коммерческие интересы защищала. Конфликт по масштабам можно сравнить с войной. Он оказался наиболее крупным в период Эры милитаристов в Китае. Крупнейшее сражение произошло около Тяньцзиня в октябре 1924 года.

К поражению Чжилийской клики привел Пекинский переворот. Про-японский милитарист Дуань Цижуй в ноябре 1924 года был назначен премьер-министром. Консервативное правительство Дуаня и преимущество Фэнтяньской клики привело в смятение более либеральных китайцев в южном и центральном Китае. Последовала волна протестов, названная "Движение 13 мая". Главный результат конфликта – северные милитаристы на время отвлеклись от конфликта с националистами (которых поддерживал Советский Союз), базировавшихся в южной провинции Гуандун. Это позволило партии подготовить Северный поход (1926-1928 гг.), после которого Китай был объединен Чан Кайши

Причины

К лету 1924 года Чжилийская клика, руководимая Президентом Цао Кунем, формально контролировала Китай и международно-признанное Бэйянское правительство. Клика думала, что национальных врагов не осталось и её поддерживали Лондон и Вашингтон. Первоначальной причиной конфликта стал контроль над Шанхаем, крупнейшим портом и городом в Китае. Юридически это была часть провинции Цзянсу, которая находилась под контролем генерала Чжилийской клики Ци Сеюаня. Однако город управлялся Лу Юнсяном как часть Чжэцзяна, последней провинции, находящейся под контролем бывшей Аньхойской клики (удерживаемый Аньхойской кликой Шаньдун должен был оставаться нейтральным). В сентябре начались столкновения, связанные с тем, что власти Чжэцзяна отказались уступить административную власть в городе. Чжан Цзолинь и Сунь Ятсен дали обязательство защищать Чжэцзян, что привело к расширению конфликта далеко за пределы города на север и юг. Более того, Фэнтяньская клика хотела отомстить за поражение в последней войне и интенсивно готовилась к новой. С другой стороны, Чжилийская клика, вдохновлённая победой, переоценивала свои силы. Самоуверенность Чжилийской клики возросла еще больше после того, как практически победила в 1924 году в Первой Цзянсу-Чжэцзянской войне. Однако, оказалось, что она практически не готова к предстоящей Второй Чжили-Фэнтяньской войне.

Подготовка Фэнтяньской клики к войне

После поражения войска Чжан Цзолиня были вынуждены отойти на Северо-Восток. Держа в голове предыдущее поражение в войне от Чжилийской клики, Фэнтяньская клика хорошо подготовилась к предстоящей войне на несколько фронтов, проведя военную реформу и подготовив инфраструктуру к военным действиям. Именно это оказалось слабым местом в Первой Чжили-Фэнтяньской войне.

Совершенствование инфраструктуры

Министр по персоналу и планированию Чжан Цзолиня - Ян Юйтин был назначен ревизором военного оснащения (арсенала) Фэнтяня, а Ван Интай (кит. 王荫泰 был назначен начальником отделения по подготовке сырья и материалов для оснащения армии. Оснащение армии увеличилось в несколько раз, с ежегодным производством около 150 артиллерийских орудий (не включая миномётные орудия). Производство пулемётов составляло более тысячи в год.Кроме того, общее количество переделанных и производство новых ружей составляло в среднем до 60 тысяч в год. Ежегодное производство артиллерийских снарядов (включая снаряды для тяжелых миномётов) составляло более чем 100 тысяч в год, а ежегодное производство пуль для ружей составляло более 600 тысяч штук. Ежегодно выпускалось большое количество миномётов, что могло пригодиться в грядущей войне. Также были усилены воздушная и морская группировка войск. За авиацию должен был отвечать Чжан Сюэлян, которому помогали Чжоу Пэйбин (кит. 周培炳 и Яо Сицзю (кит. 姚锡九. Авиация поставлялась из Германии и Японии, всего – около 300 самолётов, организованных в четыре авиабригады. К тому же, на основных стратегических направлениях были сооружены авиабазы.

Для военно-морского флота в Харбине были построена военно-морская школа и штаб-квартира военно-морской группировки войск. При штабе была сформирована Директория Навигационной полиции (начальником был назначен Шэнь Хунле (кит. 沈鸿烈), которая занималась реформированием Речной оборонительной флотилии Северо-Востока Китая.

Для развития системы коммуникаций были построены дополнительные станции для обеспечения водой и углем в Суйчжуне, Синчэне и Даояогоу (кит. 大窑沟 для более быстрого перемещения войск по железной дороге в этих регионах были пос троны дополнительные железные дороги для целей эвакуации на случай войны. В регионах, где за относительно короткий промежуток времени железнодорожное сообщение установить не удавалось, строились обычные дороги и транспортные пути. Каждая армия Фэнтяньской клики имела собственные системы коммуникаций (телефон и телеграф), напрямую связывающие армии со штаб-квартирой. Кроме того, каждой армии были приданы тыловые части, коммуникационное оборудование и специализированные звенья. Для дальнейшего развития коммуникации по радио, в Шэньяне, Харбине и уезде Цзинь (кит. 锦 были построены радиостанции.

Военная реформа

Кроме реформы системы коммуникаций, Фэнтяньская клика для повышения боеспособности начала проводить военную реформу. Первое, что сделал Чжан Цзолинь – это возложил ответственность за поражение от Чжилийской клики на двух генералов, которые предстали перед военным трибуналом. Этими командующими стал командир бригады Бао Дэшань (кит. 鲍德山 и полковой командир Сюй Чанъю (кит. 许昌有, именно они предстали перед судом весной 1923 года. Чжан Цзолинь также назначил много новых советников, которые занимались как военными, так и гражданскими делами, а его секретарем стал Лян Хунчжи. Среди других можно выделить Ван Цзитана (кит. 王揖唐, Цзэн Юйси (кит. 曾毓隽, Ли Сыхао (кит. 李思浩.

Два существовавших со времен императоров династии Цин органа управления (наблюдательный офис за делами Северо-востока (кит. 东三省巡阅使署 и офис наместника Фэнтяня (кит. 奉天督军署)были объединены и сформировали Штаб безопасности Северо-Восточного Китая (кит. 东三省保安司令部 для развития системы управления и хозяйствования. Специально для целей администрирования реформ наземной армии Фэнтяня создавался Директорат по реорганизации Армии Северо-Востока (кит. 东三省陆军整理处, губернатор провинции Цзилинь Сунь Лечэнь (кит. 孙烈臣 стал его ревизором, его заместителями стали Цзян Дэнсюань (кит. 姜登选, Хань Чуньтянь (кит. 韩田春 и Ли Цзинлинь (кит. 李景林.

Летом 1923 года, в уезде Суйчжун было создано армейское командование «Синчэн – Суйчжун» с командующим Цзян Дэнсюанем (кит. 姜登选 с той целью, чтобы при начале войны стать руководить передовыми подразделениями армии Фэнтяня.

Сама армия Фэнтяня была расширена до 27 бригад (с ранее существовавших 25-и), которые были организованы в три армии, каждая по три дивизиона, а в каждом дивизионе насчитывалось три бригады. Кавалерийских корпусов с прежних трех стало четыре, три бригады формировали кавалерийский дивизион, а остальные были приданы другим пехотным дивизионам в качестве кавалерийской поддержки.

В связи с увеличением производства боеприпасов для армии Фэнтяня, количество артиллерийских полков (большей частью – артиллерийских, меньшей – миномётных) было увеличено с 4 до 10. Каждый дивизион насчитывал три бригады, каждая из которых была либо пехотной, либо смешанной. Дополнительно каждому дивизиону был придан инженерный и транспортный батальоны. Каждой смешанной бригаде было придано инженерное и транспортное подразделение, при этом ни одно вспомогательное формирование не было придано пехотным бригадам.

После завершения всех реформ, в Фэнтяньской армии насчитывалось около 250 тысяч человек, готовых к ведению боевых действий в современных условиях. По сравнению с прошлой войной существенно возросла боевая подготовка. Лучшие войска находились во 2-ой Бригаде под командованием Чжан Сюэляна и 6-ой Бригаде под командованием Го Сунлина, которые служили образцовыми подразделениями во всей армии Фэнтяня.

Предшествующие события

Поводом для Второй Чжили-Фэнтяньской войне стала Первая Цзянсу-Чжэцзянская война, которая началась 3 сентября 1924 года, которая фактически оправдывала начало Фэнтяньской кликой войны. На следующий день, Чжан Цзолинь провёл собрание в своей резиденции для высшего командования, присутствовали все офицеры Фэнтяньской армии, начиная с бригадного генерала. На собрании Чжан решил начать войну против Чжилийской клики. 13 сентября все поезда, следовавшие по железной дороге Пекин-Фэньянь были остановлены, а обе стороны готовились к неизбежному.

Планы сторон

Чжилийская клика не вела практически никакой подготовки к войне. Фэнтяньская клика, напротив, начала разрабатывать наступательную операцию с весны 1923 года, за неё были ответственны штабные офицеры во главе с Фу Синпэем (кит. 傅兴沛 и Юй Гоханем (кит. 于国翰. Фэнтяньская клика знала, что хотя Чжилийская имеет численное превосходство, но её силы разбросаны и могут просто не добраться до места сражения вовремя. В этом случае победа Фэнтяня будет достигнута быстро. С 250-тысячной армией Фэнтяньская клика может сконцентрироваться на численном четырех-пятикратном превосходстве на поле боя в конфликтах на периферии против двухсот тысяч человек из армии Чжили.

Вот основные цели Фэнтяньской армии в войне:

Первая и главная цель – уничтожить врага и занять Пекин и Тяньцзинь. Для достижения этой цели, необходимо было овладеть Шаньхайгуанем, таким образом, главное направление удара армии Фэнтяня было выбрано к западу от Шаньхайгуаня, в районе горного выступа Сюйцзялинь (кит. 徐家岭 на западном берегу реки Шихэ (кит. 石河, а также обеспечить контроль над территориями к северу и югу от Сюйцзялинь. После обеспечения данных задач армейские части Фэнтяня смогли бы сконцентрировать силы и начать атаку на Шаньхайгуань. Для этой цели группа войск была составлена из 1-й и 2-ой Армий, обозначенных как Комбинированный Корпус. После взятия Шаньхайгуаня, он должен был продолжать наступление на Пекин и Тяньцзинь.

Еще одна цель: Фэнтяньская кавалеристская группа должна была атаковать Жэхэ с направления ЧжанъУ через Цзяньпин (кит. 建平 и Фусинь. Её начальной задачей становился захват Чифэна. Другой задачей кавалеристской группы было прикрытие фланга других подразделений армии Фэнтяня, и очищение захваченной территории от остатков врага. Как только позволит ситуация, кавалеристская группа должна будет ударить во фланг противостоящим войскам Чжили и проникнуть на Китайскую Стену через переходы Сифэнкоу (кит. 喜峰口 и/или Губэйкоу (кит. 古北口. В целях координации, все задействованные в операциях подразделения должны постоянно находиться на связи.

Хотя сам военный план Фэнтяня остался неизменным на протяжении всей войны, некоторые его части не были выполнены, так как победа Фэнтяня оказалась очень быстрой.

Политические маневры

Кроме непосредственной военной подготовки, Фэнтяньская клика также готовила серию политических маневров путем формирования «Античжилийского альянса трёх» — с Сунь Ятсеном в Гуандуне и Аньхойским милитаристом Лу Юнсяном (кит. 卢永详 в Чжэцзяне. Что еще более важно, Фэнтяньская клика пыталась расколоть Чжилийскую клику изнутри, убеждая Фэн Юйсяна сдаться. Весной 1923 года, Чжан Сюэлян лично написал письмо Фэну и послал его с доверенным лицом - лейтенантом Фу Синпэем (кит. 傅兴沛 в Пекин для секретных переговоров. После того, как Фу добрался до Пекина, Фу первоначально встретился с начальником Фэна – Лю Цзи (кит. 刘骥 в назначенном месте в переулке Дацзюэ (大觉, и лейтенант Лю на следующий день по телефону информировал Фу о том, что Фэн очень хочет встретиться с ним. Фу Синпэй и Фэн Юйсян встретились с Наньюане и обсудили общие интересы. Фэн проинформировал Фу о том, что больше оставаться в Пекине нельзя, после чего тот немедленно покинул город, что он и сделал. Хотя встреча была очень короткой, она оказалась успешной, открыв дорогу для дальнейших встреч представителей Фэнтяньской клики Го Инчжоу (кит. 郭瀛洲 и Ма Биннаня (кит. 马炳南 с Фэн Юйсяном. Для того, чтобы избегнуть подозрений, посредниками на переговорах выступали политики и милитаристы Аньхойской клики. Например, генерал Аньхойской клики, милитарист У Гуансинь (кит. 吴光新 был курьером для обеих сторон и доставлял информацию из Пекина в Шэньян и обратно. Когда Фэнтяньская клика в обмен на поддержку и предательство передала Фэн Юйсяну два миллиона йен, деньги доставлял политик "Клуба Аньфу" Цзянь Дэяо (кит. 贾德耀.

Хронология конфликта

Всего для целей войны было мобилизовано до полумиллиона солдат, примерно 200 тысяч сражалось на стороне Чжилийской клики, 250 тысяч человек составляла армия Фэнтяня.

Боевое расписание Фэнтяньской клики

Главнокомандующий вооруженными силами: Чжан Цзолинь
Начальник Генерального Штаба: Ян Юйтин
Заместитель начальника Генерального Штаба: Фу Синпэй (кит. 傅兴沛
1-я Армия под командованием Цзян Дэнсюаня (кит. 姜登选, заместитель – Хань Ичунь (кит. 韩以春, включая:
10-ю Комбинированую бригаду под командованием Сунь Сюйчана ((кит. 孙旭昌.
2-я Армия под командованием Чжан Сюэляна, заместитель – Го Сунлин.
3-я Армия под командованием Ли Цзинлиня (кит. 李景林, заместитель – Чжан Цзунчан.
4-я Армия под командованием военного губернатора Цзилиня Чжан Цзосяна, сформировавшая резерв.
5-я Армия под командованием военного губернатора Хэйлунцзяна У Цзюньшэна, включая:
29-й Дивизион
Две комбинированные бригады

Боевое расписание Чжилийской клики

Главнокомандующий вооруженными силами: У Пэйфу
1-я Армия под командованием Пэн Шоухуа (кит. 彭寿华, включая:
13-я Комбинированную бригаду под командованием Фэн Юйжуна (кит. 冯玉荣
2-я Армия под командованием Ван Хуайцина (кит. 王怀庆, включая
Армию И (кит. 毅 под командованием Ми Чжэнбяна (кит. 米振标
13-й Дивизион
3-я Армия под командованием Фэн Юйсяна (не сражался с Фэнтянем, позднее дезертировал и примкнул к Фэнтяньской клике)
Армия «Хэнань - Шаньси» под командованием Чжан Фулая (кит. 张福来

Начальная стадия конфликта


На Жэхэйском фронте, войска 2-ой Армии Фэнтяня начали наступательную операцию 22 сентября, и захватили несколько районов, включая Линюань (кит. 凌源 и Пинцюань. После короткого привала и пополнения припасов в районе к западу от Линюаня (кит. 凌源, Чжан Цзунчан возобновил наступательную операцию Фэнтяня против войск Чжили, атаковав переход Лэнкоуюань (кит. 冷口. Чжилийская клика развернула на этом участке четыре дивизиона, включая 20-й Дивизион под командованием Ян Чжитана (кит. 阎治堂, 9-й Дивизион под командованием Дун Чжэнго (кит. 董政国, 1-й Дивизион из Шэньси под командованием Ху Цзинъи (кит. 胡景翼 и 23-й Дивизион под командованием Ван Чэнбиня (кит. 王承斌. Однако двое последних к этому времени уже заключили пакт с Фэн Юйсян ом и ничего не предприняли для отражения наступления Чжан Цзунчана. Тем временем, первые два дивизиона не хотели оставаться один на один с противником и отказались вступать в бой с тем, чтобы сохранить боеспособность. Поэтому, когда Фэнтяньские войска атаковали, оба дивизиона отступили и оставили переход Лэнкоу (кит. 冷口关. Воспользовавшись возможностью, Чжан Цзунчан глубоко вторгся на вражескую территорию при поддерже тыловых частей Ли Цзинлиня (кит. 李景林. Однако, как только новость о победе Чжилийской клики в Первой Цзянсу-Чжэцзянской войне достигла поля битвы, увеличилась вероятность тупика.

Непредсказуемое окончание

22 октября, Фэн Юйсян, командующий 3-й Армией Чжили предал Чжилийскую клику, осуществив Пекинский переворот против Президента Цао Куня. Цао был смещен с поста президента и находился под домашним арестом в течение следующих двух лет.

@темы: аньфуисты, аньхой, фэнтяньцы, чжилийцы, китай

---

Общественный строй Японии в III - VIII вв. Системы «Удзи» и «Кабанэ»

Материалы печатаются по книге А.Н.Игнатовича «Буддизм в Японии. Очерк ранней истории» (М., 1988.) и Воробьёва М.В. «Япония в III - VIII вв. Этнос, общество, культура и окружающий мир» (М., 1980.)

Общественный строй Японии в рассматриваемый период базировался на трех главных социальных образованьях - удзи, бэ или бэмин и яцуко и на более мелких, производных от первых, равно как и на многосторонних связях, возникших между ними.
«Удзи» - род, клан. В 6 веке под удзи понималась лишь ограниченная, относительно привилегированная часть населения, связанная общностью происхождения и узами крови. Во главе удзи стояли вождь – «удзи-но ками», члены клана назывались «удзибито». Кланы были большие и малые. Последние зависели от первых и являлись дочерними по отношению к ним. Удзи подчинялись корпорации бэ и несвободные яцуко. И те, и другие входили в сферу влияния клана, но не включались в него как организации.
Долгое время удзи были весьма закрытыми сообществами, каждый член которых подчинялся строгим правилам общежития внутри рода, а также вождю клана. Отождествление главы клана с самим кланом, возможно, было при абсолютном авторитете удзи-но ками. На раннем этапе существования удзи глава клана был единственным человеком, обладавшим властью и возможностью управлять духовной жизнью удзибито.
Традиционной функцией вождей рода, хронологически восходившая к начальному периоду существования системы «удзи», являлось выполнение ими жреческих обязанностей шаманского типа, что особенно было характерно для удзи-но ками женского пола, причем данная традиция оказалась очень стойкой. Следы ее заметны, например, в деятельности Суйко, правительницы станы в конце 6 начале 7 века. По мере развития классовых отношений глава клана все в большей степени становится владельцем собственности рода. Таким образом, моральный авторитет удзи-но ками подкреплялся и усиливался его экономическим могуществом. Развитие системы «удзи» привело, в конце концов, к выделению двух групп кланов - царского рода и ряда близких к нему родов, с одной стороны, и провинциальных кланов, с другой.
Корпорации, «бэ», зависимые от кланов, состояли из людей, которые не были «полноправными членами клана», но и не принадлежали к «бесправным рабам». В отличие от настоящих рабов у них были свои участки земли, которые они обрабатывали лично и с которых платили дань своим хозяевам: главам кланов или царю. Корпорации составлялись по профессиональному признаку, и хотя первоначально их членов не связывали кровнородственные отношения, впоследствии таковые оформились, так как профессиональные навыки передавались по наследству. В 6 веке сильные кланы стремились подчинить себе как можно большее количество корпораций, что увеличивало их могущество. С другой стороны, отмечены случаи перехода корпораций в кланы (Отомо, Мононобэ) и, наоборот, превращение слабых кланов в корпорации. Социальная иерархия родов закреплялась системой «кабанэ» - званий, определявших социально-политический статус их носителей. «Кабанэ» передавалась по наследству, так что новый глава соответствующего рода являлся преемником в выполнении функций своего предшественника.
Среди большого количества «кабанэ» (всего их было 30) наиболее важное имели четыре: оми, мурадзи, ооми и омурадзи. Оми являлись вождями кланов, а мурадзи - руководителями корпораций и иных групп, ооми (великий оми) являлся главой всех вождей кланов, а омурадзи (великий мурадзи) - главой всех руководителей.
Система «удзи-кабанэ» определяла характер общественного строя до реформ Тайка. Правда, уже с 5 века политика царского рода разрушала основные традиционные элементы этой системы: клановые звания присваивались коллективам, не связанным между собой узами родства.
Особую общественную группу составляли иммигранты с континента. Переселенцы-китайцы делились на две большие группы – «люди из Хань» («аябито» или «аяхито») и «люди из Цинь» («хата»). Аябито при дворе выполняли административные функции (чаще всего связанные с хранением и учетом материальных ценностей), входили в дворцовую охрану. Несколько родов этой группы были причастны к управлению областями Ямато, Кавати и Сэтцу, то есть центральными районами Японии. Известно, что из ханьских китайцев состояли корпорации изготовителей парчовой ткани, шорников, кузнецов.
Хата играли большую, чем аябито, роль в производственных сферах (сельском хозяйстве, строительстве, металлургии, текстильном ремесле и так далее), но гораздо меньшую в гуманитарных. Социальный статус и общественный авторитет хата был весьма высок, поскольку они по существу монополизировали ведущие области японской экономики того времени.
Царский род выделился из числа сильных кланов, проживавших на юге равнины Ямато. Первоначально его главу называли окими - великий правитель. Титул тэнно, который обычно переводится как император, вошел в употребление после переворота Тайка в результате усиливавшегося влияния конфуцианства. Примерно в это же время появился обычай присваивать императору китайское имя, и все предыдущие правители Ямато, начиная с полулегендарного Дзимму (это китайское имя), были наделены такими китайскими именами. Со времени правления Момму (697-707) императоры сами начали использовать подобные имена, сохраняя при этом японские.
Царский род, очевидно, с самого начала был окружен могущественными кланами, игравшими роль сподвижников и составлявшими опору императорского режима. В частности, в различных вариантах мифа о сошествии с неба «божественного внука» Ниниги-но Микото, в течение многих столетий (вплоть до 1945 года) официально считавшегося непосредственным родоначальником династии земных японских императоров, говорится о сопровождавших его пяти божествах (см., например, «Кодзики» - Сер. «Нихон котэн бунгаку тайкэй» (Большая серия японской классической литературы). Т.1. Токио, 1974, стр. 126), которые, якобы, положили начало основным кланам Японии. Однако на самом деле влияние крупных кланов на царский род и, следовательно, на управление страной превосходило уровень «сподвижничества», особенно ярко выражавшееся в эпоху правления сёгунов.
В начале 7 века правителям Ямато удалось произвести территориальное деление страны и создать административную иерархию. Сформировался центральный аппарат управления: на должности министров назначались главы приближенных к царскому дому кланов, в частности Мононобэ и Сога; вожди местных кланов и представители нарождавшейся провинциальной аристократии становились (с одобрения центральной власти) «владыками округов» (яп. «агатануси») и «управляющими областями» (куни-но мияцуко). Однако действительно стройная административная система смогла сложиться только после реформ Тайка.

запись создана: 21.03.2010 в 11:53

@темы: бэ, история, Япония, аябито, кабанэ, мурадзи, Удзи, хата

---

Бомбардировки Токио год 1945

Первый авианалёт (т. н. «Рейд Дулиттла»[1]; Doolittle Raid) на Японию состоялся 18 апреля 1942 года, когда 16 самолётов B-25 Mitchell, поднявшихся с авианосца USS "Hornet", атаковали Иокогаму и Токио. После атаки самолёты должны были приземлиться на аэродромах в Китае, однако ни один из них не долетел до места посадки. Все они разбились или затонули (за исключением одного, который приземлился на территории СССР и экипаж которого был интернирован). Экипажи двух машин были взяты в плен японскими войсками.

Для бомбардировок Японии применялись преимущественно самолёты B-29 с дальностью полёта около 6 000 км (3 250 миль), самолёты этого типа сбросили 90 % всех бомб на Японию.

15 июня 1944 года в рамках операции Matterhorn из китайского города Чэнду вылетело 68 бомбардировщиков B-29, которым пришлось пролететь 2 400 км. Из них долетело до цели только 47 самолётов. 24 ноября 1944 года 88 самолётов бомбили Токио. Бомбы сбрасывались с высоты 10 км (24 000 футов), и только десятая часть из них поразила намеченные цели.

Авианалёты с территории Китая были малоэффективны из-за того, что самолётам приходилось преодолевать большое расстояние. Чтобы долететь до Японии, в бомбовые отсеки устанавливали дополнительные топливные баки, сокращая при этом груз бомб. Однако после захвата Марианских островов и переноса авиабаз на Гуам, Сайпан и Тиньян самолёты могли вылетать с увеличенным запасом бомб.

Погодные условия затрудняли проведение дневного прицельного бомбометания, из-за наличия высотного струйного течения над Японией сбрасываемые бомбы отклонялись от траектории. Кроме того, в отличие от Германии с её крупными индустриальными комплексами, две трети японских промышленных предприятий располагались в небольших зданиях, с числом рабочих менее 30 человек[2].

Генерал Кёртис Лемэй решил применить новую тактику, которая заключалась в проведении массированных ночных бомбардировок японских городов с пригородами зажигательными снарядами с низкой высоты (1,5-2 км). Воздушная кампания, основанная на такой тактике, началась в марте 1945 года и продолжалась до конца войны. Её целями стали 66 японских городов, которые подверглись сильным разрушениям[3].

Бомбардировки

В Японии данная тактика впервые была использована 3 февраля 1945 года, когда авиация сбросила зажигательные бомбы на Кобе, достигнув при этом успеха. Японские города оказались уязвимы для подобных атак, большое число деревянных домов без противопожарных разрывов в застройке способствовали быстрому распространению пожаров. С бомбардировщиков было демонтировано защитное вооружение и часть брони, чтобы увеличить грузоподъёмность, которая возросла с 2,6 тонн в марте до 7,3 тонн в августе. Самолёты летели тремя линиями и сбрасывали напалм и зажигательные бомбы через каждые 15 метров. При увеличении дистанции до 30 метров тактика становилась неэффективной.

23 февраля 1945 года такой способ был применён во время бомбардировки Токио. 174 бомбардировщика B-29 разрушили около 2,56 кв.км. площади города. Чтобы закрепить успех, ночью 9 марта с Марианских островов вылетело 334 бомбардировщика. После двухчасовой бомбардировки в городе образовался огненный смерч, подобный тому, что был во время бомбардировки Дрездена. В огне был уничтожен 41 кв.км. площади города, сгорело 330 тысяч домов, было разрушено 40 % всего жилого фонда. Температура была настолько высокой, что на людях загоралась одежда. В результате пожаров погибло не менее 80 тысяч человек, вероятнее всего более 100 тысяч человек. 26 мая состоялся третий налёт.

Оценка

Необходимость бомбардировки Токио оценивается неоднозначно и вызывает споры в кругах историков. Генерал Кёртис Лемэй позже заявил: «Думаю, если бы мы проиграли войну, то меня судили бы как военного преступника»[4]. Однако он считает, что бомбардировки спасли много жизней, подтолкнув Японию к капитуляции. Он также полагает, что в случае продолжения бомбардировок наземное вторжение уже не потребовалось бы, так как к тому времени Японии был бы нанесён огромный ущерб. Историк Цуеси Хасегава в работе Racing the Enemy (Cambridge: Harvard UP, 2005) утверждает, что главной причиной капитуляции стали не атомные удары и не бомбардировки зажигательными снарядами японских городов, а нападение СССР, расторгнувшего пакт о нейтралитете между СССР и Японией.

В Токио имеется мемориальный комплекс, посвящённый бомбардировке, музей, а также несколько памятников. Ежегодно в выставочных залах проводятся фотовыставки. В 2005 году прошла церемония в память о погибших, где присутствовали две тысячи человек, бывших свидетелями бомбардировки, и принц Акисино — внук императора Хирохито[5].

Примечания
1. Г. Роберт Бессет. Рейд Дулиттла // Вестник, № 11(192). 26 мая 1998
2. John Toland, The Rising Sun: The Decline and Fall of the Japanese Empire 1936—1945, Random House, 1970, p. 671.
3. The B-29 Strategic Air Campaign against Japan, by Col. Henry C. Huglin, 9th BG. 9th Bomb Group.
4. Victor Davis Hanson. The Soul Of Battle
5. Токио отмечает 60-летие бомбардировки // Русская служба Би-би-си, 10 марта 2005

запись создана: 20.04.2010 в 14:00

@темы: япония, токио, бомбардировка, война

---

ПОСТРОЕНИЕ МОДЕЛЕЙ ЭТНОКУЛЬТУРНЫХ КОНТАКТОВ В СЕВЕРНОЙ ПАСИФИКЕ

ПОСТРОЕНИЕ МОДЕЛЕЙ ЭТНОКУЛЬТУРНЫХ КОНТАКТОВ В СЕВЕРНОЙ ПАСИФИКЕ
(ПАЛЕОЭТНОГРАФИЧЕСКИЕ РЕКОНСТРУКЦИИ)

А. П. Кондратенко, М. М. Прокофьев *

Варианты этнокультурного взаимодействия крупных этнических общностей дают возможность выделить четыре основных моделей (типов) взаимодействий в процессе трансляции во времени и пространстве на всей территории Северной Пасифики.

I. Количественно-однородный тип взаимодействия

Включает воздействие элементарной эффективной единицы (ЭЭЕ). Этнос-мигрант выявляет своё присутствие набором новых артефактов, резко отличающихся от предыдущих (демонстративная презентация).

Количественно-однородный тип контактов основан на анализе различных наборов ЭЭЕ (для Дальнего Востока подобные находки – римское стекло в гробницах Силла), резко выделяющихся среди типичных для той или иной культуры материалов. Бассейн Тихого океана в силу больших возможностей для ареальных сопоставлений служил в первой половине XX в. идеальным теоретическим полигоном для отрабатывания этнологических реконструкций. После работ Ф. Гребнера (Grebner F.) и У. Риверса (Rivers W.) диффузионизм захватил ряд ключевых позиций в палеоэтнологических реконструкциях. Но уже в 1919 г. Г. Тезман в исследовании «Первобытная культура человечества» построил ряд конвергентных моделей [1]. Это было начало реакции на диффузионизм, наступление на который, по мнению Ф. Рёка (Röck F.) началось после заседания «Американской антропологической ассоциации» 27 декабря 1911 г., когда большинство американских специалистов в области изучения «раннеисторических культур» признало точку зрения А. Хрдлички (Hrdlicka A.), который выводил все культурные достижения американских индейцев из Восточной Азии, но и «…частично от жителей Полинезии» [2].

Экспедиция «Кон-Тики» дала возможность истолковать ряд транспасифических контактных явлений, как следствие миграций не в доколумбову Америку, а наоборот – из доколумбовой Америки. Следовательно, автономность древнеамериканских культур признавалась доказанной экспериментально. По иронии судьбы в 1949 г. появились данные экспедиции Стонора (Stonor) и Андерсона (Anderson) в Ассам, где ими был обнаружен возделываемый аборигенами маис «примитивного сорта», зафиксированного ранее как сорт маиса древнеперуанских прибрежных культур, датируемых около 1500 г. до н. э. О знакомстве древних китайцев с маисом писал еще Б. Лауфер (Laufer B.), но в 1920 г. приводимые им факты (рисунки из китайских руководств по сельскохозяйственным растениям, датированных до 1500 г.) превратились в предмет умолчания, что было связано с проявлением духа этнологического критицизма [3].

О. Хёвер (Höver O.) характеризовал подобного рода методы как антигеографические, но, будучи сторонником венской школы О. Хейне-Гельделена (Heine-Geldelen O.), обосновывал методологию «Анти Кон-Тики». В 1950-е г. фактически создавались конкурирующие гипотезы по принципу зеркального отражения, с идентичным планом построения механизма пространственных взаимодействий. Хёвер, в частности, писал: «Следов донгшонского влияния в Южной Америке гораздо больше, чем китайских» [4].

Возможно, даже древние японцы застали этнокультурную ситуацию интенсивных взаимосвязей со странами Южных морей. Н. Г. Манро (Munro N.G.) пишет о данных Т. Хигоси (Higoshi T.) по стране «Адзимаса-но сима», откуда при царе Нинтоку привозили в Японию бетель [5].

II. Многособытийная модель

Учитывает множество этнических микропередвижений различных мелких популяций. В Японии на рубеже новой и старой эр фиксируются:

а) алтаеязычные идзумо, ямато и, возможно, кумасо; б) аустронезийцы или южные айноиды хаято; в) охотцы на северном побережье Хоккайдо; г) эбису (древние айны); д) цутигумо (этнически не вполне идентифицированы). В этой модели исторические данные часто расходятся с данными абсолютных датировок (например, спорные даты «похода Дзимму», который позднейшими айнами воспринимался как герой-прародитель Томибико).

Для многособытийной модели роль ЭЭЕ играет миграция, зафиксированная в исторических источниках. Рюдзо Тории (Torii R.) была предложена многособытийная модель заселения Японского архипелага предками айнов, построенная по аналогии с заселением Японии предками собственно японцев (см. схему ниже).

до 4000 г. до н. э. Волны айносов через Корейский пролив в Японию

2000-1000 г. до н. э. Первая волна тунгусо-монголоидных завоевателей (через Сангарский пролив часть айнов уходит на о. Хоккайдо)

V–VI вв. Вторая волна тунгусов на Хоккайдо; в это же время айны Тохоку окончательно переселяются на Хоккайдо.

В 1930 г. эта модель была поддержана В. Иохельсоном (Jochelson W.) [6]. Первоначальная схема заселения Алеутских островов была построена А. Хрдличкой на основании гипотезы преисторической популяции, от которой отделились преалеуты и алеуты. В 1945 г. Г. Коллинз указал, что неясность вопроса с преалеутами (палеоалеутами) будет устранена, если ввести термин эскалеуты. В 1948 г. Б. Квимби (Quimby G.) [7] выделил несколько стадий перехода палеоалеутов (а) к эскимосам (б) через неоалеутов (в):

а, ав, в, вб, б

Западные Восточные
острова острова
Палеоалеуты Неоалеуты

Фактически, отход от схем дробления этнокультурной общности алеутов горизонтально (западные и восточные популяции) и вертикально (пре- или протоалеуты и неоалеуты) был связан с накоплением новых данных. Истинные контакты необходимо отличать от опосредованных, особенно тех, которые связаны с фоновой активностью окружающей среды (географическое положение, климат). Универсальное средство противодействия фоновой активности – технологический прогресс. Приморская адаптация эскалеутов приводила к поискам новых технологических возможностей, что отчасти содействовало и культурной диффузии (см. схему ниже).

Функции взаимодействия популяций морских млекопитающих и человека.

Регулирующая функция. Включение человека в экологической гомеостаз как своеобразного хищника.

Адаптационная функция. Основана на сложнозависимых связях природных факторов, фаунистических возможностях среды обитания отдельной этносоциальной группы (микросреда) и демографических процессов.

Технологическая функция. Направлена на преодоление давления среды, ориентирована на сложение гибкой адаптивно-регулирующей системы выживания. Обеспечение обратной связи, опосредованной технологией (социальная стабилизация).

III. Многостадийная модель

Ориентирована на медленные и маловероятные изменения, результат которых находится в зависимости от последних стадий развития культурного импульса, как совокупности ЭЭЕ. В частности, по многостадийной модели происходит трансляция культурных материальных достижений периода яёи к культуре кофун и трансформация древнеайнской прецивилизации в ретардированную культуру вторичных айнов.

В пределах этой модели большое значение придаётся факторам внутреннего развития. В рамках многостадийной модели связь популяций дзёмона и неоайнов становится вполне возможной. Высокая эклектика (термин Р. С. Васильевского) охотской культуры включает черты, свойственные древнеалеутской культуре. Реальные следы инвазии эскалеутов отсутствуют. Бескерамическая алеутская культура не включает в себя элементов, связанных с миграциями.

«Рискованная весенняя охота на ледяном припае, игравшая важную роль в жизни азиатских эскимосов, береговых чукчей и отчасти береговых коряков, нередко заканчивалась трагедиями. Промышленники оказывались в ледяном плену… Чудом спасшиеся охотники оказывались на твердой земле, но, согласно обычаю, уже не могли вернуться на родину. Там они считались мертвыми» [8]. Аналогичная ситуация возникала при переносе охотников-эскалеутов к южному побережью Сахалина. Не имея возможности вернуться на родину, они вливались в общины местного населения и передавали навыки охоты с поворотными гарпунами. Подобная информация была актуальной для прибрежного населения. Ассимиляция была полной. Аналогии между охотской и древнеалеутской культурами имеют место в орудиях добычи морского зверя и в меньшей степени – в мобильном инвентаре. Погребальный ритуал (связь с миром предков) резко отличен, т. к. мумификация для охотской культуры не зафиксирована.

IV. Модель «стадия-эффект»

ЭЭЕ в течение начального промежутка времени (неопределяемый период) практически себя не проявляет. Но затем (в период ускорения развития) происходит их активация – появление черт керамики дзёмона в керамике вудленда, отдельных черт культуры Ипиутак у алеутов и в памятниках Миссисипской цивилизации, океанические черты в культуре позднейших айнов.

IVа. Модифицированная трёхмерная модель «стадия-эффект»:

а) необходимо учитывать эффекты взаимодействия социума с внешней средой (циклы потепления-похолодания); б). основывается на феномене «проклевывания ростка» (термин Дж. Айгнер (Aigner J.)), поздненеолитическое рангово-престижное общество способствовало обрыву факторов ЭЭЕ, их перемещение от региона к региону; в) Большое значение имеет фактор технологического обеспечения культурной диффузии, в частности, огромный размах миграций денеидов в Северной Америке был связан с использованием лука и орудий, получаемых методом холодной ковки меди.

Введение коррелятов (климатологические факторы, ранний культурогенез, технология) выводит исследователя на тот уровень упрощения проблемы, который позволяет более свободно без дополнительных оговорок обсуждать неясную и сложную картину этнокультурных взаимодействий. Кроме того, появляется возможность выявить действие короткопериодичных ЭЭЕ взаимодействующих по принципу: ударил и убежал, а также преодолеть невозможность обнаружения большинства тонких механизмов этнокультурного взаимодействия при отсутствии единого набора признаков.

В реальной ситуации всегда происходили многофакторные изменения и заимствовались не стили или наборы предметов, а скорее технические навыки и идеи. Обособление культуры неоайнов вызывало процессы эндемизма по мере утраты наследия популяций дзёмона и вторичной адаптации к более суровым условиям среды обитания. Модель «стадия-эффект» плохо учитывает сверхстабильные древние культуры в географических изолятах, претерпевшие процессы, связанные со вторичным одичанием, когда культура, чтобы выжить, стремилась не заимствовать, а избегать любых новшеств.

Внеэтническим эквивалентом этнокультурной трансляции является пульверизация (рассеивание) культурных признаков. Классическими примерами рассеивания являются: карасукские формы ритуального оружия у предков тунгусо-маньчжур и шанско-чжоусское влияние на культуры Дальнего Востока. Китайские черты в культуре яёй являются следствием пульверизации достижений древнекитайской культуры на территории к югу от Янцзы (царства У и Юэ). Но пульверизация является фактором, обеспечивающим миграцию, хотя может существовать и вне процессов этнических миграций. Варианты пульверизации могут быть проанализированы в рамках этнокультурных взаимодействий (вне учёта методов презентации ЭЭЕ).

1. Количественно-однородная модель контактов

В описании Восточного Воцзюя (Южное Приморье) говорится: «Ещё у морской скалы видели человека, сидевшего на разбитом судне: на макушке было другое лицо. Говорили с ним, но язык его был непонятен». [9] «Другое лицо» – антропоморфное украшение деревянных шлемов северо-западных индейцев. На основе анализа материалов берингоморской культуры С. И. Руденко установил, что «примерно в III-IV столетиях нашей эры связи севера Берингова моря с югом, по-видимому, прекратились» [10]. Морские млекопитающие переместились к Берингову проливу, исчезли побудительные причины вынужденных морских путешествий эскалеутов к югу от района Олюторского мыса.

Относительно эскимосов складывается чрезвычайно показательная ситуация в сравнении с культурой дзёмона и позднейших айнов. Простые и поворотные гарпуны, зимняя одежда, рыболовные крючки, наконечники копий, атрибуты шаманов, нарты – резко отличают культуры айнов и эскимосов. Но вместе с тем имеются «второстепенные» признаки (ЭЭЕ), по которым есть возможность установить, что предки айнов и древние эскимосы контактировали в прошлом между собой. Подтверждением этому служат: женская татуировка, лабреточные украшения, орнаментальные мотивы – сердцевидная личина, мотив третьего глаза, кружковый орнамент, композиция из трёх кругов, соединённых прямой, символ – трезубец и т. п., ножи уло, снегозащитные очки; пластическое воплощение культа медведя и филина.

2. Многособытийная модель (вариант принудительного общения)

Например, в айнской песне «Апто сасун-сасун» говорится о нападении на поселение врагов в то время, когда мужчины охотились. «Дверь открывается, и вижу я: на голове как бы с вороном сидящим существо, войдя, появилось. Улыбаясь на меня, смотрело. Затем меня за руку взяло, и на берег моря пошли мы. И вижу я, большой корабль стоит там. На тот корабль меня посадили». Далее рассказывается, как вернувшийся муж расправился с похитителями: «Корабль пробил я. Тогда корабль внутри водой наполнился, и массу господ, на голове с вороном и спящими всех я прикончил» [11]. Ближайшей этнографической параллелью головному убору с сидящей птицей является маньчжурский шаманский головной убор. Вероятно, в айнской песне речь идет о нападении какого-то приамурского народа. Рюдзо Тории выдвинул концепцию, что в течение III-X вв. тунгусы бохай-мохэ несколько раз предпринимали попытки колонизации Хоккайдо. Акиёси Суда (Suda A.) в 1950 г. на основании изучения локальных вариантов айнов установил, что айны р. Исикари имеют включения тунгусского типа. В 1960 г. М. Гусинде (Gusinde M.) и Т. Сано (Sano T.) поддержали взгляды Рюдзо Тории и Суда Акиёси о нескольких волнах тунгусо-маньчжур, пытавшихся проникнуть на о. Хоккайдо (ребунгуры) и Сахалин (тончи, позднее – предки орочей) [12].

Начиная с III в. были установлены прямые контакты северных воцзюйцев с жителями Японских островов. По «Вэйлио», «…некогда местные (наши) жители сели на лодку ловить рыбу. Встретили ветер и носились несколько десятков дней. На востоке прибыли на остров, где были люди, языки были взаимно непонятны» [13].

По И. Вениаминову, алеутам «…удалось достигнуть до севернейшего мыса Америки, который они называли Кагадитиган камга, то есть северная голова…» [14]. Здесь, судя по всему, имеется в виду мыс Барроу. Вероятность повторения подобных плаваний сама по себе очень мала.

3. Многособытийная модель, характерная для раннего средневековья, уступает место многостадийной

«Два ороча из рода Бэсе на оморочках (момми) ушли в море охотиться на нерп. В море их застал туман и они заблудились. Когда туман рассеялся, увидели берег, а на берегу людей, одетых в одежду из крапивной ткани. Причалили к берегу, незнакомые люди вытащили лодку на берег. Орочи испугались и не хотели выходить из лодки. Вышли. Куи (незнакомы люди – айны) пригласили их в гости. Стали их угощать рисовой кашей. Рис кушали палочками (сапу). Когда поели, куи предложили орочам жениться на их девушках. Женились, остались жить с айнами. Прошло много времени. Однажды они ушли в море снова. Разыгралась буря. Их прибило к берегу … рассказывали о своей истории. Затем веселились и обратно уехали на Сахалин» [15].

Часто многостадийная модель принижала характер первобытной торговли. «Например, эскимосы, переселившиеся из области Гудзонова залива на свое современное место жительства в западной Аляске, продолжают получать мыльный камень для своих наполняемых ворванью ламп из каменоломен близ места впадения трех рек в залив Коронации, расположенного приблизительно на расстоянии 2.250 км к востоку» [16]. Алеуты совершали длительные и опасные путешествия за аляскинским янтарем и рабами. Взаимное одаривание и накопление раритетов служили статусными целями, которые создавали возможность новых контактов и серий обменов. И. Вениаминов упоминает, что «…нередко удальцы с большим трудом и даже с опасностью для жизни предпринимали путь в дальние страны (они бывали даже до Кенаев и Чугач) для того только, чтобы достать куплею, или храбростию, сукли, или что-либо надобное, для своих возлюбленных» [17].

4. Модель «стадия-эффект», в первую очередь связана с колебаниями климата

Усовершенствования в области технологии могли компенсировать непредсказуемые последствия воздействия природных факторов.

Жилища палеоэскимосской культуры Индепенденс представляли собой каменные стенки, крытые шкурами животных, «…культура Индепенденс исчезла с лица земли, потому что была совершенно не приспособлена к изменившемуся климату, ставшему крайне суровым» [18]. Отсутствие жирников стало вторым фатальным фактором для культуры Индепенденс и, возможно, для Ипиутака. В. И. Иохельсоном было установлено значение потепления Эйрика Рыжего для культур трегерской роли неоайнов, носителей культуры найдзи. «В раскопках во многих ямах на берегу Курильского озера я нашёл медные монеты XI в., по мнению проф. Коганеи, которому я их показал. Так как монеты были только одного периода, мы можем вывести заключение, что в то время японская торговля с Камчаткой, через посредничество айнов и Курильцев, была очень обширна» [19].

Сложность создания сопоставительных моделей и реконструкций, по мнению Э. С. Бёрча, требует новых методов исследования: «К сожалению, статистические данные, основанные на общемировой выборке, не могут быть приложимы к частным случаям, если только степень вероятности существования исследуемой связи не приближается к 100%. Еще более проблематичной является сопоставимость общих этнографических моделей-паттернов с частными археологическими данными, хотя именно при интерпретации данных, полученных на отдельных участках, археологи испытывают наибольшую потребность в аналитическом аппарате» [20].

Особенности природных условий северной части Тихого океана (тайфуны, циклоны, мощные течения) способствовали увеличению вероятности отрыва отдельных лодок, а в исключительных случаях и целых флотилий (во время добычи проходных рыб) от прибрежной зоны Японских островов и их переносу к берегам Америки. Аналогичным образом и Куросио приносило из района стран Южных морей (по-японски – Конрон) лодки малае-полинезийцев. Чаще всего экипажу не удавалось выжить (примером чему служит циркумпасифический цикл преданий о кораблях мертвых). Но их произведения искусства и орудия труда могли достигать самых отделённых территорий. Этот факт может объяснить поразительное сходство орудий добычи морских млекопитающих и некоторых бытовых предметов при почти полном отсутствии параллелей в мифологии, декоративно-прикладном искусстве, религиозных представлениях и словарном фонде.

У. Фицхью (Fitzhugh W.) увязывал этнокультурное взаимодействие приморских и внутриконтинентальных племён (на основании материалов эскимосов и монтанье-наскапи Лабрадора) [21] с циклическими изменениями климата (исходя из экологической формулы: лишайники → карибу → человек).

1) дрейф популяции;
2) экономическая специализация;
3) популяционная экспансия;
4) депопулизация;
5) ассимиляция и возвращение к прежнему состоянию (или месту).

На основании выделенных У. Фицхью факторов 3-4-5 (от популяционной экспансии до ассимиляции) можно построить модель взаимодействий ряда северопасифических народностей (см. схему ниже).

Конфигуративная схема основных взаимодействующих этнических общностей северной части Тихого океана (середина II тысячелетия н. э.)




Условные обозначения:

ТМ – тунгусо-маньчжуры

К – кереки

Н – нивхи

Кг – коняги

А – айны

Кц – кенайцы

И – ительмены

Ч – чугачи

К – коряки

Ч – чукчи

– этническая общность

АЭ – азиатские эскимосы (сибирский юпик)

– этнокультурный контакт

АМЭ – американские эскимосы (юпик)

– возможный древний контакт

Ал – алеуты – исчезнувшие этнические группы («предшественники»)

Ат – атапаски

ПН – палеонивхи

СЗИ – северо-западные индейцы

Этнические взаимодействия на вышеприводимой схеме несколько упрощены (кумасо были поглощены японцами в середине I тысячелетия н.э.). Но в данном случае очень важно проследить общие тенденции. Изъятие исчезнувших популяций (кумасо, тончей, онкилонов) значительно усложняет общую картину этнокультурных взаимодействий в Северной Пасифике.

---------------------------------------

* Кондратенко Александр Петрович – кандидат исторических наук, сотрудник Евразиатской концессии (г. Новосибирск).

Прокофьев Михаил Михайлович – старший научный сотрудник Института наследия Бронислава Пилсудского, заведующий редакционно-издательским отделом Сахалинского областного краеведческого музея.

ПРИМЕЧАНИЯ:

[1]. Рёк Ф. Календарь, изучение звезд и картина мира тольтеков в отношении к культурным взаимосвязям Древнего мира. Вена, 1922. С. 44 (на немецком яз.: Röck Fritz, Kalender, Sternglaube und Weltbilder der Tolteken als Zeugen verschollener Kulturbeziehungen zur Alten Welt. Mitteilungen der Anthropologischen Gesellschaft, Wien, 1922, pp. 43 - 136).
[2]. Там же. С. 45.
[3]. Картер Дж. Ф. Притязания через Пасифик // Азия и Северная Америка. Транспасифические контакты. Солт Лейк Сити, 1953. С. 67 – 68 (на англ. яз.).
[4]. Хёвер О. Древние азиаты под парусами в Индийском и Тихом океане, через препятствия и пассаты. Брауншвейг, 1961. С. 197 (на немецком яз.: Höver Otto, Alt-Asiaten unter Segel im Indischen und Pazifischen Ozean durch Monsune und Passate).
[5]. Манро Н. Г. Праисторическая Япония. Иокогама, 1908. С. 568 (на англ. яз.).
[6]. Иохельсон В. И. Археологические исследования на Камчатке // Известия государственного Русского географического общества. Т. XII. Вып. III. М., 1930.
[7]. Сполдинг А. Современный статус алеутской археологии // Азия и Северная Америка. Транспасифические контакты. Солт Лейк Сити, 1953. С. 31 (на англ. яз.)
[8]. Гурвич И. С. Таинственный чучуна (история одного этнографического поиска). М., 1975. С. 89.
[9]. Бичурин Н. Я. (Иакинф) Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. Т. II. М.-Л., 1950. С. 29.
[10]. Руденко С. И. Древняя культура Берингова моря и эскимосская проблема. М.-Л., 1947. С. 108.
[11]. Невский Н. А. Айнский фольклор. М., 1972. С. 128.
[12]. Гусинде М., Сано Т. Каменные круги в Северной Японии // Антропос. 1960. № 55. С. 453 (на немецком яз.).
[13]. Кюнер Н. В. Китайские известия о народах Южной Сибири, Центральной Азии и Дальнего Востока. М., 1961. С. 236.
[14]. Вениаминов И. Записки об островах Уналашкинского отдела. Ч. II. СПб., 1840. С. 272.
[15]. Ларькин В. Г. Орочи (Историко-этнографический очерк с середины XIX в. до наших дней). М., 1964. С. 115 – 116.
[16]. Кларк Дж. Г. Доисторическая Европа. Экономический очерк. М., 1953. С. 242.
[17]. Вениаминов И. Записки об островах Уналашкинского отдела. С. 112 – 113.
[18]. Возгрин В. В. Гренландия и гренландцы. М., 1984. С. 28 – 29.
[19]. Иохельсон В. И. Археологические исследования на Камчатке. С. 238.
[20]. Бёрч Э. С. Социодемографические корреляты структуры жилища в трёх берингийских популяциях: опыт исследования // Традиционные культуры Северной Сибири и Северной Америки. Труды советско-американской группы по сотрудничеству в области изучения взаимодействия аборигенных народов и культур Северной Сибири и Северной Америки. М., 1978. С. 51.
[21]. Фицхью У. Археология окружающей среды и культурные системы залива Гамильтон, Лабрадор. Экскурс в историю побережья Центрального Лабрадора от 3000 г. до н. э. до настоящего времени. Вашингтон, 1972. С. 184 – 185 (на англ. яз.: Fitzhugh William W., Environmental archeology and cultural systems in Hamilton Inlet, Labrador; a survey of the central Labrador coast from 3000 B.C. to the present).

------------------------------------

(Summary)

A. P. Kondratenko, M. M. Prokofiev

Construction of models of ethno-cultural contacts in the Northern Pacific

(a palaeoethnographic reconstruction)

In this article, the authors analyze variants of ethno-cultural interactions between ethnic communities of the Northern Pacific, identifying and defining four basic models (types): 1) quantitative homogeneous, 2) multieventual, 3) multiphasic and 4) model ‘stage – effect’. Thus, in the first model the type of contacts is based on the analysis of various artifacts, while in the second one, migratory processes are at the foreground. In the third, great significance is given to factors of internal development. In the fourth, effects of the interaction of societies with the environment and their activation at various stages of development (multifactor changes) are taken into account.

For this reason, it is not by chance that the Pacific basin became an ideal theoretical ground in the early twentieth century for the creation and development of ethnologic reconstructions. The authors, basing their conclusions on the data of W. Fitzhugh as well as their own research, suggest some working outlines: an outline of ethno-cultural contacts of maritime and inland tribes; and a configurative outline for ethnic commonalities which existed and cooperated with each other in northern part of Pacific Ocean in the middle of the second millennium A. D.

This Internet edition copyright © 2007-06-06

@темы: япония, этнокультура

---

Иводзима. ВМВ.

Предпосылки

Остров Иводзима находится в Тихом океане на 1250 километров южнее Токио и на 1300 километров севернее Гуама. Он вулканического происхождения, высшей точкой острова является гора Сурибати. Соседним островом является Титидзима, где в ходе войны на Тихом океане расположилась военно-морская база Японии. На Титидзиме находился постоянный контингент в 1200 человек, усиленный 3700 солдатами имперской армии Японии.

С открытием фронта в Юго-Восточной Азии японское командование осознало важность стратегического положения Иводзимы. Остров стал базой на морском и воздушном пути из Японии в Юго-Восточную Азию. На нём в 2-х километрах севернее Сурибати построили аэродром Тидори, где постоянно находилось 20 самолётов и 1500 человек. С началом наступления сил США и занятием ими Маршалловых островов японский генштаб принял решение оборонять Японию по линии Каролинские острова ↔ Марианские острова ↔ острова Огасавара. Таким образом, 3 марта 1944 года на Иводзиму начали прибывать войска, и к началу лета того же года на острове уже было 5000 человек.[1]

Летом силы США прорвали японскую оборону и захватили Марианские острова, откуда с 24 ноября начали совершать авианалёты на Японский архипелаг. Начать масштабную бомбардировку Японии им мешала военная база на Иводзиме, где расположился радарный пост и аэродром. Также база на острове служила местом заправки японских бомбардировщиков, летящих на задание. В отличие от японцев, у ВВС США в Тихом океане не было баз для заправки самолётов. Стоявшие на вооружении США B-29 не могли без дозаправок преодолеть расстояние в 5000 километров, а из-за перегрузок двигателя они часто ломались. Часть самолётов сбивали японские истребители, заранее оповещённые с радарного поста Иводзимы.[2]

Исходя из сложившейся ситуации, командование США приняло решение овладеть Иводзимой и построить на острове свою авиабазу.[2] Захват Иводзимы остановил бы японские авианалёты на Марианские острова, а уничтожение японского радара на острове сломило бы систему оповещения Токио о налётах. Кроме того, это могло позволить США снаряжать для налётов на Японию не только бомбардировщики, но и истребители. С завершением битвы за Лейте на Филиппинах, армия и флот США начали готовиться к захвату Иводзимы перед вторжением на Окинаву. План штурма острова получил название «Операция „Отсоединение“» (англ. Operation Detachment).[2]

План Японской империи

Подземные укрепления и коммуникации

В мае 1944 года генерал-лейтенант Курибаяси был назначен командующим острова Титидзима. Он расположил свой штаб в местной крепости, однако в результате данных разведки понял, что силы США будут атаковать соседнюю Иводзиму, и перенёс командный центр на этот остров в штаб 109-й дивизии. Было очевидно, что Иводзима не выстоит перед противником, имеющим наступательную инициативу на море и на суше. До конца августа была завершена эвакуация гражданского населения острова. После неё Курибаяси разработал план фортификации Иводзимы. Из-за того, что наземные укрепления не выдержали бы мощного обстрела авиации и флота США, генерал-лейтенант решил соорудить широкую оборонную систему под землёй, используя для этого искусственно вырытые и созданные природой туннели.

Осенью 1944 года, в ходе битвы за Пелелиу, японским войскам удавалось успешно сдерживать наступление сил США на протяжении длительного времени благодаря системе подземных фортификационных сооружений. Опыт использования такой системы переняли на Иводзиме. Под землёй планировалось соорудить систему бункеров и пещер с помощью вырытых туннелей, общая длина которых составляла 28 километров. Для выполнения этой работы из Японии были присланы горные инженеры, которым помогал местный гарнизон. Поскольку вулканическая порода острова была достаточно мягкой, большинство коммуникаций были сооружены вручную. Но работа затруднялась испарениями ядовитых газов и жарой в 30—50 °C. Солдаты без специальных масок и оборудования могли погибнуть в таких условиях, поэтому продолжительность работы каждого человека ограничивалась 5-ю минутами. К тому же с 8 декабря 1944 года начались массированные бомбардировки Иводзимы самолётами США[2], из-за чего солдаты должны были время от времени ремонтировать аэродром острова.

Средняя глубина залегания туннелей составляла 15 метров. В северном склоне горы Сурибати длина коммуникаций составила несколько километров. Подземные пещеры, вмещавшие лишь незначительное количество солдат, были расширены, после чего стали вмещать до 400 человек. Входы и выходы оснащались так, чтобы минимизировать ударную силу бомб и снарядов противника. Каждый бункер имел несколько выходов, чтобы избежать его изоляции в случае обвала какого-либо тоннеля. Особое внимание уделялось вентиляции.

Сам Курибаяси расположил свой штаб на севере острова, в 500 метрах на северо-восток от поселения Кита. Штаб находился на глубине 20 метров и состоял из различных бункеров и туннелей. На второй по высоте возвышенности острова расположилась метеорологическая станция и радиорубка. Неподалёку от горы, на юго-восточном плато, был расположен штаб полковника Тёсаку Кайдо, который командовал всей артиллерией Иводзимы. Под землёй, в разных местах острова, находились командные пункты полков.[1] Из всех сооружений Иводзимы наиболее защищённым и добротно сделанным был главный центр связи на юге поселения Кита. Он представлял собой комнату длиной 50 и шириной 20 метров. Толщина стен и потолка была такая же, как у штаба-бункера Курибаяси. Со штабом командира центр был связан 150-метровым туннелем, пролегавшим на глубине 20 метров. Вокруг Сурибати были воздвигнуты железобетонные замаскированные наземные доты, толщина стен которых была 1,2 метра.

Первая линия обороны Иводзимы состояла из нескольких укреплённых позиций, которые располагались рядами и могли поддержать друг друга огнём. Эта линия простиралась от северо-западного берега до села Минами на юго-востоке. В центре линии находился аэродром Мотояма. По её периметру были построены доты, поддерживаемые танковыми частями подполковника Такэити Ниси. Вторая линия обороны начиналась немного южнее крайней северной точки Китанохана, пролегала рядом с аэродромом Мотояма и завершалась на восточном берегу острова. По сравнению с первой линией, эта была менее укреплена, но подземные сооружения и особенности рельефа давали японцам преимущества в бою. Гора Сурибати была отдельным, частично независимым оборонным районом, который имел замаскированную береговую артиллерию и множество дотов. На всех дорогах Иводзимы были вырыты противотанковые рвы. Северные отроги горы находились под прицелом японских артиллеристов как с севера, так и с юга.

В конце 1944 года местные инженеры догадались, что благодаря смешиванию цемента с чёрной вулканической пылью, которой было много на острове, получается более качественный железобетон. Это нововведение ускорило работы по укреплению Иводзимы. Из-за частых атак подводными лодками и самолётами США японских грузовых кораблей не все грузы и стройматериалы приходили на Иводзиму, поэтому из запланированных 28-ми километров коммуникаций были сооружены только 18 километров. Туннель, соединяющий штаб главнокомандующего и гору Сурибати, не успели соорудить. В таком положении гарнизон острова столкнулся с противником, но даже недостроенные коммуникации позволили долгое время отражать атаки количественно превосходящего противника, оснащённого лучшей техникой.[2]

Наращивание военных сил

На Иводзиму постоянно прибывали новые подкрепления имперской армии Японии. Генерал-лейтенант Курибаяси в первую очередь перебросил на остров с соседней Титидзимы 2-ю объединённую бригаду численностью 5000 человек под командованием генерал-майора Котау Осуги. В декабре 1944 года его сменил генерал-майор Садасуэ Сэнда (яп.). В связи с поражением Японии в битве за Сайпан, 145-й пехотный полк в составе 2700 человек был переведён на остров. Командовал им полковник Масуо Икэда. Также на Иводзиму были направлены силы имперского флота Японии. Среди них был 204-й инженерный батальон, который принял участие в сооружении укреплений. 10 августа на остров прибыл контр-адмирал Рино́сукэ Итимару с подразделениями флота, авиации и сапёров численностью 2216 человек.

Кроме наращивания живой силы, японцы оснащали остров техникой. На Иводзиму был переброшен 26-й танковый полк из 600 солдат и 28 машин под командованием Такэити Ниси. Командир полка планировал полностью реализовать мобильность танков на острове, однако, изучив рельеф, решил использовать их в качестве стационарных артиллерийских установок. Самой артиллерии к концу 1944 года на острове было[1]:
12 миномётов калибром 320 мм;
65 траншейных миномётов калибром 150 мм и 81 мм;
33 пушки береговой артиллерии калибром 80 мм;
94 дальнобойные пушки противовоздушной обороны калибром 75 мм;
200 пушек противовоздушной обороны калибром 20 мм и 25 мм;
69 скорострельных пушек калибром 37 мм и 47 мм;
70 машин ракетной артиллерии.

Подготовка к обороне

Генерал-лейтенант Курибаяси по мере укрепления острова разрабатывал план обороны. Он решил не размещать оборонные сооружения на самом берегу, как это было принято, так как противник мог открыть по ним огонь из корабельных орудий. Вместо этого укрепления расположились в глубине острова, а японские войска при десантировании сил США должны были отойти вглубь Иводзимы. Курибаяси, базируясь на тактике сторон в битве за Пелелиу, дал такие распоряжения:
Японская артиллерия не должна открывать огонь во время превентивного обстрела острова, чтобы противник не вычислил её позиции;
Японские войска не должны оказывать сопротивления силам США во время десантирования;
Когда противник углубится на территорию острова на 500 метров, японские войска возле аэродрома Мотояма открывают по нему прицельный огонь. Одновременно артиллерия на Мотояме начинает обстрел северного берега, а на Сурибати — южного;
После того, как противник понесёт потери, артиллерия уйдёт на север острова, к плато у аэродрома Тидори;

Курибаяси выбрал тактику войны на истощение, которая предполагала маневренную оборону и постепенное уничтожение живой силы противника. Для этого в подземных бункерах было заготовлено боеприпасов, провизии и лекарств на два с половиной месяца. В одной из последних директив в январе 1945 года Курибаяси призвал солдат окончательно укрепить все позиции и, помогая друг другу, защищать их до конца. Проведение крупномасштабных наступлений, отступлений и «банзай-атак», которые могли привести к крупным потерям среди японцев, строго запрещалось. 5 января контр-адмирал Итимару собрал высших офицеров морских сил острова и оповестил их о том, что японский объединённый флот потерпел поражение в битве при Лейте и войска США скоро приблизятся к Иводзиме. 13 февраля японский разведывательный самолёт зафиксировал 170 кораблей противника, движущихся на северо-запад от Сайпана. На островах Огасавара была объявлена боевая тревога, а на Иводзиме завершились приготовления.

План США

9 октября 1944 года адмирал Тихоокеанского флота США Честер Нимиц отдал приказ о начале подготовки к «Операции „Отсоединение“» по захвату Иводзимы. В операции должны были принять участие 5 экспедиционных корпусов. Ответственность за ход операции возлагалась на адмирала Рэймонда Спруанса, командира 5-го флота США. Его заместителем был назначен вице-адмирал Ричмонд Тёрнер, который должен был возглавить 51-й корпус и одновременно командовать остальными корпусами. Ими являлись 53-й корпус, 58-й корпус с двумя скоростными линкорами и двенадцатью авианосцами и 56-й корпус под командованием Холланда Смита. Кроме этого, ожидалось личное прибытие к месту событий секретаря ВМФ США Джеймса Форрестола для контроля над операцией. Холланд Смит на пресс-конференции 16 декабря 1944 года заявил, что в ходе операции погибнут и будут ранены не менее 15 000 солдат США.[1]

На генерал-лейтенанта Холланда Смита возлагалось непосредственное исполнение операции.[2] Его войска состояли из 5-го десантного корпуса, который включал в себя 3-ю, 4-ю, и 5-ю дивизии морской пехоты. 3-я дивизия в тот момент находилась в Юго-Восточной Азии, поэтому могла опоздать к началу операции. Было принято решение сделать её резервной, а первую ударную высадку на остров провести силами 4-й и 5-й дивизий (за исключением 26-го полка) на юго-восточном берегу Иводзимы. 4-я дивизия должна была десантироваться на северном конце берега, а 5-я — на южном. Также существовал резервный план, согласно которому высадка проводилась на юго-западном берегу, чтобы не мешали буруны. Этот план был отменён из-за высоких волн, вызванных сезонным ветром с северо-запада.

Согласно плану, 5-й дивизии необходимо было штурмовать Сурибати, а 4-й — занять плато на севере. Ожидалось, что в случае неудачи с захватом этих двух пунктов, десант США понесёт огромные потери от перекрестного артиллерийского огня противника. Трёхкилометровое юго-восточное побережье Иводзимы было разделено на 7 десантных зон — «пляжей», длиной по 457,2 метров каждый. Они получили свои названия с юга на север — зелёная зона, 1-я красная зона, 2-я красная зона, 1-я жёлтая зона, 2-я жёлтая зона, 1-я синяя зона и 2-я синяя зона. Также были установлены рубежи О-1 и О-2, на которые должны были выйти войска США во время выполнения операции. По плану, 28-й полк 5-й дивизии морской пехоты должен был высадиться в зелёной зоне и продвигаться в направлении горы Сурибати. Справа от него десантировался 27-й полк этой же дивизии, который должен был достичь западного берега и, изменив направление движения на северо-восток, выйти к линии О-1. 26-й полк 5-й дивизии оставался в резерве. 23-й полк 4-й дивизии должен высадиться в жёлтых зонах, захватить аэродром Тидори и, продвигаясь на север к Мотояме, выйти на рубеж О-1. 25-й полк этой же дивизии должен был десантироваться в 1-й синей зоне, занять 2-ю синюю зону и, тоже пройдя мимо аэродрома Тидори, выйти на линию О-1. 24-й полк оставался в резерве.[2]

Силы сторон

Японская империя

Императорская армия Японии (общее количество: 13 586 человек)[1]
Корпус Огасавара (109-я дивизия, командир корпуса генерал-лейтенант Тадамити Курибаяси, командующий штаба полковник Тадаси Такаиси, командир дивизии генерал-майор Котау Осуга);
Непосредственно части корпуса Огасавара;
17-й отдельный пехотный полк;
145-й пехотный полк (командир: полковник Масуо Икэда);
26-й танковый полк (командир: полковник Такэити Ниси);
2-я объединённая бригада (командир: генерал-майор Садасуэ Сэнда);
Рота пулемётчиков 309-го отдельного пехотного полка (командир: лейтенант Такэо Абэ);
бригада полевого госпиталя (командир: капитан Ивао Ногути);
Артиллерийская бригада (командир: полковник Тёсаку Кайдо);
309-й отдельный пехотный полк;
Императорский флот Японии (общее количество: 7347 человек)
Непосредственно части корпуса Огасавара;
27-я авиационная эскадрилья (командир: генерал-майор Риносукэ Итимару);
Гарнизон Иводзимы (командир: полковник Самадзи Иноуэ);
Авиационный корпус Южных островов;
204-й инженерный полк;

США

Экспедиционные войска на Иводзиму (главнокомандующий: вице-адмирал Ричмонд Тёрнер)[1]
51-й экспедиционный корпус (командир: вице-адмирал Ричмонд Тёрнер (англ.));
53-й экспедиционный корпус (командир: контр-адмирал Гарри Хилл (англ.));
58-й экспедиционный корпус (командир: вице-адмирал Марк Митчер (англ.));
56-й экспедиционный корпус (командир: генерал-лейтенант морской пехоты Холланд Смит)
5-й десантный корпус (командир: генерал-лейтенант морской пехоты Гарри Шмидт (англ.));
3-я дивизия морской пехоты (командир: генерал-майор Грейвс Эрскин (англ.));
9-й полк морской пехоты;
21-й полк морской пехоты;
12-й артиллерийский полк;
3-й танковый батальон;
4-я дивизия морской пехоты (командир: генерал-майор Клифтон Кейтс (англ.));
23-й полк морской пехоты;
24-й полк морской пехоты;
25-й полк морской пехоты;
14-й артиллерийский полк;
4-й танковый батальон;
5-я дивизия морской пехоты (командир: генерал-майор Келлер Роки (англ.));
26-й полк морской пехоты;
27-й полк морской пехоты;
28-й полк морской пехоты;
13-й артиллерийский полк;
5-й танковый батальон;

Десант войск США

16 февраля 1945 года все экспедиционные корпуса США, направленные на Иводзиму, приблизились к острову и начали его обстрел из корабельной артиллерии. Командование морской пехоты требовало вести артподготовку в течение десяти дней перед тем, как начнётся десантирование основных сил. Но командование флота отказалось это делать для экономии боеприпасов. Длительность обстрела была сокращена до трёх дней. Японцы ответили артиллерийским огнём с горы Сурибати, таким образом нарушив приказ Курибаяси. Дело в том, что Сурибати находилась под контролем Японского имперского флота, командиры которого не желали подчиняться Курибаяси. Огонь японской артиллерии позволил американцам вычислить её местоположение и уничтожить с помощью линкоров.[2] Из-за непрекращающегося трёхдневного обстрела на Сурибати выгорела вся растительность, а остров покрылся слоем пепла. Кроме того, с авианосцев «Саратога» («Saratoga»), «Лунга Поинт» («Lunga Point»), «Бисмарк Си» («Bismarck Sea»), «Бункер Хилл» («Bunker Hill») и «Эссекс» («Essex») на остров регулярно совершались авианалёты.

19 февраля в 6:40 обстрел Иводзимы возобновился. В 8:05 остров бомбили американские B-29, в 8:25 корабли снова открыли огонь по острову. В 9:00 4-я и 5-я дивизии морской пехоты США начали десантирование на Иводзиму. Им, как и задумывал Курибаяси, на берегу не было оказано сопротивление, и войска США продвинулись вглубь острова. Именно этого и ожидали японцы. В 10:00 войска Японии со всех точек открыли прицельный огонь по противнику.[2] 24-й и 25-й полки морской пехоты США за несколько часов боя потеряли 25 % своего состава. Из 56 танков американцев, десантировавшихся на остров, было подбито 26. Морские пехотинцы США не имели возможности окопаться, поскольку вулканический грунт был мягким, и стены окопов обваливались. За первый день боёв американские десантники понесли такие потери: 501 человек убит, 47 умерло от ран, 1755 раненых, 18 пропавших без вести и 99 контуженых.[1]

К вечеру на Иводзиму высадилось 30 000 американских военных. Они ожидали ночного нападения японцев и их массовых «банзай-атак». Но японские войска разбились на небольшие отряды, которые совершали вылазки к лагерю противника, устраивая диверсии. Из-за этого американские десантники понесли небольшие потери в людях и технике, а также не имели возможности отдохнуть.

Бой за Сурибати

20 февраля, после артподготовки, один полк морской пехоты США начал наступление на юг, на гору Сурибати, а три других — на север, в направлении плато. Последним удалось к вечеру занять аэродром Тидори и изолировать гору Сурибати от главного штаба японцев. У само́й горы Сурибати сложилась другая ситуация, и американцы не смогли взять её с первой попытки. В ходе боёв за гору огонь американцев из стрелкового оружия был неэффективен против подземных укреплений и дотов, поэтому те использовали огнемёты и ручные гранаты.[2]

21 февраля, когда начала десантирование подоспевшая из Юго-Восточной Азии 3-я дивизия морской пехоты США, на американские суда у берегов Иводзимы совершили нападение японские камикадзе на 32 самолётах D4Y Suisei и B6N Tenzan, которые вылетели с базы Катори в префектуре Тиба. Их атака была успешной — удалось потопить авианосец США «Бисмарк Си» и сильно повредить авианосец «Саратога». Налёты камикадзе продолжались ещё несколько дней. 22 февраля 4-ю дивизию морской пехоты, понёсшую серьёзные потери, сменила 3-я дивизия. 5-я дивизия продолжала бой за Сурибати. Солдаты США полностью выжигали всё, находившееся в подземных укреплениях противника. Также они засыпа́ли туннели, таким образом изолируя от внешнего мира целые японские части. Ночью сопротивление войск Японии было сломлено, и Сурибати попала под контроль сил США. 23 февраля солдаты 5-й дивизии подняли на вершине горы флаг США. Через два часа он был заменён более широким.[3]

Это зафиксировал на плёнке американский фотограф Джо Розенталь. Фотография имела важное символическое значение, а позже под названием «Поднятие флага на Иводзиме» получила Пулитцеровскую премию. Также она служила доказательством эффективности морской пехоты, в необходимости которой сомневались многие современники. Секретарь ВМФ США Джеймс Форрестол, увидев фотографию, обратился к генерал-лейтенанту Смиту: «Холланд, поднятие этого флага на Сурибати означает, что корпус морской пехоты будет существовать следующие пятьсот лет».[2]

Бой на подступах к Мотояме

После взятия Сурибати битва за Иводзиму становилась всё отчаяннее. Курибаяси всё ещё имел в своём распоряжении бо́льшую часть войска. С 24 по 26 февраля войска США медленно наступали на аэродром Мотояма. Неся огромные потери, они по пути уничтожали подземные укрепления японцев. Средняя скорость продвижения сил США была 10 метров в час. Американское командование убедилось, что использование артиллерии против бункеров противника неэффективно, поэтому пехота широко применяла огнемёты и ручные гранаты.[2] Их поддерживали танки с установленной огнемётной установкой. Ночью бои продолжались, а остров освещался прожекторами с кораблей.

Вечером 26 февраля аэродром Мотояма был захвачен войсками США. Тогда же инженерный батальон начал его ремонт, завершившийся через 5 дней. 4 марта на нём приземлился первый бомбардировщик B-29, получивший повреждения во время бомбардировки Токио. Теперь Иводзима служила в качестве перевалочной базы для налётов ВВС США на японские города. Несмотря на это, сопротивление японцев продолжалось. Японский генерал-майор Сэнда укрепил свои войска на плато Мотояма. В этом районе силы США десять дней пытались прорвать оборону противника, но терпели поражение за поражением. 5 марта Курибаяси перенёс свой штаб на север Иводзимы. 7 марта войска США перешли в наступление и полностью заняли центральную часть острова. Таким образом, силы японцев на юге и на севере Иводзимы были отделены друг от друга.

Последние дни

Наступление войск США продолжалось. У защитников острова закончилась вода, уже стало ясно, что японцы проиграют эту битву. 14 марта командир 145-го пехотного полка полковник Икэда, защищавший штаб Курибаяси, торжественно сжёг японский флаг, чтобы тот не достался противнику. Готовясь к завершению операции, 16 марта генерал-лейтенант Курибаяси отправил прощальную телеграмму в Генштаб в Токио:[4]

Наступило время последнего боя. С момента прибытия врага, [мои] подчинённые офицеры и рядовые сражались самоотверженно, словно демоны. Я рад, что несмотря на невероятные наземные, морские и воздушные атаки количественно превосходящего [противника], [наши солдаты] блестяще продолжали борьбу… Из-за постоянного натиска врага [они] полегли друг за другом. Вопреки Вашим ожиданиям, [мне] ничего не остаётся, кроме как передать остров в руки противника. С невыразимой болью в сердце, покорно прошу Вас простить меня. Сейчас, когда закончились снаряды, высохла питьевая вода и все желают ринуться в последний бой, [я] постоянно думаю о чести императора и не пожалею [для неё] своей жизни. Знаю, что в землях императора не будет спокойствия до тех пор, пока Иводзима не отвоёвана. Поэтому даже если я стану призраком, присягаю обязательно вернуть её. Перед последним боем, сообщаю Вам о своих истинных помыслах и, беспрестанно молясь за победу нашей Монархии, навеки прощаюсь с Вами…

17 марта войска США достигли северной точки острова — места, называемого Китанохана. Теперь они контролировали весь остров. Японские войска оставались лишь в подземных бункерах, откуда предпринимались вылазки для диверсий.

В этот же день из японского Генштаба на Иводзиму было передано уведомление о повышении Курибаяси до звания генерала. Однако он об этом не узнал, так как американцы разрушили все коммуникации и системы связи острова. Курибаяси успел лишь передать свой последний приказ всем японским войскам на Иводзиме:[5]

Наступило время для последнего сражения.
1. [Приказываю] корпусу [Огасавара] начать в ночь на 17 марта общее наступление и уничтожить врага.
2. [Приказываю] всем подразделениям атаковать врага [только] в полночь. Сражаться насмерть до последнего; назад не оглядываться.
3. Я постоянно буду впереди вас.

Согласно приказу, остаток японских сил перешёл из обороны в наступление. Во время него погиб командир танкового полка Такэити Ниси, который, несмотря на серьёзное ранение, нанесённое ему огнемётчиком противника, продолжал сражение ещё двое суток. В ночь с 25 на 26 марта была проведена завершающая контратака японцев. Генерал Курибаяси и контр-адмирал Итимару, лично возглавившие несколько сотен солдат, нанесли удар по позициям противника. Перед атакой Итимару составил послание-завещание на имя президента США Рузвельта, которое получило название «письмо Рузвельту».[6] Контр-адмирал перевёл его на английский язык с помощью японского солдата с Гавайев и, предвидя, что противник будет обыскивать тела погибших офицеров, спрятал его себе за пазуху. Во время контратаки Итимару погиб, а письмо попало в руки к американцам. 11 июня его опубликовали в газетах США. В этом письме покойный контр-адмирал возлагал ответственность за начало войны на Тихом океане на Рузвельта и обвинял США в имперских амбициях в тихоокеанско-азиатском регионе. Также он обвинил Рузвельта в том, что он ведёт войну против Гитлера, поддерживая дружеские отношения со Сталиным.[6] Сам Рузвельт это письмо не увидел, так как умер 12 апреля 1945 года.

Из-за внезапности последнего удара японцев войска США понесли крупные потери — 53 погибших, 119 раненых. Японцы потеряли в этой атаке 262 человека убитыми и 18 пленными. Среди погибших был и генерал Курибаяси, хотя обстоятельства его смерти не совсем ясны; существуют версии как гибели в бою, так и самоубийства (сэппуку).[7] Перед смертью он снял с себя все награды и оборвал петлицы. Таким образом, американские солдаты не смогли опознать его тело. Оставшиеся солдаты Японии ещё несколько месяцев скрывались в пещерах и совершали вылазки в американский лагерь.[8] Многие из них в конце-концов сдались. Двое последних защитников острова, солдаты лейтенанта Оно Тосико Куфуку Ямакадзэ и Ринсоку Мацуда, сдались только в 1951 году (по другим данным 6 января 1949 года).[9]

Несмотря на то, что бои шли до 26 марта, Холланд Смит, желая выслужиться, 15 марта доложил командованию США ложные сведения о том, что остров взят. Одновременно токийский Генштаб, не зная о ситуации на Иводзиме, 21 марта отправил на неё последнюю телеграмму с приказом всем покончить жизнь самоубийством.

Итог сражения

Потери сторон

К моменту завершения сражения (26 марта) американцы насчитали на острове 20 703 трупа японских военнослужащих и взяли в плен 216 человек. Однако в последующие два месяца силы США на Иводзиме периодически сталкивались с остатками японских войск. За этот период было убито 1602 и пленено 867 человек.[10]

Цифры потерь войск США незначительно расходятся в разных источниках. Согласно книге Сэмюэля Морисона «Флот двух океанов», впервые изданной в 1963 году, в сражении погибло, умерло от ран и пропало без вести 6812 военнослужащих, а 19 189 получили ранения. Безвозвратные потери распределились следующим образом[10]:
Убито в бою — 4917
Умерло от ран — 1401
Пропало без вести — 494

В выступлении генерал-лейтенанта морской пехоты Дж. Уэбера на банкете по случаю 62-й годовщины сражения (2007) было сказано о 6821 погибшем и 19 217 раненых[11]. Кроме того, 2648 американских военнослужащих были госпитализированы с симптомами боевого стресса[12].

Битва за Иводзиму оказалась самой кровопролитной в истории Корпуса морской пехоты США, а также стала единственной операцией вооружённых сил Японской империи в ходе войны на Тихом океане, в которой общие потери США превысили потери Японии. Количество погибших и раненых солдат армии США за первые три дня операции было наибольшим за всю военную историю страны.[1] 3-я, 4-я и 5-я дивизии морской пехоты США понесли значительные потери. ВМФ США потеряли 18 кораблей, в основном из-за авиаударов и ответного огня береговой артиллерии.[13]

Последствия

За участие в сражении 27 американских военнослужащих были удостоены высшей американской военной награды — Медали Почёта (14 из них награждены посмертно). Среди награждённых были 23 морских пехотинца, т. е. 30 % от общего числа солдат и офицеров Корпуса морской пехоты США, получивших эту награду в ходе Второй мировой войны. В память о победе сил США над японцами в честь Иводзимы был назван авианосец ВМС США. Вблизи Арлингтонского национального кладбища в Арлингтоне по мотивам фотографии «Поднятие флага на Иводзиме» был сооружён монумент павшим солдатам США.

После захвата острова США получили возможность построить на Иводзиме авиабазу, которая использовалась как промежуточный пункт в налётах на Японию. 10 марта ВВС США совершили бомбардировку Токио, 12 марта — Нагои, 13 марта — Осаки. Эти авианалёты стали регулярными, их целью было не уничтожение военных объектов, а запугивание гражданского населения. Иводзима стала ремонтной стоянкой и местом базирования истребителей P-51, которые защищали бомбардировщики. В целом, до конца Второй мировой войны американские самолёты приземлялись на остров для ремонта около 2251 раза.

После окончания войны остров долгое время находился под оккупацией США. В 1960-е годы на Иводзиме была создана военная база вооружённых сил США, где хранилось ядерное оружие. Под давлением японского правительства, в 1968 году американцы вывели войска с острова и передали его Японии. 19 февраля 1985 года на Иводзиме была проведена поминальная церемония и организовано «Воссоединение Чести». Его организовали отставные военные Японии и США, а также ветераны, принимавшие участие в сражении.[14]

Примечания
1. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 S. E. Morison. The Two-Ocean War. — New York: Ballantine Books, 1963. — С. 443. — ISBN 45-02493-1-195
2. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 Joseph H. Alexander. Marines in World War II Commemorative Series (англ.). Проверено 28 ноября 2008.
3. ↑ Oral History — Iwo Jima Flag Raising (англ.) (16 января 2008). Проверено 28 ноября 2008.
4. ↑ Текст телеграммы (яп.). OFFICE-IGNIS. Проверено 28 ноября 2008.
5. ↑ Текст приказа (яп.). Ameba (21 ноября 2008). Проверено 28 ноября 2008.
6. ↑ 1 2 Текст письма (яп.) (1 августа 2001). Проверено 28 ноября 2008.
7. ↑ Derrick Wright, Jim Laurier. Iwo Jima 1945. — Osprey Publishing/Campaign, выпуск № 81, 2001. — С. 73.
8. ↑ John Toland. The Rising Sun: The Decline and Fall of the Japanese Empire 1936—1945. — Random House, 1970.
9. ↑ Capture of Two Holdouts January 6, 1949 (англ.). Проверено 28 ноября 2008.
10. ↑ 1 2 Сэмуэль Э. Морисон. Флот двух океанов. Глава 16. ИВОДЗИМА И ОКИНАВА, февраль - август 1945
11. ↑ Iwo Jima Remarks. Delivered by LtGen J. F. Weber, USMC, ROH Banquet, Guam, 13 March 2007
12. ↑ Larry Parker. The Development of Amphibious Assaults during World War II
13. ↑ БИТВА ЗА ОСТРОВ ИВОДЗИМА (рус.). Проверено 2 декабря 2008.
14. ↑ 6.硫黄島写真館(その2) (яп.). Проверено 28 ноября 2008.

@темы: япония, иводзима, война

---

www.ruthenia.ru/folklore/ermakova2.htm
Сайт: «Фольклор и постфольклор: структура, типология, семиотика»
Л. М. ЕРМАКОВА. Культы и верования в раннем периоде японской культуры. // Синто – путь японских богов. В 2 тт. СПб., Гиперион, 2002, т. 1, с. 7-42.
----------------------------------------------
//В сокращении//

1. О синтоизме как термине и понятии

…Прежде чем говорить о древнейшей истории религиозного сознания в Японии и вычленении из этой пестрой и разноречивой картины начатков того, что впоследствии стало принято обозначать словом «синтоизм», мы считаем необходимым пояснить исходные предпосылки наших рассуждений и сделать ряд общих, но принципиальных для нас оговорок.

Синтоизм – явление исторически изменявшееся, многокомпонентное и достаточно сложное для исследования. Общеизвестно, что синтоизм никогда не был, да и теперь не является системным и однородным. А в ХХ веке и сам термин «синтоизм» как понятие вообще оказался довольно изменчивым и неустойчивым, так что в настоящее время он вызывает немало споров, сопровождается разночтениями и противоречивыми толкованиями.

…Для многих представителей нынешнего молодого и среднего поколения японцев, например, само слово «синто» воспринимается не как тип народных верований, и даже не как древняя идеология двора Ямато, а скорее как нечто из области идеологии, относящееся к предвоенному периоду, – один из аспектов националистической пропаганды Японии 1930-1940-х гг., и это слово для многих имеет негативную окраску. Хотя большинство японцев независимо от возраста ходят в синтоистские святилища дзиндзя, – ежегодно в новогоднюю ночь, а в другое время – для приобретения талисманов или чтобы обратиться с сокровенной просьбой к божеству, которому посвящен храм, а также чтобы отметить традиционным обрядом свое бракосочетание, рождение ребенка и многое другое – все же многие из них, вероятно, не согласилось бы с тем, что они – синтоисты, или хотя бы с тем, что их поведение позволяет считать их синтоистами.

То есть это религиозное поведение и связанные с ними верования (чаще всего не выведенные на уровень сознания) определяется носителями как-то иначе. Да и вообще приверженность той или иной системе религиозных верований в современной Японии часто формулируется, осознается и выглядит иначе, чем, например, в христианских странах. Вопрос «како веруеши?», принесенный на острова христианами и ставший актуальным в период Мэйдзи, в принципе, не адекватен японскому религиозному сознанию и решается не так, как на Западе, во всяком случае, не так категорически однозначно (за исключением, разумеется, японских христиан). Наиболее частый средний вариант имеет следующий вид: на уровне самосознания человек считает себя неверующим, на уровне поведения и для внешнего (инокультурного) наблюдателя он, безусловно, являет приверженность синто-буддийским обрядовым традициям и установлениям.

Само же выражение «синто», которое обычно переводится как «путь богов», было заимствовано из Китая во времена раннего японского средневековья. В Японии слово синто, прочитываемое на японский лад ками-но мити, сначала выражало, видимо, совокупность ряда культов, ставших объектом упорядочения и принявших институционный характер в период строительства древнего государства. Эти культы были связаны с анимистическими верованиями, душами предков и пр., этапы их организации в какой-то мере отражали этапы покорения и организации разных земель и племен под властью Ямато; причем вопрос о том, какова эта совокупность культов по ее понятийным границам и мировоззренческому характеру, был впервые поставлен только в средневековье.

…………

…Можно, пожалуй, утверждать, что самое широкое хождение в обществе слово «синтоизм» получило только после реформ Мэйдзи – когда оформление и культивирование синтоизма отчасти было мерой отстаивания местных идеологических форм в период начальной вестернизации Японии – в противовес необычайно возросшему влиянию христианства. После же того, как это слово было скомпрометировано националистическими идеологами 30-40-х гг. XX в., оно стало постепенно вытесняться из повседневного обихода в послевоенной Японии, и в настоящее время нередко заменяется другими. Вместо понятия синтоизма нередко используются слова ками-сама (синтоистское божество), дзиндзя, о-мия (синтоистское святилище) и т. п. Ряд нынешних синтоистских деятелей, желая отмежеваться от идеологических конструктов ХХ века, призывают употреблять в этом смысле старинное труднопереводимое выражение камунагара, заимствованное из письменных памятников древности, титулующее императора и означающее что-то вроде «иметь сущность божества ками». Термин же синто остался в речи людей старшего поколения, кроме того, в рамках священнического корпуса и примыкающей к нему группы религиоведов, а также в сфере академической науки, где, впрочем, ради той же корректности чаще, чем термин синто, употребляется понятие «боги Неба и боги Земли» (дзинги – иероглифический бином, встречающийся в самых ранних памятниках японской письменности и восходящий еще к китайскому «Лунь юй») и служащий, с этой точки зрения, более адекватным обозначением того же синтоизма.

…………

В послевоенные годы в японоведении – и в самой Японии, и на Западе, включая Россию, – сложилась традиционно академическая точка зрения на предмет, некоторый академический mainstream, к которому примыкает большинство исследователей синтоизма. Она состоит в том, что синтоизм – это наиболее ранняя форма из всех существовавших в Японии религий, комплекс древних верований, субстрат, на который впоследствии накладывались заимствованные из Китая религиозные течения, идеи и культы – китайская древняя натурфилософия, магическая практика инь-ян, конфуцианство, буддизм. А все те архаические культы, которые предшествовали складыванию этого субстрата и о которых мы знаем мало или почти ничего не знаем, должны быть отнесены к так называемому «протосинто». По мнению ученых, разделяющих эту точку зрения, следы протосинто и начального этапа становления синто как вероучения можно найти в первых японских письменных памятниках.

Такой подход и в самом деле позволяет рассматривать мир японской древности как довольно стройную систему, состоящую из синтоистской «языческой основы» и наложившихся на нее буддизма, даосизма, конфуцианства и пр., которые, как предполагается, под влиянием синтоизма в свою очередь приобрели особую «японскую» окраску.

……………

Ряд исследователей указывает.., что достаточно трудно указать на такие черты ранних верований, которые нельзя было бы объяснить даосскими культами и мантикой, буддийскими влияниями и т. п. Дополнительную сложность для исследователей создает и то, что четкое разделение храмов на синтоистские и буддийские было произведено всего сто с небольшим лет назад, а долгое время до этого боги ками и будды сущностно не различались.

……………

Еще один немаловажный фактор, свидетельствующий о сложности картины: большинство исследователей выделяет в японской культуре «народные верования» как отдельный слой, который, как они считают, невозможно интерпретировать как «малую традицию», то есть упрощенное воспроизведение «большой традиции» буддизма, даосизма или синтоизма. Таким образом, многие современные теоретики мыслят народные верования отдельно от синтоизма, что еще больше усложняет задачу установления хотя бы примерных мировоззренческих рамок синтоистского набора верований…

В связи со всем этим … ряд исследователей полагает, что невозможно говорить о синто применительно к «археологическому периоду» культуры Японских островов и последующему, начальному периоду складывания японского государства. Синтоизм как определенное религиозное явление, с точки зрения этих исследователей, возник только в раннее средневековье в среде буддийских мыслителей как буддийская же рефлексия по поводу небуддийских культов, разнородных по характеру и происхождению и не имеющих определенных очертаний. До этого, по мнению этих авторов, существовали культы самых разных племен, в том числе издавна живших на Японских островах и перебравшихся с материка – через Корейский полуостров или из Юго-Восточной Азии, среди которых были номады и рисосеятели, рыбаки-мореходы, охотники и пр. … Не принимая полностью эту точку зрения, мы все же считаем необходимым, во-первых, заявить о ее существовании, поскольку ее сторонники относятся к числу достаточно известных и авторитетных иследователей, во-вторых, учет такой крайней точки зрения может послужить в качестве противовеса чрезмерной «синтоизации» древней японской истории некоторыми другими современными исследователями.

Итак, наиболее корректным, вероятно, было бы говорить, что исследование вопроса способно дать нам картину ранних японских культов, обрядов и верований, насколько это позволяют реконструктивные возможности современного состояния науки. На основании этих данных можно построить предположение, что подобные (или, может быть, сходные, но несколько другие) обряды и верования становятся одним из элементов для формирования синтоизма (который содержит также немало даосских, буддийских и конфуцианских составных частей), а также вплетаются в различные заимствованные религиозные течения.

Скажем несколько слов и о самых первых письменных памятниках, связываемых с синтоизмом, поскольку в них рассказывается о происхождении мира, Японии и ее верховной власти от богов, – то есть о созданных в VIII веке мифо-летописных сводах «Кодзики» и «Нихон сёки» и их роли в теоретическом, или теологическом осмыслении синтоизма.

Оба эти свода мифов, легенд и исторических преданий, пожалуй, все же не стали в Японии сакральным центром культуры, не приобрели они также и безусловной авторитетности писаний Конфуция или Лао-цзы. Отдельные мифологические сюжеты «Кодзики» и «Нихон сёки» были, разумеется, задействованы активно и в полной мере – в частности, сюжет о происхождении императорской семьи или культ богини солнца Аматэрасу, предстающей в сводах в виде прародительницы императора-первопредка и т. п. Разумеется, в некотором слое культуры всегда располагался в качестве главного этот генеалогический миф о происхождении правящего рода, однако утверждение императора в качестве живого бога было наиболее значимым, как представляется, в самые ранние и в новейший периоды японской истории...

Вероятно, сильный сакральный центр вроде Библии или Корана и не может быть характерен для японского типа культуры с довольно расплывчатой границей сакрального и профанного, где множество божеств и культов, разнородных по происхождению и функциям, создают принципиальный культурный полицентризм. Этот полицентризм поддержан был и географически - в сущности, Япония весьма разнообразна по климату и ландшафту, притом многочисленные горы и горные гряды с самого начала способствовали созданию в большой мере изолированных друг от друга культурных подгрупп, которые осмыслялись как своеобразные культурные автономии несмотря на возникшую достаточно рано сеть коммуникаций. Затем, в эпоху так называемых «воюющих династий», когда страна была разделена на военные кланы, усиленно оборонявшиеся и закрывавшиеся друг от друга, иногда даже ведшие каждый свой внутренний календарь, существовавший полицентризм приобрел историческое наполнение. И до нынешних дней в Японии сохраняются различия по традиционным типам хозяйственной деятельности и художественных ремесел, фольклорным жанрам, диалектам и говорам, традиционной диете и кухне и даже по общепринятым психологическим характеристикам обитателей той или иной местности. Отсюда, кстати, и естественность формирования так называемового «храмового синтоизма», то есть явной локальности и автономии отдельных культов, несмотря на сознательные и целенаправленные усилия по унификации и объединению, предпринятые в Новое время.

…Приведем цитату из «Сёку нихонги», свидетельствующую, что по крайней мере на рубеже эпох Нара и Хэйан раздельность двух религиозных практик четко осознавалась в культуре. Императрица Сётоку в указе, произнесенном в 756 г. перед проведением ритуала Дайдзёсай, то есть перед главным ритуалом при вступлении на трон, повелела: «Ныне возглашаю: сегодня день, когда с пышным румянцем на лице вкушают пиршество первого урожая. Однако же, нынешний раз от всех отличен, потому что стали мы послушницей Будды и приняли завет Бодхисаттвы. Посему прежде всего мы хотим служить Трем Сокровищам [то есть Будде, Дхарме и сангхе – буддийской общине], затем совершать службы в святилищах богов небесных и святилищах богов земных, затем жалеть и ласкать служащих нам принцев, вельмож, ста управ чиновников и весь народ Поднебесной. Вот так думаем мы править Поднебесной. <...> И еще возглашаю: думают люди, что с богами (ками) соприкасаться можно, только если Трех Сокровищ избегаешь. Однако если посмотреть в сутре, то окажется, что все божества священный закон Будды оберегали и чтили. Посему и те, кто дом покинул (принявшие буддийский обет), и "белые шелка" (миряне) вперемешку служить на празднестве могут – так мы мыслим. И без очищения, словно очищение уже пройдено, великий урожай новый вкушайте. И реченному повелению великому все внимайте - так возглашаю». Из уложения Х века «Энгисики» известны запреты для участников синтоистских обрядов на контакты с буддийским духовенством, участие в буддийских службах; из средневековых записей ритуалов при святилищах Исэ мы знаем, что жрице Аматэрасу было запрещено прямое называние буддийских реалий. Из вышеприведенного фрагмента со всей определенностью видно, что обряды богам Неба и Земли существовали обособленно от буддийских молебнов, и потребовалось специальное разрешение, чтобы снять, хотя бы на время инаугурации, эти различия.

2. Ранние формы культовой деятельности

Помимо ранних памятников, о древнем состоянии религиозных воззрений возможно судить по археологическим данным, а также на основе анализа систем родства и структуры общины.

Японскую древность принято делить на две части – период Дзёмон и период Яёи. Время до этого, так называемый «докерамический период», вряд ли может иметь отношение к нашей теме, тем более, что данных от него осталось чрезвычайно мало. Неолитический период Дзёмон (начавшийся примерно 12.000 лет назад) и оставшаяся от него керамика позволяют сделать некоторые предположения. Обитатели Японских островов периода Дзёмон жили, вероятно, охотой и собирательством, в конце периода, возможно, занимались культивацией полезных растений (клубни таро и пр.). До сих пор в научном мире имеет влияние теория Оригути Синобу, который связал пришедшую в Японию в эпоху Дзёмон технику возделывания таро с верованиями в марэбитогами – «бога-чужака», приходящего из-за моря и приносящего благоденствие и богатые урожаи, а также связанного с ритуалами инициации. Ока Масао при этом указывал на сходство этих верований с обрядами, принятыми по всей Океании, в частности, в Меланезии и Новой Гвинее.

Похоронные обряды Дзёмон включали помещение тела умершего в кувшин в позе плода в утробе; принятое тогда татуирование и удаление зубов – по-видимому, в ходе инициационных ритуалов – напоминают об обычаях Юго-Восточной Азии.

Сама керамика Дзёмон делится на несколько периодов и обнаруживает сходство с самыми разными соседями Японии, что также свидетельствует о разных потоках заселения Островов. Среди этой керамики множество объектов остаются еще неразгаданными. Наиболее описаны глиняные фигурки до:гу, – по-видимому, женские божества рождения и жизненной силы. Среди этих фигурок много также изображений животных. Фольклорист Хотта Ёсио считает, что следы этих культов могут быть обнаружены в ритуалах охотников и лесорубов северо-восточной Японии, где прослеживается культ матери-прародительницы в виде божества горы. Кроме до:гу, до нашего времени дошли еще каменные шесты фаллической формы и керамические сосуды с узорами разного типа, среди которых опознается, например, изображение змеи и морских волн.

Существует несколько гипотез относительно родства современных японцев с людьми периода Дзёмон. Согласно одной из них, из людей Дзёмон образовались две этнические группы – современные японцы и современные айну. Согласно другой, айну и люди Дзёмон, ставшие потом современными японцами, принадлежат к разным потокам, возможно, относящимся к докерамическому периоду, при этом существуют разные точки зрения относительно того, предки айну или прародители японцев оказались на Островах раньше.

Разногласия есть и относительно того, на каком языке разговаривали люди Дзёмон, а также связаны ли генетически протояпонский и протоайну (большинство ученых в настоящее время считает их независимыми друг от друга). Можно считать доказанной связь японского с языками алтайской группы (корейским, тунгусским и т. д.), более или менее признано также, что в японском сохранились следы австронезийского языкового субстрата, откуда следует гипотеза о том, что язык (или языки) населения Островов периода Дзёмон были австронезийского происхождения и были принесены племенами, пришедшими с юга. Ряд возможных сближений (например, сходство узоров на керамике с новогвинейскими или сходство операций с зубами инициируемых с юго-восточноазиатской) также указывает на источник культурных идей. Однако все это также, разумеется, носит гипотетический характер...

Гораздо больше данных имеется в нашем распоряжении относительно периода Яёи, начавшегося примерно за 300 лет до н. э. Хотя некоторые традиции керамики, а также охоты, похоронных обрядов и т. д. остаются в этот период от предыдущего, все же можно сказать, что начало этого периода резко обозначило границу нового культурного периода. Революционным изменением в хозяйственной деятельности стало начало культивации поливного рисосеяния – технология, пришедшая из Юго-Восточной Азии и утвердившаяся прежде всего на Кюсю, а оттуда распространившаяся в южной и западной Японии. На востоке же и северо-востоке, в краях с более холодным климатом, менее приспособленным для выращивания тропических культур, по-видимому, еще долго сохранялась культура Дзёмон. Интересно, что до Хоккайдо культура Яёи так и не добралась. Вторым важнейшим фактором духовно-практической деятельности этого периода стало развитие металлургии.

Видимо, как в доисторический период, так и позже, территория Японии резко делилась культурной границей, проходящей с севера на юг по Хонсю и обозначенной различием диалектов, групп крови, дерматоглифики, социальных структур и т. д. [Исида, 1968]. Вообще говоря, несмотря на кажущуюся точность данных естественных наук, вопрос об этапах освоения островов и этнической структуре переселенцев остается неясным. Одно время предполагалось, что разные результаты химического анализа останков людей Дзёмон и Яёи свидетельствуют о разных этносах. Потом это явление оказалось возможным объяснить изменением диеты. Предполагается также, что наибольшее сходство по формуле крови обнаруживается не между японцами и корейцами, а между японцами Кюсю и обитателями китайской провинции Хунань, юга бассейна Янцзы.

Культура рисосеяния, ставшая основой японской культуры, определила многое в социальной организации, структуре и содержании культовой деятельности. Помимо керамики, от этого периода до нас дошли еще бронзовые мечи и бронзовые колокола до:таку – и то, и другое, по-видимому, имело не столько прикладной, сколько ритуальный характер и силу прежде всего символическую. Назначение этих колоколов остается непонятным – чаще всего их обнаруживают в земле недалеко от сельскохозяйственных угодий. Узоры на них передают образы воды, рыб, лодок, в связи с чем некоторые ученые считают, что их использовали в ритуалах испрашивания дождя. Возможно, что колокола были связаны также с обрядами в среде рыболовов и охотников.

По-видимому, население этого периода было организовано в иерархизованные сельскохозяйственные общины, кое-где имевшие вид небольших королевств. Религиозная практика, по предположению исследователей, приняла к тому времени шаманистский характер, и на горизонтальную космологию эпохи Дзёмон, когда боги и духи приходили из-за горизонта, наложилась вертикальная ось шаманского мира. Поскольку в центре хозяйственной деятельности оказалось рисосеяние, религиозная деятельность также была организована вокруг урожайных обрядов. Судя по данным мифологических сводов, которые были составлены много позже, но, как предполагается, содержат рефлексы и раннего периода, эти обряды сходствуют с сельскохозяйственными праздниками в Юго-Восточной Азии и Индонезии. Вероятно, в конце периода Яёи было возведено святилище Исэ – как ритуальная постройка, воспроизводящая по форме амбар для хранения риса – постройки такого рода изображены также на некоторых колоколах этого периода. Видимо, тогда же оформились и культы богов риса и вообще богов еды. Надо думать, что именно в этот период, в связи с переориентацией на поливное рисосеяние, жертвы богам впервые принимают вид еды. Помещенный среди мифов «Нихон сёки» сюжет об убийстве богини и появлении из частей ее тела разных злаков (так называемая мифологема Хайнувеле), свидетельствует, по мнению японских антропологов, об особой важности мифа о происхождения земледелия, поскольку сюжет этот отнесен к эпохе первоначала, эре богов. Одновременно некоторые указывают на сходство этого сюжета, вообще широко распространенного в разных мифологиях мира, с южно-китайскими легендами, связанными с подсечно-огневым возделыванием проса.

Сведения об этом периоде, хоть и довольно скудные, дошли до нас в виде записей ранних китайских хроник, повествующих о стране Ва, то есть обитаемой тогда части Японских островов. Китайские хронисты II-I вв. до н. э. и начала н. э. свидетельствуют о наличии на островах ранней обрядовой деятельности, и хотя им, вероятно, не вполне можно доверять (так, в одной из поздних хроник сунской истории говорится, что в Японии полным-полно слонов и носорогов), все же они, вероятно, дают представление о некоторых чертах этого периода японской архаики.

В хронике «Вэй-чжи» рассказывается о легендарной правительнице Химико (видимо, жрице шаманистского характера), которая жила в затворничестве и которую никто никогда не видел. Управляла она своим царством с помощью ворожбы, ей прислуживало около тысячи женщин. Был только один мужчина, который ведал ее одеждой и едой, он же передавал ее распоряжения людям. Когда она умерла, была возведена огромная усыпальница, более ста шагов в диаметре. В могилу за ней последовали сто мужчин и сто женщин, ей прислуживавших.

В настоящее время считается, что Химико была чем-то вроде шаманки «Учения пяти доу риса», одной из главных даосских школ (хотя понятие «даосизма» в его строгом смысле, вероятно, не вполне правомерно употреблять относительно этого раннего периода); одним из аргументов в пользу «даосской» гипотезы в связи с Химико служит тот факт, что автор «Вэй-чжи» употребляет иероглифический бином кидо («ворожба») только применительно к Химико и Чжан Лю, главе этого направления.

В «Истории поздней ханьской династии» о народе ва (японцах периода Яёи) говорится: «Если кто-нибудь у них умирает, траур длится более десяти дней, и в это время члены семьи рыдают и жалуются, почти ничего не едят и не пьют. <…> Когда они отправляются в путешествие, то назначают человека, которому нельзя причесываться, умываться, есть мясо и приближаться к женщинам. Его называют хранителем судьбы. Если путешествие оканчивается удачно, его награждают ценным подарком, но если путешественников поражает болезнь или несчастье, они считают, что хранитель судьбы был небрежен, и предают его смерти».

Эти сведения несколько развиваются в последующей истории царства Вэй: «Люди ва, которые любят нырять в воду за рыбой и ракушками, украшали свои тела, чтобы отогнать крупных рыб и водоплавающих птиц. Потом эти украшения стали служить только для красоты. Татуировки на теле делаются разные в разных областях страны, их расположение и размер зависит от ранга человека... Когда человек у них умирает... главные плакальщики рыдают и стонут, а остальные поют, танцуют и пьют хмельное. Когда похороны заканчиваются, все члены семьи идут в воду, чтобы очиститься». Первая из этих хроник охватывает период с 25 по 220 гг. н. э., вторая — с 221 по 265 г.

Около 250 г. н. э. начинается период, непосредственно предшествующий историческому – так называемый период Кофун. Кофун – курганное захоронение знатного человека, в небольшом масштабе такие захоронения появляются уже к концу периода Яёи, но вскоре приобретают монументальный размах. Так, гробница императора Нинтоку конца V века достигает 475 м в длину, окружена тремя рвами. Считается, что внутреннее строение этого насыпного кургана, то есть сама гробница, потребовала 26.000 кубометров камней, вокруг нее было расставлено около 20.000 мелких глиняных скульптур (ханива), изображающих животных, людей, коней, утварь и пр., назначенных сопровождать покойного в его загробной жизни. Увеличение доли военной экипировки и конской упряжи в таких захоронениях дало основания некоторым историкам (например, Эгами Намио) предположить, что в ранний период Кофун предводителями племен были жрецы, осуществлявшие гражданский контроль за сельскохозяйственной и обрядовой жизнью общины, в поздний же период север Кюсю, который, с точки зрения Эгами, был воротами на континент и тогдашним центром японской культуры, оказался завоеван воинственным племенем всадников, переправившихся через море с Корейского полуострова. Лингвист Хаттори Сиро, опираясь на это предположение, выдвинул гипотезу, что ряд племен Кюсю, спасаясь от всадников, бежал на острова Рюкю, где с тех пор утвердился язык Рюкю как вариант языка беглецов того времени. Пришлые же всадники в центральной Японии переняли местный язык. Однако никаких данных, подтверждающих эту теорию, пока отыскать не удалось.

В противовес этой теории историк Кобаяси Юкио предположил, что центром японской культуры периода Кофун был не север Кюсю, а зона на острове Хонсю, современный район Кинки (Кансай) – с центром в нынешнем г. Нара. Исходя из наличия в захоронениях большого количества бронзовых зеркал, а также из того соображения, что строительство гигантских курганов предполагало сильное централизованное государство, он выдвинул предположение, что именно в Кинки сложился культурный центр, где возникла власть верховного вождя, впоследствии развившаяся в императорскую, и откуда распределялись бронзовые зеркала в знак их подчинения центру.

Однако находятся критики и этой теории. В ранний период Кофун, как указывают некоторые исследователи, трудно предположить возникновение столь большого политического объединения, к тому же бронзовые зеркала обнаруживаются и в тех областях, которые просто не могли в то время оказаться под властью вождя, находящегося в Нара, и, наоборот, бывает, что зеркал не находят там, где они, по логике Кобаяси, непременно должны были оказаться.

Обнаруживаемые археологами каменные мечи, зеркала и магатама (иногда керамические), захороненные вместе с покойником, по-видимому, представляют собой прообразы трех знаменитых регалий владыки Японии, заняли большое место в ранних японских письменных текстах, и прежде всего в синтоистских молитвословиях норито.

Относительно истории и типологических сходств этих регалий также имеются разнообразные исследования, Так, ряд авторов считает, что зеркало с пятью колокольчиками – аксессуар фигурок ханива, изображающих шаманок, – по-видимому, восходит к инструментарию тунгусских шаманов в северной Маньчжурии. В зеркале сибирский шаман мог видеть душу умершего, в древней Японии оно тоже использовалось как вместилище божества. Не просто зеркало, а зеркало с колокольчиками встречается у шаманов северо-восточной Азии; нечто похожее привязывается к поясу шамана в Корее.

Ожерелье из яшмы в виде запятых удается проследить лишь в Корее. Ряд исследователей полагает, что бронзовые мечи и копья этого периода не имели практического назначения, а, как и яшмовые ожерелья магатама, были чисто культовыми.

Курганный период нашел отражение и в первых мифолого-летописных памятниках японской культуры, «Кодзики» и «Нихон сёки», где говорится о времени, месте, иногда размерах сооружаемого кургана. Ряд легенд раннего слоя этих памятников отражают и архаический, но стойкий обычай временного захоронения (могари) и связанные с ним мифы, легенды, а также элементы юридической процедуры постепенной передачи власти.

Форма гробниц, обнаруживаемых в курганах, дает основания для гипотез о типах докурганных захоронений.

Одним из форм захоронений до появления на островах культуры насыпных курганов был, вероятно, погребальный обряд, когда тело отправляли в лодке по морским волнам. Так, в одном из сказаний, записанных в «Сумиёси синдайки», говорится, что деревянные и каменные изображения ладьи устанавливались в усыпальнице императора. Возможно, что в начале курганного периода сам саркофаг имел форму ладьи. Известен высеченный на камне рисунок, обнаруженный при раскопках одного кургана на севере Кюсю и изображающий лодку типа гондолы, на корме которой стоит человек с веслом, на носу — нечто вроде двух мачт с парусами, на лодке также сидит птица. В верхней части лодки справа находится круглый диск, напоминающий солнце, слева – диск поменьше, вероятно, лунный, ниже – сидящая жаба. Изображения птицы и жабы вместе с луной и солнцем встречаются и в Китае, и в Корее. Этот магического назначения рисунок, должно быть, представлял путешествие души в обитель мертвых.

Примечательно также то, что, судя по текстам, усыпальница часто называлась «лодкой» (фунэ), а вход в нее – «входом в лодку» (о-фунэири). Во время обрядов изображение лодки часто устанавливалось на специальных двухколесных повозках. Вероятно, с понятием лодки связывалось и архаическое верование в бога-чужака (марэбитогами, эбису), который приплывает на священное действо из-за моря, - об этом веровании (которое приобрело особое значение на островах Рюкю) мы упоминали выше в связи с периодом Яёи. Связь лодки с ранним похоронным обрядом, по мнению исследователей, подтверждается и мифологическим сюжетом о первопаре божественных предков Идзанаги и Идзанами. Например, в мифологическом своде «Нихон секи» говорится: «И вот, соединившись как муж и жена, породили они прежде всего дитя-пиявку Пируко. Посадили [они Пируко] в камышовую ладью и пустили плыть [по воде]». В других версиях: «До трех лет он не был способен стоять на ногах. Потом [они] породили Птичий Каменный Корабль из камфорного древа. И, поместив на этот корабль Пируко, пустили плыть по воле потока (в других версиях – «по воле ветра»)».

Кроме того, мифы, запечатленные в этих памятниках, вкупе с археологическими данными дают материал для предположений о том, откуда прибыли племена – носители разных компонентов сложного культурного мира Японских островов периода архаики.

Было бы неправильным считать, что все ранние культы возникли в зоне древнеяпонской культуры и на Японских островах – в большой мере они были принесены извне – в разное время и из разных частей восточной и Юго-Восточной Азии, Океании и т. д. Здесь можно найти и миф о гигантах-сиблингах, творящих мир из мирового океана, и мифологему умерщвляемого бога, из частей тела которого происходят разные злаки и полезные растения, и сюжет о культурном герое-драконоборце, и схождение верховного правителя с неба. Разные авторы строят разные теории об исторических этапах заселения островов, о типах хозяйственной деятельности пришлых племен и связанных с этими типами видах культовой деятельности. Ряд мифологических сюжетов сближают с полинезийскими, корейскими, маньчжурскими мифами и преданиями южнокитайского племени мяо.

Разные виды ритуальной практики в разных областях страны, видимо, восходили к различным традициям, которые отражали этнокультурные различия племен, разность во времени укоренения их на островах, тяготение к тем или иным видам хозяйственной и ритуально-обрядовой деятельности.

Ока Масао предполагал пять типологических компонентов этнической культуры: 1) племена меланезийского типа, занимавшиеся охотой, – носители горизонтальной космогонии, в которой страна мертвых находилась за морем; 2) аустроазиатский тип с юга Янцзы, – охота, сухой рис. Предполагается, что во главе таких общин стояли шаманки. С этой группой Ока Масао связывает солярный культ Аматэрасу и мотив божеств-сиблингов Идзанаги и Идзанами; 3) выходцы из Северо-Восточной Азии, возможно, тунгусского происхождения, принесшие на острова язык алтайской группы, а также вертикальную космогонию, веру в ками, спускающихся в горы, деревья, столбы, и шаманизм сибирского типа; 4) группа из Юго-Восточной Азии, возможно австронезийского (микронезийского) типа, прибывшая с юга Китая в период Яёи и принесшая рыболовство и культуру поливного риса, связанную с ритуалами урожая и сложной системой инициации; 5) номадическое племя, говорящее на одном из алтайских языков, прибывшее на запад Японии в III-IV вв. Во многих отношениях это сходно с северо-восточноазиатской группой (шаманизм и вертикальная космогония), однако главным божеством здесь выступает не Аматэрасу, а Такамимусуби. Миф об основании Ямато императором Дзимму Ока связывает именно с этой группой.

Мисима Сёэй на основе анализа сводов делит историю становления официальной японской мифологии на три этапа. От культов и магии периода Яёи произошел переход к курганному периоду, когда обряды, связанные с земледельческим циклом, оказались в культуре приоритетными. С укреплением роли правителя Ямато обряды начали отражать и подчинение местных кланов центральному вождю, ставшему священным царем-жрецом. К VI-VIII векам происходит окончательная «политизация» мифо-обрядовой деятельности, когда и составляются первые мифологические своды.

В период Кофун, то есть строительства гигантских курганов, происходит заимствование с материка конфуцианских идей, натурфилософии Инь-Ян, буддизма в китаизированном варианте. Все эти заимствованные идеи и обряды нашли отражение не только в ранних письменных памятниках, но и проникли в культовую практику разных родов и, так сказать, приняли вид народных верований, где передавались в сфере устной традиции и фольклорными способами. Вероятно, впрочем, что ряд натурфилософских шаманистских практик попал на Острова и раньше, – чему примером может послужить легенда о Химико.

3. Божества и духи

Обычно принято считать, что смысловым центром ранних культов было понятие божества ками. В разных работах часто цитируется хрестоматийное определение философа-филолога так называемой Школы национальной науки Мотоори Норинага, написавшего, что «боги-ками – это прежде всего боги Неба-Земли и их души [яп. митама], почитаемые в святилищах, а также человеческие существа, птицы и животные, деревья и растения, моря и горы, имеющие особую силу и закономерно становящиеся объектом поклонения. В понятие ками включаются не только те таинственные существа, что добры и благодетельны, но и злые духи, которые имеют особую природу и достойны почитания». При этом Норинага уточняет, что не только добрые и благородные, но и злокозненные духи, представляющие собой особое явление, тоже входят в понятие ками. То есть все, сколько нибудь заметное, отличающееся от заурядного, а также, в общем-то, и заурядное, будь то источник, цветок, гора, зверь, дождь, очаг, дом, корабль, гребень и т. п. – все может стать ками или дать приют божеству. Отсюда обычно делается вывод об универсальном анимизме японской культуры.

Однако вполне вероятно, что ряд поверий и культов не связаны непосредственно с анимизмом или связаны не только с ним. Материал мифологических сводов «Кодзики» и «Нихон сёки», да и песен «Манъёсю», пожалуй, не дает оснований видеть в древней японской культуре повышенной, по сравнению с другими культурами, роли анимизма, во всяком случае, тотального его господства. Во многих случаях можно предполагать и вторичные, то есть более поздние тенденции к анимизации, тем более что мифы и легенды, записанные в мифологических сводах, являют собой превращенные и обработанные записи, в основе которых лежит не организованный нарратив, а обряды разных племен и родов, магические практики, разнородные фольклорные явления.

Божества и духи в ранней японской культуре были, по-видимому, разнообразны как по характеру, так и по происхождению. Ока Масао усматривал пять типов духов или божеств и явлений, наделенных сверхобыденными качествами: 1) моно, присущее человеку или природным объектам, 2) тама — более общее понятие души, которое приписывалось не только людям и предметам, но и гораздо шире, 3) марэбито — дух предка или же призрак, то и другое является издалека. Последнее понятие связано, по Ока, с горизонтальным космологическим типом праавстронезийских этносов и привело к появлению святилищ, временных мест пребывания пришельцев, 4) ками — понятие божества, которые многие исследователи связывают с понятием ком (шаман), заимствованным из мифологии племен тунгусского типа. Кармен Блейкер, в свою очередь, полагает, что тунгусское слово шаман происходит от санскритского sramana (в пракрите samana) и связано с китайским cha-men – (эти этимологии, что и говорить, любопытные и «красноречивые», все-таки еще требуют лингвистического обоснования). Ками, в сущности, могут представлять собой любой предмет или явление, и поскольку они порождены вертикальной космогонией, то спускаются для временного пребывания в столбы, деревья и пр., в святилищах же не нуждаются, 5) небесные тела и явления — солнце, луна, звезды, ветры, грозы и пр. По Д. Китагава, например, существовало четыре типа ками, он называет их «топонимы, антропонимы, имена вещей и функции». Функционально эти группы могли соответствовать или социальным группам, деревням, кланам, или же ведать здоровьем и благополучием людей.

Существовали и другие виды сверхъестественных существ, о которых можно строить предположения, исходя из имен богов «Кодзики» и «Нихон сёки». Среди повторяющихся частей в окончаниях этих теонимов, похожих на гонорифические титулы, были еще ми (что-то вроде анимистических духов), ти и ицу (духи, наделенные магической силой). Вероятно, ками были на каком-то этапе избраны как наиболее могущественные из духов, присвоены разными кланами для почитания в качестве родовых богов – здесь, по-видимому, возможно усматривать начало так называемого «кланового синто». Происхождение от ками означало легитимацию власти или ее усиление, видимо, поэтому в период активного культурного взаимодействия между племенами с разными типами верований ками заняли особо важное место. Дополнительным фактором, послужило, вероятно, то обстоятельство, что на местах таким религиозным лидером, который получал свою власть путем отождествления с ками, был глава сельскохозяйственной общины.

4. Шаманские и магические практики

Об очертаниях обрядов на Японских островах в начале новой эры можно строить лишь предположения, основываясь на археологических ранних памятниках, а также более поздних этнографических сведениях. Говоря об этих последних, упомянем работы известного японского этнографа Хори Итиро. Этот исследователь называет два основных класса магической деятельности, которые фиксируются на переходе от Нового Времени к новейшему: шаманизм сибирского типа (называемый иногда «арктической истерией», термин Чаплицкой) и полинезийский тип. Первый тип распространен на Хоккайдо и изолированных островах в Океане — Рюкю, Амами, Хатидзёдзима. Этот же тип был усвоен некоторыми поздними религиозными течениями (Оомото, например), а также религией Тэнри. Второй тип, полагает Хори, распространен на северо-востоке Хонсю, жрицы этого типа — синаномико, у которых отсутствуют невротические симптомы перед посвящением и они работают на стереотипной технике. Первый же тип близок и к шаманской практике айнов. Кстати говоря, слово итако (жрица, шаманка) Р. А. Миллер и Ш. Хагэнауэр связывают с рюкюским yuta, якутским udagan (шаман), северо-тунгусским idakon, монгольским idugan.

Ока Масао различает четыре шаманских типа: 1) мико А — девственница, член клана, наследующая это занятие чаще всего от тетки, 2) мико В — жрица мико при святилище, выступающая посредником между божеством (ками) храма и прихожанами. Может наследовать свою функцию, а может быть прямо избранной божеством, 3) итако — профессиональная шаманка-странница. Она прорицает, лечит, осуществляет коммуникацию с божеством ками или душами предков тама, 4) мономоти — мужчина или женщина из определенных родов, одержимые моно (духом) какого-либо животного из ряда: лиса, змея, барсук. По женской линии эта способность передается по наследству.

Различные гадательные практики были чрезвычайно распространенным явлением. Первое письменное упоминание о гаданиях встречается еще во II-III вв. до н. э. в цитированной выше китайской летописи, содержащей «Историю народности ва», где говорится: «Гадают они, разводя огонь под костями, чтобы узнать о грядущем счастье или несчастье». Магические и гадательные практики древней Японии, предшествующие установленной при дворе системой гаданий и ритуалов, отчасти, хотя, видимо, далеко не полностью, отражены в мифологических сводах и, в большей степени, в «Описаниях нравов и земель» (фудоки). В ряде случаев одни и те же приемы или действия могли быть использованы в обеих целях, то есть и для гадания о поведении объекта и для воздействия на объект. Собственно говоря, деятельность такого рода вообще трудно поддается дифференцированию – сами по себе древние классификации мира служили, главным образом, гадательным целям, о чем пишут многие антропологи, в частности, М. Мосс.

Назовем главные из видов магических практик, принятых в древней Японии. Прежде всего, это так называемое укэи – «клятва», «обет». По мнению, например, Цутихаси Ютака, укэи могло представать 1) как вид своего рода откровения, то есть как слова богов, открывающие некую тайну; 2) принесение обета при молитвенном обращении к богам с целью узнать их волю, в позднее средневековье – ворожба с целью принесения вреда, порча; 3) вид гадания, в котором открывается божественная воля, помогающая людям различить (или доказать), с чем именно они имеют дело, – с добрым или дурным, правдой или ложью, правильным или ошибочным, 4) принесение обета с последующим совершением некоторого действия, с тем чтобы боги рассудили, благоприятное оно или нет, 5) предречение двух возможных конкретных событий, реализация одного из них дает возможность судить о том, какова воля богов.

Случаи укэи встречаются и в мифологических сводах, и в описаниях жанра фудоки. Обеты укэи явно имели «юридическую силу». Обряд укэи начинался с того, что сердце надо было сделать «чистым» (т. е. проводится очищение), затем произносилась сама формула укэи, и в ответ боги давали определенный для совершающего укэи знак своего отношения.

Любопытный сюжет укэи приводится в Кодзики и в одной из версий «Нихонсёки»: Ко-но-хана-но сакуяхимэ, став женой Ниниги-но микото, зачала в одну ночь. Ни-ниги не верит ей: «Как это можно за одну ночь зачать человека?» Чтобы доказать свою верность Ниниги, его супруга совершает укэи—строит дом без дверей и оттуда говорит: «если дитя, которого я понесла, не принадлежит небесному богу, пусть я погибну, сгорев, а если это и вправду ребенок от небесного бога, пусть огонь мне не повредит». Затем поджигает дом и рождает троих сыновей. Сам этот обряд, видимо, китайского происхождения.

В «Нихонсёки» встречается так называемое укэикари («охота по обету»), когда приносят обет богам, а затем проводится охота, и по добыче судят о добром или дурном предзнаменовании.

Помимо укэи применялось так называемое котоагэ («поднятие слов», заклятие), то есть обращение к сверхъестественным силам. Это магическая формула, которая произносилась преувеличенно громко и, по-видимому, могла иметь сильное действие, но и вызвать гнев бога-адресата заклинания.

Другой вид гадательных обетов, характерный для древней Японии, – ордалии. Как и в других культурах, в древней Японии были приняты испытательные ритуалы, например, «испытание кипятком» (кугадати), – кстати говоря, в некоторых контекстах этот обряд именуется укэи-ю, «китяток обета», что свидетельствует о близости понятий обета укэи и ордалии кугадати. В «Нихон сёки» о таком испытании рассказывается следующее: «Во времена правителей глубокой древности народ знал, где чье место, имена родов состояли в порядке. С тех пор, как я взял на себя наследные деяния, прошло уже четыре года. <...> Одни, совершив оплошность, теряют свой род. Другие же, напротив, вдруг ни с того, ни с сего притязают на высокое звание». Чтобы разрешить ситуацию и узнать, кто говорит правду, а кто лжет о знатном происхождении своего рода, по совету министров предпринимается испытание кугадати: «на холме поставили котел с кипящей водой, всех привели туда и велели пройти испытание и сказали при этом так – тот, кто говорит правду, останется невредим, а если солжет, то непременно пострадает». Тут же описываются и другие виды испытаний: «А еще – кладут в котел землю и варят. Туда засовывают руку и погружают в грязь. Или же раскаляют топор до цвета пламени и кладут на ладонь».

………

Огромная роль гадания в дальневосточном ареале при самых разных начинаниях – от общегосударственных до частных — заставляет предположить в технике гадания прежде всего фактор влияния соседних, более древних культур, хотя некоторые японские авторы не исключают автохтонных элементов в этой практике – Оригути Синобу, в частности, предполагает самостоятельность становления принятых в имперском ритуале типов гадания, связывая при этом гадания на панцире черепахи с мантической практикой приморских племен, а на лопатке оленя — с деятельностью племен, обитающих в горах. Вообще-то гадатели Урабэ, состоящие в дворцовой управе Дзингикан, ведавшей отправлением культов богов Неба-Земли, принадлежали к Амабэ, племенам побережья полуострова Исэ, на практике же оба типа гадания к концу периода Нара, видимо, уже функционально сблизились.

По меньшей мере одна из областей японской гадательной практики была связана с приемами китайской школы Инь-ян. Японская натурфилософская школа, базирующаяся на учении об инь-ян и пяти элементах, восходит, по-видимому, к правлению императрицы Суйко (592-628), когда в Японию корейским монахом были привезены свитки, содержащие сведения о календаре и «небесных письменах». При императоре Тэмму (673?-686) была учреждена палата Онъёре, в обязанности которой входила гадательная практика, составление календарей, астрономия. Считается, что к середине эпохи Хэйан в японских представлениях о Пути инь-ян особое значение получил магический компонент. В период расцвета тайных мистических учений и разных буддийских школ каждому храму страны был придан специалист по инь-ян. Гадательная практика этого рода быстро распространилась в культуре и вошла в повседневную жизнь, особенно в низших слоях общества.

……………

Как свидетельствуют своды «Кодзики» и «Нихон сёки», гадания нередко имели оборотной стороной магическое воздействие на божеств и духов, то есть в одном действии совмещались и гадание, и магия воздействия. Так, во многих случаях гадания предпринимались в некотором смысле по «инициативе божества», которое насылало на людей вред или несчастье. Здесь речь идет не о каких-либо специально злокозненных богах; от любого бога можно было в любой момент ждать татари – бедствий, зла, и именно поэтому проводились обряды их умилостивления. Боги ками не были носителями этики и морали в христианском смысле слова, – причиняя вред, они, собственно, тем самым подавали людям знак о своем существовании или о своей воле и устанавливали таким образом канал связи с ними (приказав воздвигнуть святилище, назначить определенного человека жрецом, принести такие-то дары и пр.).

Мифологическая история установления таких контактов дана и в «Кодзики», и в «Нихон сёки», например: «"Думалось ли, что в мой век [правления] неожиданно начнутся столь многие бедствия? Уж не в том ли дело, что при моем дворе благие меры не принимаются, и боги Неба, боги Земли винят меня? Может быть, надо узнать о причине бедствий у священной черепахи?" – так рек [государь Суйнин]. Соизволил тогда государь отправиться в Каму-асади-пара, созвал восемь десятков мириад богов и предпринял гадание. И вот некое божество, вселившись в Ямато-тотопи-момосо-бимэ-но микото, рекло такие слова: "Зачем, государь, горюешь ты, что Поднебесная не управляется? Если будешь служить мне ритуалы надлежащим образом, все успокоится само собой". Спрашивает государь: "Что это за бог говорит?" Ему в ответ: "Я – бог, пребывающий на границе страны Ямато, имя мне – Опо-моно-нуси-но ками"». Или: «Весной 9-го года, в день Цутиноэ-но тора 3-го месяца, когда новолуние пришлось на день Киноэ-но нэ, государь увидел во сне человека, [обликом похожего на] бога, который так государя наставил: "Возьми восемь красных щитов и восемь красных копий и соверши ритуалы в честь бога Сумисака-но ками. Еще возьми восемь черных щитов и восемь черных копий и соверши ритуалы в честь бога Опо-сака-но ками", – так рек».

В этом случае, как и в ряде других, гадание оказывается источником возникновения обряда, и главное, что узнается в гадании – это имя божества… В «Кодзики» рассказывается, что Хомутивакэ был не способен говорить, и тогда его отцу-императору во сне было сказано: «если будет построен мне храм, подобный императорской обители, тогда [принц] заговорит». После этого было проведено гадание, и открылось, что причиной помехи (татари) было «сердце великого бога Идзумо». С тех пор ему приносят дары в его святилище. Или: во времена императора Судзин, согласно «Кодзики», начались эпидемии, и много людей умерло. Император горевал и увидел однажды во сне бога Оомононуси-но ооками, который сказал, что «это его сердце [причиной]». Назначается жрец, служащий великому божеству Оомива (другое имя того же бога) у горы Миморо, и в стране воцаряется спокойствие.

Аналогичный сюжет излагается в молитвословии норито, исполняемом во время обряда, посвященного богам ветра в Тацута: «Не год, не два, а множество лет» было неурожайных, и государь повелел ста ведунам узнать, «какого тут бога сердце [причиной]». Но ведунам сердце бога явлено не было. На заклятие же императора боги (тоже во сне) явили свои имена и указали, какие надо поднести жертвы и где воздвигнуть святилища для поклонения.

В тексте «Кодзики» встречается также любопытный текст порчи (тогои): «как эти бамбуковые листья хиреют, как эти бамбуковые листья жухнут — захирей и пожухни. Как эта соль плывет и сохнет — плыви и сохни. Как этот камень тонет — утони и ляг!» Тогои — текст достаточно редкий, поскольку тексты из сферы злокозненной магии были, надо думать, устранены из императорского ритуала и собрания стихов «Манъёсю».

В сводах зафиксированы также фольклорные заговорные формулы, например, заклинание мыши в «Кодзики», которая спасла Оокунинуси, застигнутого на равнине огнем, насланным Сусаноо, сказав: «пусть внутри будет просторно (хора-хора), а вне — узко (субу-субу)». Разновидностью заклинательных текстов можно считать и молитвословия норито, обращенные к богам ками и возглашаемые в рамках придворных ритуалов... Кодекс «Энгисики» был составлен в первой трети Х века, а одним из древнейших прототипов норито считается следующий текст из «Кодзики» – когда бог Оокуни-нуси построил себе «небесную обитель» на побережье Тагиси в стране Идзумо, божество Кусиятама-но ками («Бог восьми – то есть множества – чудесных жемчужин, или же восьми душ»), превратившись в баклана, нырнул на дно моря, принес в клюве глину и сделал из нее восемьдесят небесных сосудов, затем из одних водорослей изготовил «ступку добывания огня» (хикириусу), а из других — «пестик добывания огня» (хикиригинэ) и, высекая огонь, сказал следующее заклинание – благопожелание новому жилищу (ряд слов этого небольшого текста не этимологизируются однозначно, и в нашем приблизительном переводе мы сочетаем разные трактовки): «Огонь, который я добываю, пусть горит, пока пепел с [солнцем] освещенного нового жилища (или гнезда — нихису) предка божественного, Камимусуби, в Высокого Неба Равнине не повиснет на восемь локтей, а под землей — пока корни скал подземные, сгорев, не отвердеют. Рыбаки, что ловят [рыбу], расстелив веревку, в тысячу мер веревку, судака с пастью огромной, хвостом и плавниками, с шумом подтянут и поднимут, и я подам небесную трапезу рыбную на расщепленном бамбуке, [от тяжести] гнущемуся».

Разумеется, и в мифологических сводах, и в более поздних памятниках, не говоря уже об этнографических материалах, можно найти огромное число разных видов гаданий, колдовства, магических приемов и т. д., и здесь мы коснулись только наиболее распространенных и занимающих важное место в ранних памятниках.

Скажем коротко и о принятых в древней Японии табу – тех из них, о которых можно говорить на основании ранних письменных памятников.

Выше уже говорилось о табуировании гор и других территорий, объявляемых священными, табуации по разным мотивам подвергались также ряд слов и действий.

Скажем, в «Нихон сёки» рассказывается, что бог Сусаноо, изгнанный за бесчинства с неба, чтобы укрыться от дождя, сделал себе шапку и плащ из травы и просил приюта у богов. Но они отказали ему, и с тех пор стало запретным входить к кому-нибудь в дом в плаще и шапке из сухой травы, а также держа пучок травы за спиной. «Кто нарушит этот запрет, тому непременно назначают искупительные жертвы. Закон этот идет из самой древней старины». В рамках «Нихон сёки» это обычное для этого памятника повествование с этиологической концовкой, объясняющей происхождение табу.

Еще один интересный пример в «Нихон сёки» связан с прародителем Сусаноо, богом-первопредком Идзанаги, который спустился в мир мертвых за своей женой Идзанами, ушедшей в Страну Мрака, отломил зубец гребня и зажег его как факел. При свете этого факела он увидел, что Идзанами уже мертва и тело ее разложилось, то есть он соприкоснулся со смертью и тем осквернил себя. С тех ор, продолжает повествование «Нихон сёки», существует запрет – люди, живущие в мире, избегают зажигать ночью только один светильник и выбрасывать ночью гребень.

Табуации, связанные со смертью, были, по-видимому, чрезвычайно сильными и сложными в культуре. В «Энгисики», например, говорится: «Если некто входит в дом к кому-то и этот дом считается оскверненным, то этот некто тоже считается оскверненным, и все, кто живет с ним в одном месте. Если же к этому человеку придет третий, то только он будет осквернен, но не его близкие. Если же кто придет к этому третьему, то осквернен не будет». Принцесса-жрица святилищ Исэ должна была совершать очистительные ритуалы, даже если в ее усадьбе умирало домашнее животное (например, собака). Также, согласно «Энгисики», человек, в доме которого по недосмотру погас огонь, не допускался к участию в обрядах в течение семи дней. В «Нихонсёки» описывается, как во втором году Тайка, при императоре Котоку, некто был послан по государственным делам в провинцию. На обратном пути, выполнив миссию, этот человек внезапно скончался прямо на дороге, и жители окрестных семей потребовали от его спутников, чтобы они совершили очищение, более того, востребованы были его друзья, которых тоже принудили пройти обряд, а младший брат покойного должен был потом, покидая место смерти брата, уходить ни разу не оглянувшись и т. п.

Табуирование было составной частью социальных регламентаций. В ранних памятниках наиболее существенные проступки и их табуация отражены прежде всего в связи с Сусаноо – главным нарушителем установлений, поскольку проступки, которые он совершил, входили в число так называемых «Восьми прегрешений небесных, восьми прегрешений земных».

Полный список этих прегрешений находим в молитвословиях норито, где перечислены: разрушение межей, засыпка канав, разрушенье желобов, повторный посев, вбивание кольев, сдирание заживо шкур, сдирание шкур сзади к переду, нечистот оставление – это «небесные прегрешения». «Земные прегрешенья» – резать на живом кожу, резать на мертвом кожу; проказа, опухоль; надругательство над собственной матерью, надругательство над дитятей собственным, надругательство над матерью и ее же дитятей; над дитятей и матерью его же, грех соития с животными, вред от насекомых, беда от божества Такацуками, вред от птиц с высоты, порча на скотину чужую, грех ворожбы.

В сюжете «Кодзики», относящемся к императору Тюаю (Тарасинакацухи-ко), рассказывается о том, как после его смерти проводился ритуал великого изгнания грехов. Там перечислены виды скверны из обоих списков: сдирание шкуры заживо, сдирание задом наперед, разрушение межей, засыпка канав, дефекация, соединение родителя и ребенка, соединение с лошадью, соединение с быком (коровой), соединение с птицами.

@темы: история, япония, религия, синто

---

Статьи о Русско-Японской войне 1904-05 гг.

Амурцы на сопках Маньчжурии. 1904-1905 гг.
a-k-v.ru/history/history_7.html

В геополитическом соперничестве на Дальнем Востоке особенно активную роль играла Япония, захватившая часть территории Китая, что обострило русско-японские отношения. Россия с 1898 г. арендовала у Китая Квантунский полуостров и построила на нем военно-морскую базу Порт-Артур (в Люйшуне), а в 1900 г. оккупировала Маньчжурию. Заключив в 1902 г. союз с Англией, Япония начала подготовку к войне с Россией. Англия, а также США, видевшие в России своего основного соперника в этой части мира, активно поддерживали агрессивные планы Японии. Внешняя политика России на Дальнем Востоке, основы которой были заложены Н.Н.Муравьевым-Амурским и графом Н.Н.Игнатье-вым в середине XIX в., заключалась в поддержании стабильных добрососедских отношений со странами Юго-Восточной Азии, в первую очередь с Китаем, и укреплении своих экономических и военных позиций путем взаимовыгодных договоров. Однако, нестабильность внутренней обстановки в Китае и угроза его расчленения европейскими колониальными державами, вынуждали Россию защищать свои интересы и путем использования военной силы. Аренда Квантуна позволяла России иметь на Тихом океане незамерзающую базу для военного и торгового флота, лишила Японию возможности создать стратегический плацдарм на материке путем оккупации Кореи. Участие в подавлении ихэтуаньского восстания и оккупация Северной Маньчжурии в 1900-1902 гг. на какое-то время приостановили развал Китая как государства и не позволили европейским колониальным державам добиться преобладающего влияния в Поднебесной. Геополитические установки России нашли свое выражение в деятельности С.Ю.Витте и возглавляемого им Министерства финансов, которое непосредственно определяло и финансировало меры по укреплению российского влияния: строительство КВЖД, военной базы Порт-Артур и торгового порта Дальний. Но Военное министерство, реально оценивая международную обстановку и свои финансовые возможности, придерживалось оборонительной доктрины и основные средства направляло на укрепление европейских границ. Хотя войска Приамурского военного округа перед войной были значительно усилены, военный министр А.Н.Куропаткин считал, что в случае военного конфликта с Японией они будут не в состоянии обеспечить российские интересы в Китае и требовал от правительства достичь компромисса с Японией. Однако для Японии русское присутствие в Китае и Корее было только поводом для подготовленной агрессии и предлагаемые Россией возможности по распределению сфер влияния не могли удовлетворить амбиции японской милитаристской касты. 24 янв. (6 февр.) 1904 г. Япония разорвала дипломатические отношения с Россией, а 26 янв. (8 февр.) начала войну, которая официально была объявлена 28 янв. (10 февр.).
Накануне войны Япония располагала сравнительно небольшой, но хорошо подготовленной и оснащенной новейшим оружием кадровой армией (более 150 тыс. чел.). Развернутая по мобилизация армия имела свыше 375 тыс. чел., 1140 орудий и 147 пулеметов. Японский флот насчитывал 80 боевых кораблей, в том числе 6 эскадренных броненосцев, 8 броненосных крейсеров, 12 легких крейсеров, 27 эсминцев, 19 малых миноносцев и располагал первоклассными военными портами.
Россия, имевшая крупнейшую в мире кадровую армию (1 млн. 135 тыс. человек), держала на Дальнем Востоке всего два корпуса общей численностью 98 тыс. человек, 24 тыс. человек охранной стражи, 148 орудий и 8 пулеметов. Эти силы были разбросаны на
огромной территории Маньчжурии, Приморья и Забайкалья. В составе русского флота на Дальнем Востоке имелось 63 корабля различных классов (в том числе много устаревших): 7 эскадренных броненосцев, 4 броненосных и 7 легких крейсеров, 27 эсминцев и 10 малых миноносцев, 2 минных заградителя и др. К началу войны вооруженные силы Японии превосходили русские силы на Дальнем Востоке в людях более, чем в три раза, в артиллерии – почти в 8 раз, по пулеметам в -18 раз, по количеству кораблей – в 1,3 раза.
Русская армия имела на вооружении лучшую по тому времени магазинную винтовку образца 1891 г. и отличную 76-мм скорострельную полевую пушку обр. 1902 г. Однако в береговой и крепостной артиллерии на Дальнем Востоке были в основном устаревшие артиллерийские системы, очень мало было горной артиллерии ( в японской армии – 37%) и пулеметов. Русские корабли уступали кораблям противника в дальнобойности артиллерии, бронировании и скорости хода. Строительство главной базы флота - Порт-Артура не было еще завершено, она была слабо укреплена с суши. Серьезно снижали военные возможности России отдаленность и слабое оборудование дальневосточного театра военных действий, а также недостаточная пропускная способность единственной, еще не достроенной Сибирской железной дороги. В целом Россия не была готова к войне с Японией.
В основу русского плана войны была положена идея выигрыша времени для сосредоточения и развертывания сил в районе Ляоян – Хайчэн. Для этого предполагалось частью войск сдерживать наступление японской армии, постепенно отходя на север, а также удерживать крепость Порт-Артур. В последующем планировалось перейти в общее наступление, разгромить японскую армию и высадиться на Японских островах. Флоту ставилась задача завоевать господство на море и воспрепятствовать высадке японских войск на материк.
Японский план войны предусматривал внезапным ударом уничтожить русский флот, захватить господство на море и, обеспечив свои морские коммуникации, быстро перебросить на материк все сухопутные силы, захватить Порт-Артур и разгромить русскую армию в районе Ляояна. Планировался также захват острова Сахалин, а в дальнейшем Маньчжурии и Приморской области.
В ночь на 27 янв. (9 февр.) 1904 г. японский флот внезапно атаковал русскую эскадру (команд. вице-адмирал О.В.Старк), стоявшую на внешнем рейде Порт-Артура, а днем 27 янв. у порта Чемульпо (Корея) – крейсер «Варяг» и канонерку «Кореец». Несмотря на понесенные потери, русский флот сохранил боеспособность. Однако блокада японцами Порт-Артура позволила им беспрепятственно перебрасывать войска морем на материк. Активные действия на морских коммуникациях противника вел только Владивостокский отряд крейсеров (ком. вице-адмирал П.А.Безобразов).
28-го января уже была объявлена мобилизация войскам Приамурского военного округа. Основа Благовещенского гарнизона – 21-й Восточно-Сибирский полк находился в составе 1-й бригады 6-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизии. Полк был развернут в 1900 г. на базе 2-го линейного батальона Восточной Сибири, командиром перед японской войной назначен полковник С.С.Ласский. С началом мобилизации полк был переброшен в Маньчжурию и вошел в состав Восточного отряда Маньчжурской армии. Войсковые части были разбросаны по всей Маньчжурии и с началом военных действий А.Н.Куропатки-ным были приняты меры, чтобы восстановить корпусную организацию. На направлении Ляоян-Фынхуанчен он собрал 3-ю и 6-ю Восточно-Сибирские стрелковые дивизии, образовав из них 3-й Сибирский корпус.
Амурское казачье войско также провело свои мобилизационные мероприятия. В станице Екатерино-Никольской сформировались: штаб Амурского дивизиона, 2-я и 3-я сотни, выступившие, под командованием подполковника А.М.Ваксмута с 6 марта через Хабаровск на театр военных действий. Амурский казачий дивизион по боевому расписанию был включен в конвой штаба Маньчжурской армии, поэтому участия в военных действиях не принимал, неся службу во фронтовом тылу. Так штаб дивизиона и полусотня 1-й сотни стояли все время в Харбине, вторая полусотня этой сотни была в Нингуте; полусотня 3-й сотни осталась в Благовещенске, а другая в Цицикаре и лишь 2-я сотня в полном составе была в Гирине. Подразделения дивизиона во время войны имели лишь небольшие стычки с хунхузами. На его долю выпало несение утомительной гарнизонной службы в тылу армии, сопровождение транспортов, телеграфистов для исправления полевого телеграфа и лишь иногда 2-я сотня, делая дальние разведки на границу Кореи, натыкалась на хунхузов, но японцев никто из казаков «в лицо не видал».
Война застала Амурский казачий полк под командованием полковника Н.К.Кононовича в сборе в Нингуте (Северная Маньчжурия). В Амурской области быстро собрались льготные сотни полка; 3-я уже 7 февраля выступила походным порядком через Маньчжурию в Ляоян к месту стоянки штаба полка (1-й и 2-й сотен), за ней 4-я - 10 февраля, 5-я – 13 и 21 февраля – 6-я. Всем казакам строевого и запасного разрядов, назначенным в состав команд для пополнения первоочередных частей, выдано было сторублевое единовременное пособие от казны, что поддержало казаков, ушедших на войну и их семьи. Получив по мобилизации три сотни, сформированные в Благовещенске из льготных казаков, полк в феврале двинулся в район сосредоточения, к Ляояну, и оставив по пути полусотню в конвое наместника, 31 марта собрался в Ляояне, где был включен в состав 1-го Сибирского корпуса; но действовать полку с ним не удалось. АКП, «… будучи разбросан посотенно по разным отрядам, принимал участие почти во всех крупных сражениях и везде казаки показали себя молодцами, несмотря на то, что ими командовали большей частью незнакомые офицеры, прибывшие из России и в первый раз видевшие амурского казака.» (Иванов.) К середине апреля 1904 г., когда начались боевые действия на суше, Маньчжурская армия (команд. генерал А.Н.Куропаткин, главнокомандующий вооруженными силами на Дальнем Востоке адм. Е.И.Алексеев) насчитывала свыше 123 тыс. чел. и 322 полевых орудия. Ее войска находились в трех основных группировках: во Владивостоке и Приамурье (св. 24 тыс. чел.), в районе Ляоян, Мукден (Шэньян) (св. 28 тыс. чел.) и на Квантунском полуострове (св. 28 тыс. чел.). Кроме того, от Маньжурской армии были выдвинуты два отдельных отряда (авангарда): Южный (св. 23 тыс. чел.) – на побережье Ляодунского залива и Восточный (св. 19 тыс. чел.) – на границу с Кореей, оккупированной с начала войны японскими войсками.
Японское командование (начальник генштаба, с июня 1904 г. главнокомандующий сухопутными войсками маршал И.Ояма, главнокомандующий флотом адмирал Х.Того) в феврале 1904 г. высадило в Корее 1-ю армию генерала Т.Куроки. К середине апреля эта армия (45 тыс. чел.) выдвинулась к границе с Маньчжурией и в бою на р.Ялу (Ялунцзян) 18 апреля (1 мая) разбила русский Восточный отряд. Победа японцев при Ялу создала благоприятные условия для высадки 2-й, а затем и 4-й армий на Ляодунский полуостров, развертывания наступления вглубь Маньчжурии и блокады Порт-Артура. Японцы 22 апреля (5 мая) начали высадку на Ляодунском полуострове (у Бицзыво) 2-й армии (ок. 35 тыс. чел., команд. ген. Я.Оку). 13 (26 мая) она овладела Цзиньчжоу и прервала связь Порт-Артура с Маньчжурской армией. 1-й Сибирский корпус (ген. Штакельберг) был направлен из района Инкоу – Гайпин на юг для выручки Порт-Артура. 1-2 (14-15) июня 1904 г. у Вафангоу (станции Китайско-Чаньчуньской железной дороги) корпус ввязался в двухдневный бой, однако под угрозой обхода с флангов японцами отошел к северу от Цзяхосин, не выполнив поставленной задачи. Основные силы 2-й японской армии были направлены вслед за ним и развернули наступление вдоль железной дороги на Ляоян.
В «Краткой истории Амурского казачьего войска» приводятся характерные эпизоды из действий Амурского казачьего полка в этот период. «6-я сотня находилась одно время в составе отряда Мадритова. Однажды разъезд сотника Доможирова, в числе 51 казака, натолкнулся на отряд японцев и хунхузов в количестве 120 человек; несмотря на превосходство сил неприятеля, вступил с ним в перестрелку и держался до тех пор, пока были патроны, но когда был убит лихой урядник Николай Бояркин, воодушевлявший своим примером остальных казаков - разъезд начал отступать и на протяжении 25 верст отбивался от преследующего врага. В этой неравной стычке все казаки вели себя превосходно. Кроме убитого Бояркина, лихо действовал урядник Кузнецов и казак Тимофей Малышев, взявшие в плен пять хунхузов. Тело Бояркина казаки привезли с собой и с большими почестями похоронили на русском кладбище у Син-цзин-тина в деревне Линкай. Товарищи любили Бояркина. В память его соорудили в хуторе Димском небольшой памятник, а на смерть его сочинили песню…
На перевале Чан-гоу-лин боковой дозор был охвачен японцами и казак Елисей Соловьев попал в плен. Пожалели товарищи о славном казаке и стали уже забывать, как вдруг он является в сотню радостный и рассказывает: “Пробыл я у них десять дней, надоело таскаться с ними; ночью, увидев, что часовой заснул, я удрал.” (Иванов.)

Для осады Порт-Артура была сформирована новая – 3-я японская армия (до 60 тыс. чел. и 400 орудий; ком. ген. М.Ноги). С юго-востока на Ляоян вела наступление 1-я армия. Вставший на пути 2-й армии Южный отряд Маньчжурской армии (1-й и 4-й Сибирские корпуса) в бою под Ташичао 10-11 (23-24) июля успешно отразил все атаки японцев, но по приказу А.Н.Куропаткина отошел к Ляояну. В июле совместно с 1-й и 2-й армиями в наступление на Ляоян с юга включилась сформированная японская 4-я армия (26 тыс. чел., ком. ген. М.Нодзу). Ко времени перехода японцев в решительное наступление тремя армиями, 10 июля, общее расположение наших войск было следующее:
1) на южном направлении, против армии Оку – 1-й и 4-й Сибирские корпуса силой 48 батальонов под начальством генерала Зарубаева;
2) на направлении Дагушан – Далин - Хайчен, против армии Нодзу - 2-й Сибирский корпус и бригада 4-го Сибирского корпуса, всего 28 батальонов под начальством генерал-лейтенанта Засулича;
3) на направлении Ялу – Фейшулин - Ляоян, против армии Куроки – 3-й Сибирский корпус, 10-й и 17-й армейские корпуса, всего 80 батальонов под начальством генерала Бильдерлинга. (Куропаткин. С. 403.)
В ожесточенных боях на Яндзелинском перевале приняли участие 21-й и 23-й Восточно-Сибирские полки, однако «наступление японцев 18 июля против войск генерал-лейтенанта Келлера, занимавших Янзелинскую позицию, … было успешно. Сам генерал граф Келлер был убит. 23-й Восточно-Сибирский стрелковый полк, заслуживший в последующих боях репутацию одного из самых доблестных полков в действующей армии, в этом деле… не проявил должного упорства. Порученная обороне его важная позиция была оставлена без натиска противника. Вступивший в командование начальник 3-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизии принял слишком поспешное решение отвести 3-й Сибирский корпус к позиции у Ляньдясаня, тоже в 30 верстах от Ляояна. Никакого упорства отстоять вверенные корпусу позиции не было проявлено. Мы уступили несколько переходов, не вводя в бой значительное число отличных полков 3-го Сибирского корпуса.» (Куропаткин. С.228-229.)

11 (24) авг. – 21 авг. (3 сент.) в районе г.Ляоян произошло Ляоянское сражение, в котором участвовали главные силы противников. После неудачной попытки деблокировать Порт-Артур в июне 1904 г. Маньчжурская армия отошла на дальние подступы к Ляояну, на линию ст. Айсянцзян – Ляньдясань – Анпилин, где двумя группами, Южной и Восточной (152 тыс. чел., 606 орудий), заняла первый оборонительный рубеж. В тылу армии завершалось оборудование передовой и главной оборонительной позиции. Куропаткин намечал перейти к обороне, уступая инициативу японцам. Против русских действовали 1-я, 2-я и 4-я японские армии (130 тыс. чел., 508 орудий). Главнокомандующий Ояма планировал овладеть оборонительными рубежами, а затем охватывающими ударами по флангам окружить и уничтожить Маньчжурскую армию. 11 (24) авг. 1-я армия генерала Куроки начала наступление в обход левого фланга Восточной группы. 13(26) авг. 4-я (ген. Нодзу) и 2-я (ген. Оку) армии развернули наступление против южной группы. Атаки были отбиты на всех направлениях, однако Куропаткин приказал отойти на второй оборонительный рубеж. 17 (30) авг. все три японские армии одновременно атаковали эту позицию. Атаки против центра и правого фланга были отражены короткими, но сильными контратаками русских. Обстановка позволяла русской армии нанести контрудар и разгромить 1-ю японскую армию. Однако Куропаткин, опасаясь обхода левого фланга, отошел на главную позицию.
В боях 11-17 августа войска 3-го Сибирского корпуса и 6-й Восточно-Сибирской дивизии хорошо проявили себя, что было отмечено 16 сентября 1904 г. георгиевской думой под председательством генерал-лейтенанта Гернгросса и 20 ноября георгиевской думой под председательством командующего 1-й Маньчжурской армией генерала-от-инфан-терии Линевича. Награждены орденами Св. Георгия 4-й степени: генерал-лейтенант Н.И.Иванов, командующий 3-м Сибирским корпусом; генерал-майор В.Н.Данилов, командующий 6-я Восточно-Сибирской дивизией; генерал-майор Кашталинский, командующий 3-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизией; капитан 21-го Восточно-Сибир-ского стрелкового полка Волкобой; исполняющий должность начальника артиллерии 3-го Сибирского корпуса полковник Шверин; командир 21-го Восточно-Сибирского стрелкового полка полковник С.С.Ласский; командир 24-го Восточно-Сибирского стрелкового полка флигель-адъютант полковник П.А.Лечицкий.
Однако, как отмечал А.Н.Куропаткин: «Аттестации мирного времени во многом оказались несоответствующими при боевом испытании. Начальники, которые проходили службу всюду с отметками «выдающийся», «вне очереди», на боевом поле по физическим и духовным качествам не выдерживали боевого испытания. Наоборот, проходившие служебный путь незамеченными, в боевой обстановке неожиданно развертывали свои глубокие духовные силы, обнаруживали выдающиеся военные качества… (С.259.) Так, высочайшим приказом по военному ведомству в сентябре 1904 г. отчислен от должности командующий 6-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизией генерал-майор Романов причислением к Главному штабу. (Родина. 1904. N 40. С.6.) Противоположными примерами могут служить биографии К.Н.Хагондокова, последнего амурского военного губернатора (1916) и командующего войсками Приамурского военного округа (1917) или Н.Я.Лисовского (командир 33-го Восточно-Сибирского полка в 1904 г., перед мировой войной командир 10-й Восточно-Сибирской дивизии, штаб которой с 1910 г. располагался в Благовещенске).
18 (31) авг. – 21 авг. (3 сент.) развернулись бои за главную позицию. Сочетая упорную оборону укреплений с контратаками и вылазками, 2-й и 4-й Сибирские корпуса отразили атаки японцев в центре и на правом фланге. На левом фланге контрударами 1-го и 3-го Сибирских корпусов в районе Сыкваньтуня наступление армии Куроки было остановлено. Тем не менее, 21 авг. (3 сент.) Куропаткин отдал приказ об отступлении к Мукдену, хотя русская армия не понесла поражения. К исходу 24 авг. (6 сент.) Маньчжурская армия отошла на р.Шахэ. 22 авг. (4 сент.) японцы заняли оставленный Ляоян, Ояма не решился на преследование русской армии. За 11 дней боев русские потеряли 16 тыс. чел., японцы 24 тыс. Сражение было выиграно японцами только вследствие пассивности русского командования и грубых ошибок в управлении войсками; окружить и разбить Маньчжурскую армию японцам не удалось (СВЭ. Т. 5. С.61-62.)
В середине сентября 1904 г. командующий Маньчжурской армией (свыше 200 тыс. чел., 758 орудий, 32 пулемета) генерал Куропаткин предпринял наступление против японских армий (1-я, 2-я и 4-я А, до 170 тыс. чел., 648 орудий, 18 пулеметов), возглавляемых маршалом И.Ояма, с целью помочь осажденному Порт-Артуру и изменить ход войны. Нанесение главного удара возлагалось на Восточный отряд генерала Г.К.Штакельберга (1-й, 2-й и 3-й Сибирские корпуса) и отряд генерала Ренненкамфа. 22 сент. (5 окт.) русская армия начала наступление. К исходу 23 сент. (6 окт.) русские войска на правом фланге достигли Шахэ, а на левом подошли к передовым позициям противника и завязали упорные бои. 26 сентября Ренненкампф вел удачный бой восточнее Тумынчинского перевала. Но поддержки Ренненкампф не получил и отошел на исходные позиции к Уйнюнину. Японское командование не ожидало наступления, но решило вырвать инициативу у русских. 27 сент. (10 окт.) японцы перешли в контрнаступление, нанося главный удар 2-й и 4-й А по войскам Западного отряда (6-й Сибирский, 17-й и 10-й армейские корпуса). В ходе встречных боев 29 сент. (12 окт.) они оттеснили Западный отряд за Шахэ.
В боях за гору Лаутхалаза русские приблизились к окопам противника, но не поддержанные ротами 21-го полка, потерявшими с связь с атакующими, отступили. Отдельно атаковал 2-й батальон 22-го (полковник Горницкий). «В промежутке между двумя группами рот 2-го батальона наступал 1-й батальон 21-го полка под начальством подполковника Некрасова. Наступали, несмотря на все трудности местности, сознательно и энергично. Движение передовых рот поддерживалось залповым и пачечным огнем рот стрелков, препятствовавших японцам становиться на самый гребень для стрельбы, по условиям местности возможной только стоя. Решено было занять этот гребень немедленно. 2-й и 3-й ротам оставалось добежать до японских позиций лишь несколько десятков шагов. Две остальные роты составляли как бы ружейные батареи. О дальнейшем ходе боя в реляции 21-го Восточно-Сибирского стрелкового полка значится: «Но, к сожалению, как раз в это время наша артиллерия открыла огонь по гребням атакуемой скалы: недолеты поражали своих, что вынудило не только прекратить развитие окончательной атаки, но даже отодвинуть передовые части ниже, чтобы не терпеть от своих же артиллерийских недолетов. Артиллерийская стрельба кончилась только с наступлением темноты, когда было получено от начальника дивизии приказание: «… убрать с этой сопки батальон назад, чтобы не препятствовать утром 28-го использованию артиллерийского огня.» Таким образом, в этот день тактический ключ позиции японцев, гора Лаутхалаза, была атакована разрозненно тремя батальонами трех разных полков. Мы не только не поддержали эти передовые части, но наша артиллерия помешала движению колонны подполковника Некрасова.» Второй день боев также был потерян, а к японцам подходили подкрепления.
По диспозиции на 28 сентября правой колонне в составе 9,5 батальонов, 4 орудий, роты саперов под командованием генерал-майора Данилова была поставлена задача овладеть горой Лаутхалаза. Колонна Данилова была разбита еще на три: правая – два батальона, средняя – два батальона, левая – около четырех. В подготовке артиллерийской атаки участвовало 24 пеших и 14 горных орудий, огонь велся с 9 до 13 час., но результаты были ничтожными. «Правая колонна дошла до подошвы позиции в нескольких сотнях шагов от противника и залегла. Огонь был чрезвычайно силен. Надо было для атаки ждать темноты, но с наступлением темноты эту колонну отвели назад. Ночью была сделана попытка атаковать противника только двумя ротами, но вследствие недостаточности посланных для атаки сил она успеха не имела. Генерал-майор Данилов, храбро руководивший боем в передовой линии, был ранен в 1000 шагов от позиции противника, но остался в строю.»
«Средняя колонна из двух батальонов 21-го Восточно-Сибирского стрелкового полка под начальством подполковника Некрасова начала движение в 12 часов по пространству, пройденному ею накануне, и снова достигла подножия труднодоступной позиции противника (почти отвесная скала в 15 саженей). Прождав некоторое время начала атаки соседних участков позиции подполковник Некрасов сделал попытку овладеть горой Лаутхалаза собственными силами. Роты 1-го батальона 21-го полка и пешие охотники вскарабкались еще выше на узкую террасу, находившуюся всего в нескольких шагах от японской позиции. Оба батальона как бы висели в течение всего дня на скалах под японскими позициями, но бодро ждали темноты, чтобы произвести общую атаку. К штурмующим прибыл спешенный конно-горный саперный взвод с пироксилиновыми шашками. Решено было в голове двух штурмующих колонн послать саперов с подрывными средствами. Все было готово, шашки связаны, капсюли вложены, штурмовые колонны назначены, но в это время получилось неожиданное и неизвестно чем вызванное, роковое для успеха дела приказание командующего 6-й Восточно-Сибирской дивизией: «Отходить и занять в эту же ночь такую позицию, с которой возможно отступление даже днем.» Приказание было исполнено. И этот решительный день не дал нам успеха.» (Куропаткин. С. 298-303.) 30 сент. (13 окт.), не сумев подавить сопротивление 1-й японской армии, Восточный отряд начал отход. Последующие боевые действия, носившие преимущественно встречный характер, проходили с переменным успехом. 5 (18) окт. понеся большие потери (русские свыше 40 тыс., японцы до 20 тыс.) обе стороны приступили к укреплению своих позиций.
С изменением соотношения сил и переходом японских войск к обороне их положение в Маньчжурии стало сложным. В связи с этим Ояма принял решение в кратчайший срок овладеть Порт-Артуром, чтобы высвободить осаждавшую его 100-тысячную армию для действий на главном направлении. Хотя предпринятые японцами штурмы были отражены, 20 дек. 1904 г. (2 янв. 1905 г.) Порт-Артур был сдан генералами А.М.Стесселем и А.В.Фоком вопреки мнению военного совета. (Прим.: участником обороны Порт-Артура по воле судьбы стал уроженец Забайкалья, матрос Квантунского флотского экипажа Г.С.Новиков, который после японской войны и плена жил и работал в Амурской области. Заслуги Новикова в области культуры и краеведения Дальнего Востока были отмечены присвоением его имени Амурскому областному краеведческому музею (через 30 лет после смерти).

В январе 1905 г. 1, 2 и 3-я русские армии (созданы на базе Маньчжурской армии в октябре 1904 г.) занимали почти сплошной 100-км фронт обороны на р.Шахэ. 12-15 (25-28) янв. русское командование предприняло попытку в сражении под Сандепу (селение в 36 км юго-западнее Мукдена) нанести противнику поражение до прибытия из-под Порт-Артура его 3-й армии. В нем участвовали три русские армии (1-я, 2-я и 3-я, 285 тыс. чел. и 1080 орудий), японские армии насчитывали 200 тыс. чел. и 666 орудий. Плохо организованная артподготовка и ввод войск 2-й русской армии по частям позволил японцам подтянуть резервы, увеличить силы до 47 тыс. человек и остановить наступление. Частный успех 1-го Сибирского, а затем 10-го армейского корпусов не был развит и Куропаткин отвел 2-ю армию назад. В итоге потери русских составили около 12 тыс. человек убитыми, японцев – 9 тыс.; моральное состояние солдат и оперативная обстановка накануне Мукденского сражения значительно ухудшились. (СВЭ. Т.7. С.237-238.)
Капитуляция порт-артурского гарнизона в декабре 1904 г. и неудача под Сандепу ухудшили стратегическое положение русской армии. За счет освобождения осадной 3-й армии М.Ноги и вновь сформированной 5-й армии ген. К.Кавамура японские силы под Мукденом увеличились более, чем на 30%. Пять японских армий, возглавляемых маршалом И.Оямой насчитывали 270 тыс. штыков и сабель, 1062 орудия и 200 пулеметов. Русские силы (293 тыс. штыков и сабель, 1494 орудия, 56 пулеметов) под командованием А.Н.Куропаткина были сведены в три армии, расположенные южнее Мукдена на укрепленных позициях протяженностью 155 км по фронту. 1-я, 2-я и 4-я японские армии развернулись на фронте 110 км, имея уступом за левым флангом 3-ю, за правым - 5-ю армию. Обе стороны готовились к активным действиям. Наступление 2-й русской армии, намеченное на 12(25) февраля японцы упредили и в ночь на 6(19) февраля передовые части 5-й армии начали наступление. 10(23) февр. в наступление перешли главные силы 5-й, на следующий день 1-й армии Куроки, наносящей удар в обход левого фланга 1-й армии Н.П.Линевича. Ведя оборонительные бои, войска левого фланга вынуждены были отходить на север. 13 (26) февраля двинулась в наступление 3-я японская армия, через три дня 2-я. 16(29) февраля, осознав угрозу обхода правого фланга, Куропаткин перебросил туда часть войск с левого. Но поспешно сформированный сводный корпус генерала Топорнина в боях 17-18 февраля (2-3 марта) не смог остановить обходное движение армии Ноги. В итоге семидневных боев обходная колонна 3-й японской армии продвинулась далеко на северо-запад от Мукдена, создав угрозу железной дороге Мукден - Телин. Армия Каульбарса, вынужденная загнуть правый фланг, частично отошла к Мукдену. Остальные русские армии продолжали отражать атаки с занимаемых позиций. Ноги, перегруппировав силы, продолжил наступление в обход Мукдена. С целью сократить фронт и собрать войска для контрудара, Куропаткин отвел 3-ю и 1-ю армии за р.Хуньхэ к утру 23 февраля. Но, вследствие отхода, управление армиями было дезорганизовано, а начавшееся 23-24 февраля новое наступление против 3-й японской армии не имело успеха. 24 февраля 1-я японская армия прорвала позиции 1-й русской армии у деревни Киузань. Продвижение японцев на этом направлении, наряду с обходом 3-й японской армии, создало непосредственную угрозу окружения русских войск под Мукденом. Куропаткин в ночь на 25 февраля приказал отходить к Телину (60 км севернее Мукдена). Отступление происходило в исключительно трудных условиях под артиллерийским огнем неприятеля, часть войск оказалась в окружении, в Мукдене были оставлены все запасы. К 8-11 февраля русские отошли на Сыпингайские позиции (175 км севернее Мукдена), где и оставались до конца войны. Японцы лишь около полудня 25 февраля обнаружили отход русских, но, ослабленные потерями, остановились севернее Чантуфу, в 30-40 км от русских войск.
Во время Мукденского боя с 11 по 25 февраля 1-я сотня несла разведывательную и ординарческую службу. Р.С.Иванов отмечал: «Казалось бы, во время начавшейся сумятицы, когда каждый думал о спасении собственной персоны, долг службы отходил на второй план. Нет, амурский казак свято помнил данную присягу и в самое критическое время продолжал нести службу честно. Полковник Максимовский рассказывает в своих воспоминаниях, что когда он, собрав около двух тысяч солдат разных полков, вел их, но не знал по какой дороге идти, везде, куда он не совался, были японцы, вдруг появляется амурский казак с пакетом в папахе, разыскивающий полковника Циховича. Тот же Максимовский свидетельствует, что когда он выбрался на Мандаринскую дорогу и попал под перекрестный огонь окруживших со всех сторон японцев, как с неба в это время выплывает фигура опять амурского казака, скачущего в темноте ночи с приказанием указывать дорогу отставшим частям войск и т.д.
Наконец, когда 2-й и 10-й стрелковые полки были окружены и вынуждены положить оружие, наши казаки, находившиеся в распоряжении начальника штаба отряда полковника Циховича, явились к нему и заявили, что они не желают сдаваться в плен, а желают прорваться к своим. Мало того, они берут с собой самого Циховича: урядник Калина Федосеев садит его “сундалой” на своего коня и пробившись сквозь неприятельскую цепь, соединяются со своими войсками.»
После Мукдена Куропаткин был смещен с должности и заменен Линевичем. Мукденское сражении стоило русской армии 89 тыс. убитыми, ранеными и пленными, однако армия не была разгромлена. Получив пополнение, к концу марта армия была доведена до численности 464,5 тыс. и готова к боям. Япония потеряла 71 тыс. человек, не достигла цели и оказалась обескровленной.
С середины марта 1905 г. активные боевые действия на сухопутном фронте практически прекратились. Поражения подорвали боевой дух русской армии, определенное влияние на армию оказала начавшаяся в России революция. Японская армия после Мукденского сражения также не проявляла активности. Обе стороны были истощены войной. Однако численность русской и японской армий на театре военных действий к концу войны возросла соответственно до 788 и 750 тыс. чел (по оценке русского командования). Последней ставкой правительства были вновь сформированные 2-я Тихоокеанская эскадра и 1-й отряд 3-й Тихоокеанской эскадры, вышедшие в октябре 1904 г. и февр. 1905 г. из Балтийского моря на Дальний Восток. 14 (27) мая 1905 г. в Цусимском проливе они были встречены значительно превосходящими их силами японского флота и разгромлены в морском сражении.
Не прекращая формально военных действий, противники, при посредничестве Соединенных Штатов Америки вели мирные переговоры. 23 авг. (5 сент.) 1905 г. в Портсмуте (США) был подписан мирный договор. Россия признавала Корею сферой японского влияния, уступала Японии южную часть Сахалина, арендные права на Порт-Артур и Дальний с прилегающими территориями и южную ветку КВЖД. Престижу страны был нанесен колоссальный ущерб, однако Россия сохранила преобладающее влияние в Северной Маньчжурии, граница по Амуру оставалась по сути внутренней, так прикрывалась войсками в полосе отчуждения КВЖД. Хотя Япония получила стратегический плацдарм на материке, но возможность расширения военной экспансии была надолго утрачена. Людские потери России в войне составили около 270 тыс. чел., в том числе свыше 50 тыс. убитыми. Япония потеряла 270 тыс. чел., в т. ч. свыше 86 тыс. чел. убитыми. Она одержала победу, пользуясь широкой поддержкой Англии и США, предоставивших Японии займы (410 млн. долл.), которые покрыли до 40% японских военных расходов. Тяжелые поражения русской армии привели к активизации деятельности антиправительственных сил и политических партий в России, явились одной причин первой русской революции.
В прощальном обращении А.Н.Куропаткина к офицерам 1-й Маньчжурской армии отмечалось: «Через несколько дней 1-я Маньчжурская армии расформировывается, и я покидаю главные войска, которыми имел высокую честь командовать два года.
На войска 1-й Маньчжурской армии выпала с самых первых дней войны тяжелая задача сдерживать напор превосходных сил противника, дабы дать время сосредоточиться прибывающим из России подкреплениям.
Бои под Тюренченом, Вафангоу, Ташичао, Янзелином, Ляньдясанем и затем многодневные сражения под Ляояном, Шахе и Мукденом выпали на долю войск 1-й армии и заслужили им почет среди войск других армий.
Во многих случаях войска 1-й армии твердо отстаивали вверенные их обороне позиции и отступали только по получении на то приказания. С особой гордостью различные части 1-й Маньчжурской армии могут вспоминать участие в следующих боях: …полки 3-го Сибирского корпуса – бой у Ляньдяньсаня, полки 1-го, 2-го, 3-го и 4-го Сибирских корпусов – тяжелый бой под Ляояном, на левом берегу Тайцзыхе… Отдельные части 1-го и 3-го Сибирских корпусов – бои в сентябре в горной местности у Тайцзыхе… Вся 6-я Восточно-Сибирская стрелковая дивизия… – бои у д.Кудяза и Маданцзян… Сибирские и забайкальские казаки во многих случаях, особенно под Ляояном и Маданцзяном самоотверженно помогали другим родам оружия. Артиллерия дружно помогала пехоте. Многие полки постоянно действовали с одной и той же батареей, взаимно выручали друг друга и сливались с ними в одну боевую семью. Саперы, не жалея себя, работали сами и учили пехоту работать…» (Куропаткин. С. 420-421.)
После заключения мирного договора Амурский дивизион возвратился в станицу Екатерино-Никольскую, приведя с собой 550 дарственных лошадей для населения. В начале сентября 1905 г. Амурский казачий полк, впервые за всю кампанию, собрался в Таулу. В декабре 1905 г. полк был направлен в Благовещенск из сел. Сандядзы (у ст.Таладжоу) походным порядком до Харбина, далее до Цицикара по железной дороге и опять походом до Благовещенска при необычайно суровой зиме. 12 января 1906 года полк прибыл в Благовещенск, приведя с собой 1500 высочайше дарованных лошадей для улучшения в населении коневодства. Льготные сотни разошлись по станицам. 21-й Восточно-Сибирский стрелковый, приобретя военный опыт и заслуженную славу также возвратился на место постоянной дислокации.
Советская историография главными причинами поражения России в войне выдвигала общественно-политические факторы: реакционность и гнилость общественно-полити-ческого строя, непопулярность войны среди народа, отсталость экономики и военной организации, а также негодные методы руководства войсками и пассивно-оборонительная стратегия высшего командования. В определенной мере признавалась отрицательная роль удаленности театра военных действий от центра России. Однако, таковая оценка в основном базировалась на ленинских взглядах на русско-японскую войну, исходящих из узкопартийных интересов. Несмотря на тяжелые поражения и потери в ходе войны, российская экономика и военная структура не только выдержали испытание, но и усовершенствовались, и Россия была способна добиться полного поражения Японии. Революционный кризис заставил правительство пойти на «позорный мир» и, тем самым, ослабил стабилизирующую роль России в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Близорукая политика Англии и Соединенных Штатов позволила Японии создать стратегический плацдарм на континенте, оккупировать Корею и часть Маньчжурии и, тем самым, под лозунгом «Азия для азиатов» в течение 40 лет методично проводить в жизнь планы достижения мирового господства.

Русско-японская война явилась первой крупной войной эпохи империализма. Она доказала решающую роль в достижении победы военно-экономического потенциала страны и морального фактора; оказала большое влияние на развитие военного искусства. За время войны Россия и Япония мобилизовали в свои вооруженные силы по 1,2 млн. чел., впервые были широко применены пулеметы и скорострельные пушки. В ходе войны проявились многие черты фронтовых и армейских операций, были созданы объективные предпосылки для зарождения новой области военного искусства – оперативного. Первостепенное значение приобрела борьба за достижение огневого превосходства над противником и тесное взаимодействие в бою всех родов войск. В ходе войны русские артиллеристы впервые в боевых условиях стали вести огонь с закрытых огневых позиций. Возросла роль тылового обеспечения, от которого во многом зависел исход боевых действий. В практику управления войсками вместо диспозиций вошли боевые приказы. К началу ХХ века ни одна из армий Европы, даже лучше подготовленных, по сравнению с русской (германская, австрийская), не имела боевого опыта, а соответственно и военной теории, соответствующей наступившей эпохе мировых войн. Неудачи русской армии были естественным следствием общей неготовности европейской цивилизации к изменившимся условиям мирового соперничества. Для Российской империи приоритетными оставались проблемы европейской политики и частное поражение на дальневосточном театре в тот период не являлось жизненно важным вопросом. Япония получила преимущество за счет двух основных факторов: 1) заблаговременной подготовки и внезапности нападения; 2) за счет многолетней мобилизации всех экономических и людских ресурсов. Первый в новом веке вариант «блиц-крига» (молниеносной войны) не привел Японию к полному краху и возможному изменению общеполитической обстановки на Дальнем Востоке только из-за внутриполитического кризиса в России.


Источники и литература:
1. Абеленцев В.Н., Омельчак В.П. Российско-японское противостояние на Дальнем Востоке (1904-1945 гг.). Благовещенск: Амуроблстат, 2004.
2. Адрес-календари Амурской области на 1900, 1903 гг. Благовещенск, 1900; 1903.
3. Вертопрахов Р.А Памятка Амурского казака. Благовещенск, 1911.
4. Военная энциклопедия. Т. 2. СПб., 1911.
5. Залесский К.А. Кто был кто в 1-й мировой войне. М.: Астрель, 2003.
6. Иванов Р.С. Краткая история Амурского казачьего войска. Благовещенск, 1912.
7. Куропаткин А.Н. Русско-японская война 1904-1905 гг. Итоги войны.

@темы: история, Россия, япония, война, русско-японская война

---

История японской керамики

tambov.fio.ru/vjpusk/vjp082/rabot/32/ceramics.h...
-------------------
История японской керамики
И. С. ЖУЩИХОВСКАЯ,
доктор исторических наук, сотрудник Института истории, археологии и этнографии
народов Дальнего Востока ДВО РАН
--------------------------
Информационный бюллетень Клуба любителей японской культуры при Японском центре Владивостока, № 10, сентябрь 2001 г., стр. 4-5. //В сокращении//
--------------------------

Открытие на Японских островах в начале 1960-х годов археологических памятников с керамикой возраста около 13 тысяч лет явилось в то время настоящей мировой сенсацией, опровергавшей устоявшееся мнение, что центром самой ранней глиняной посуды был Ближний Восток. Сегодня керамические комплексы возраста 13-10 тысяч лет известны не только в Японии, но и на юге Российского Дальнего Востока, в восточном и юго-восточном Китае, в Корее.

1. ДРЕВНЕЙШАЯ КЕРАМИКА. Древнейшая в мире керамика впервые была обнаружена на Японском архипелаге. В 1960 г. во время раскопок первобытной стоянки в пещере Фукуи (преф. Нагасаки, о-в Кюсю) были найдены обломки глиняных сосудов, возраст которых, по данным радиоуглеродного анализа, около 13 тысяч лет. Большинство памятников открыто в центральной и южной частях о-ва Хонсю, на севере о-ва Кюсю. Древнейшие керамические комплексы самого северного острова Хоккайдо датируются временем около 9 тысяч лет. Образцы древнейшей японской керамики представляют собой обломки сосудов, которые использовались, вероятно, для каких-то хозяйственно-бытовых нужд. Эти изделия первых гончаров были еще очень примитивны. Формовочной массой для них служила природная глина, часто плохо очищенная, содержащая грубые песчаные примеси.

Ранние керамические сосуды имели простую форму – с прямыми или слегка расширенными к устью стенками, острым или плоским дном. По внешнему виду они напоминали перевернутый конус или цилиндр. Остродонные сосуды предназначались для вкапывания их в землю либо для подвешивания над огнем при помощи веревочки, продетой в отверстия, расположенные вдоль устья. Стенки глиняных емкостей лишь слегка заглаживались в процессе формовки и оставались после обжига шероховатыми. Обжигалась керамика в обычном открытом костре, при низких температурах в 500-700°С.

Сосуды имели хрупкие стенки и блеклый желтый или светло-оранжевый цвет. Примечательной чертой древнейшей керамической посуды Японии является то, что при всей своей технологической примитивности она уже отмечена признаками декора. Сосуды украшались незатейливым орнаментом из оттисков веревки или шнура, тонких налепных глиняных жгутиков, ногтевых вдавлений. Интересным вариантом декора были отпечатки створок мелких морских моллюсков.

2. КЕРАМИКА ЭПОХИ НЕОЛИТА. Эпоха неолита Японии представлена культурой Дзёмон (от 10 до 2,5 тысяч лет назад). Культура Дзёмон подразделяется во времени на несколько периодов: начальный, ранний, средний, поздний и финальный. Каждый характеризуется определенными чертами материальной культуры, хозяйства, социальной структуры общества. На каждом археологическом памятнике культуры Дзёмон исследователи находят огромное количество целых и разбитых сосудов. Коллекции дзёмонской керамики являются обязательным украшением всех историко-культурных музеев Японии.

По мере усложнения хозяйственной жизни, развития технологий и производств, в частности, технологии гончарства, начинается постепенный процесс выделения особо искусных мастеров, изготовлявших керамическую посуду не только для себя и своих семей, но и для соседей по поселку, а возможно, и для жителей других деревень. Посуда начального и раннего Дзёмона была еще весьма примитивна по технологии изготовления и по форме – емкости с прямыми или чуть расширяющимися к устью стенками, с грубой шероховатой поверхностью, обожженные в костре при низких температурах.

Однако каждое изделие украшалось орнаментом. Наиболее распространенным видом декора были оттиски веревки, с помощью которых создавались различные узоры. Собственно, само название "Дзёмон" происходит от японского слова "дзе", что и означает "веревка", "шнур". Керамика, украшенная веревочными оттисками, стала своего рода визитной карточкой неолитической культуры Японии. Эта традиция, возникнув еще на самых ранних этапах истории японской керамики, сохранялась на протяжении многих тысячелетий. Формы посуды становятся особенно разнообразными в периоды позднего и финального Дзёмона. Наряду с емкостями простого контура изготовлялись сосуды в виде вазы, с округлым туловом и высокой узкой шейкой, популярны были чаши и миски, появились сосуды с резервуаром-чашей на поддоне-ножке. Исключительное внимание уделялось декору керамической посуды. В период среднего Дзёмона родился оригинальный и не имеющий аналогов в других районах мира стиль украшения сосудов рельефными налепными деталями. Для керамики этого времени характерно сочетание простых форм и сложного, даже вычурного декора. Верхняя, устьевая часть емкостей украшалась причудливыми узорами из глиняных жгутов, спиралей, лент, колец. Иногда в эту композицию вплетались детали в виде стилизованных изображений животных или человеческих лиц. Очень часто налепные элементы размещались и на стенках сосудов, предварительно покрытых сплошными веревочными оттисками. Исследователи керамики Дзёмон выделяют типы сосудов "кацудзака", "атамадай", "умэтака", отличающиеся особой пышностью декора. Существует мнение, что эти сосуды использовались в каких-то ритуальных церемониях – например, в обрядах поклонения первобытным божествам. В период позднего Дзёмона декор керамики становится более строгим, изысканным. На смены затейливым "скульптурным" деталям приходят прочерченные геометрические узоры, сочетающиеся с изящными оттисками тонкого шнура. В оформлении внешнего облика сосудов большую роль начинает играть качество обработки поверхности. Керамика позднего и особенно финального Дзёмона нередко имеет отполированные до зеркального блеска стенки. В ряде случаев для отделки сосудов использовали красную краску на основе охры - минерального железистого пигмента. Древние обитатели Японских островов с большим искусством выделывали из глины украшения и мелкую скульптуру. В период среднего Дзёмона были популярны керамические серьги в виде кольца с ажурным "плетеным" узором внутри. Такие серьги археологи находят при раскопках погребений – они лежат у височных костей черепа.

Керамические фигурки "догу" – одно из самых ярких явлений неолитической культуры Японских островов в периоды среднего и позднего Дзёмона. Эти фигурки высотой от 12 см до 30 см изображают в стилизованной манере людей. Иногда изображения напоминают фантастических существ или инопланетян, – например, "догу" с неестественно огромными глазами, в головном уборе-"шлеме", в одежде, очень похожей на космический скафандр. Как полагают исследователи, керамические "догу" имели особое, возможно, магическое значение для людей культуры Дзёмон. Такие фигурки археологи находят обычно в погребениях или жилищах.

3. КЕРАМИКА КОНЦА 1 ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ ДО НАШЕЙ ЭРЫ – ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ НАШЕЙ ЭРЫ. В третьем столетии до н. э. в древней истории Японских островов неолитическая культура Дзёмон сменяется культурой Яёй. Если керамика Дзёмон изготовлялась вручную, то мастера Яёй уже использовали простейшее вращающееся устройство для формовки сосудов. Керамика Яёй отличается довольно тонкими стенками, а также разнообразием и сложностью форм. Изготовлялись сосуды в виде ваз, кувшинов с очень узким высоким горлом и ручками, бутылей, кубков, плоских тарелок, чаш на поддоне.

В культуре Яёй четко выделяется посуда разного назначения – столовая, кухонная, тарная, ритуальная. Каждой категории соответствовали определенные формы и размеры сосудов. Декор керамики отличался простотой и изяществом. Особое внимание уделялось обработке поверхности: стенки сосудов часто окрашивались охрой в красный цвет, лощились до зеркального блеска. В большинстве случаев сосуды не орнаментировались, лишь иногда скромный узор из прочерченных прямых или зигзагообразных линий, отпечатков штампа-гребенки украшал стенки изделия.

Техника обжига керамики Яёй была более совершенна, чем в гончарстве культуры Дзёмон. Керамика окружала людей культуры Яёй в повседневной жизни и сопровождала их в загробный мир. Умерших хоронили в огромных керамических контейнерах-гробах яйцевидной формы, состоящих из двух половин, плотно пригнанных друг к другу. Покойника помещали внутрь в позе спящего, с согнутыми ногами и руками.

В конце 3 века н. э. начался следующий этап истории древней Японии, получивший название Кофун. Этот период продолжался до середины 6 века. Неотъемлемым элементом погребального ритуала являлись своеобразные керамические скульптуры "ханива". Ранние ханива имели форму цилиндров, полых внутри, высотой около 1 метра, часто с треугольными отверстиями в стенках. Такие цилиндры устанавливались по кругу в центре кургана. Возможно, внутрь цилиндров помещали какие-то осветительные приспособления, которые горели в темное время суток.

В конце IV века появилась традиция делать ханива в виде людей – мастера придавали им различные позы, выражения лиц, прорабатывали детали костюма. Керамические скульптуры изображали воинов, всадников, крестьян, музыкантов и танцоров, знатных дам в парадной одежде, служителей религиозного культа. Внутри такие ханива, как и более ранние цилиндры, были полыми. Высота фигур достигала полутора метров. В VI веке ханива стали изготовлять в виде животных – собак, кошек, лошадей, птиц, рыб. Также ханива могли иметь форму лодок, колесных повозок, домов. Именно эти ханива устанавливались в самой верхней, центральной части курганной насыпи, символизируя перемещение покойного из мира живых в царство мертвых. На более нижних уровнях кургана размещались в определенном порядке фигуры животных и людей – вся эта керамическая "процессия" сопровождала душу покойного в загробный мир.

Одной из самых характерных форм керамики Кофун являлась небольшая тарелочка или уплощенная чашка с высокими краями и крышкой. Тарелки и чаши с крышками как разновидность столовой посуды были характерны для японской бытовой культуры в последующие столетия и сохранили свое значение по сей день. Очень популярными в гончарстве Кофун, как и в предшествующий период Яёй, были сосуды в виде резервуара-чаши на поддоне, назначение которых связано, вероятно, с культовыми церемониями. Категория серой посуды периода Кофун называлась "суэ", или "суэки". Археологами установлено, что керамика "суэ" встречается в погребениях знатных членов общества, тогда как керамика другого типа, "хадзи", более характерна для захоронений простых людей.

4. КЕРАМИКА ЯПОНИИ VII-XV ВЕКОВ. Ко второй половине VI – началу VII века относится образование в Японии раннего феодального государства с централизованной императорской властью. В гончарстве Японии этого периода изделия, выполненные вручную ("тэ-дзукури"), ценились выше, чем те, что были сформованы на круге. В VIII-IX веках в гончарных мастерских Киото была освоена технология получения трехцветной бело-желто-зеленой и одноцветной зеленой легкоплавкой глазури. Однако керамика, украшенная нарядной трехцветной глазурью, не получила широкого признания и распространения в Японии. Гораздо более популярна была посуда, покрытая так называемой пепловой глазурью, образующейся в результате попадания пепла на поверхность керамических сосудов в процессе их обжига. Глазурь покрывала стенки полупрозрачным зеленоватым, неровно лежащим слоем.

Такая посуда, впервые появившаяся в IX веке, получила распространение в X-XII веках, в период Хэйан. В XIII веке была освоена технология получения прозрачной высокотемпературной полевошпатовой глазури на основе опыта производства изделий с пепловой глазурью. Этому способствовали усовершенствования обжигательных печей, позволившие достигать температур 1200°С и выше. Керамика, покрытая полевошпатовой глазурью, носит название "токи". Также в XIII веке в гончарных мастерских провинции Бидзэн начинается производство керамики типа "якисимэ". Для керамики якисимэ была характерна естественная пепловая глазурь, с помощью которой достигался оригинальный художественный эффект. В это время сложились те каноны простоты и естественности, которые были присущи искусству керамики Японии во все последующие периоды.

Помимо кухонной и тарной посуды, в домашнем хозяйстве обязательно имелись керамические емкости для ежедневной и праздничной трапезы. Керамические емкости составляли лишь часть общего набора столовой посуды. Простые люди, как правило, могли позволить себе лишь недорогие неглазурованные изделия. Зажиточные японцы приобретали столовые сосуды, покрытые глазурью. Вторая сфера, где использовались сосуды из керамики в XIII-XIV веках, а, возможно, и несколько ранее, связана с буддийским культом церемонии чаепития (керамические чашки "ван" и "тяван").

……………………
----------------------------
Ирина Сергеевна Жущиховская, доктор исторических наук, сотрудник Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН. [email protected]
---------------------------
Статья впервые опубликована в "Окне в Японию" – информационном бюллетене Клуба любителей японской культуры при Японском центре Владивостока, № 10, сентябрь 2001 г.
russia-japan.nm.ru

@темы: история, керамика, япония

---

СЕВЕР ЯПОНСКОГО АРХИПЕЛАГА И ОКРУЖАЮЩИЙ МИР В VII – XIII ВЕКАХ

www.sati.archaeology.nsc.ru/Home/pub/Data/laric...
----------------------------
СЕВЕР ЯПОНСКОГО АРХИПЕЛАГА И ОКРУЖАЮЩИЙ МИР В VII – XIII ВЕКАХ
В. А. Дерюгин
Токийский университет, Япония

Период сацумон, – время развития одноименной культуры, по времени совпадающей со становлением и развитием первых государственных образований на юге российского Дальнего Востока в VII–XIII вв. Примерно до середины IX века на северо-восточном побережье Хоккайдо существовали памятники охотской культуры. Культура сацумон имеет местные эпидзёмонские корни, охотская же является пришлой и проблема ее происхождения пока не находит однозначного решения [Дерюгин, 2002]. Современное ее прочтение как раз укладывается во временные рамки периода сацумон на Хоккайдо, тогда как предшествующие периоды выделяются в самостоятельные культуры сусуя и товада [Василевский, 1999].

Развитие любой археологической культуры не протекает изолированно, и культуры Хоккайдо не являются исключением. Японские исследователи указывают на то, что еще до периода сацумон в культурах токосинай и камэгаока, относимых соответственно к позднему и финальному дзёмону, а также в периоде эпидзёмона имело место влияние со стороны культур Приморья и северо-восточного Китая [Кодзима, 1996, с. 400-403].

По летописям известно, что Японские острова посещали сушени (мохэ?), когурёсцы, бохайцы и другие жители материка. В составе бохайских посольств, которые регулярно прибывали в Японию с 727 года [Судзуки, 1999, с. 11], упоминаются, например, тэли, иногда проходящие в летописях как тэли-мохэ. Они разговаривали на различных с бохайцами языках, хотя и входили в состав их государства, но, по мнению Е. Кодзима, стремились отделиться для более выгодной самостоятельной торговли с севером Японии [Кодзима, 1996, с.426-428]. Еще к 544 году относиться сообщение о приезде на о. Садо мисихасэ (сушень) [Судзуки, 1996, с.46], которых многие японские историки отождествляли с населением охотской культуры, хотя по китайским сведениям они обитали в Приморье и на Нижнем Амуре в III–IV вв. [Хигути, 1996, с. 80-81]. Некоторые исследователи склонны соотносить прибытие сушеней с находкой на памятнике Минами-Акасака керамики так называемого “северного типа” [Кодзима, 1996, с. 424]. Конечно, эта керамика не имеет корней на Хонсю и выделяется своим своеобразием, но пока трудно увязать ее с какими-то конкретными материковыми культурами.

Из различных японских летописей следует, что в северных областях Японского архипелага в VII веке обитали племена эмиси. Этим именем японцы называли все население окружающих территорий, которое не контролировалось правительством, поэтому трудно судить об их истинной этнической принадлежности. Обосновавшиеся в области Дэва (район современной провинции Ямагата и юг префектуры Акита) японцы вступали в контакты с различными эмиси – ватарисима-эмиси, цугару-эмиси, дэва-эмиси и другими. Первые из них, по-видимому, проживали на Хоккайдо, однако вполне возможно, что ватарисима-эмиси просто были пришлым населением области Тохоку. Во всяком случае, их принято считать предками хоккайдских айнов, то есть носителями культуры сацумон. Отношения японцев с эмиси были нестабильными: то ватарисима-эмиси приносят дань в Дэва в виде шкур, то совершают военные походы на укрепления японцев [Хигути, 1996, с. 88-89]. Правда, несколько сомнительно выглядит сообщение о том, что эмиси приносили дань в виде 10.00 лошадей, тогда как исторические айны не использовали этих животных.

//В. Д. К.: Это типичное историческое заблуждение. Отменное коневодство и высокое искусство кавалерийской войны были бесспорно присущи северным эмиси, а на Хоккайдо есть свидетельства исконно айнского коневодства, отчасти сохранившегося до наших дней//

Я. Судзуки указывает на военный характер проникновения на Хоккайдо населения, оставившего курганы хоккайдского типа и на мирные торговые связи с областью Дэва вдоль побережья Японского моря [Судзуки, 1996, с. 13-72]. О торговых связях с Хонсю вдоль побережья Японского моря свидетельствуют многие данные. Так на могильнике Рансима-D, расположенном у г. Отару и относимом к начальной стадии сацумон, раскопано 18 захоронений, в четырех из которых найдены металлические изделия (мечи, ножи) и два нефритовых кольца от ушных украшений. В финале культуры сацумон и охотской культуры появляются глиняные котлы с ушками. Они являются подражанием металлическим котлам, которые в результате торговых связей поступали с Хонсю.

Раннее считалось, что “влияние материковых культур почти не прослеживается, культура сацумон полностью входила в сферу влияния культур Хонсю” [Кикути, 1980, с. 225]. Предполагалось, что немногочисленные предметы с материка поступали через посредничество населения охотской культуры, как то – бронзовая пуговица из жилища № 1 поселения Сакаэура-2.

Однако, в настоящее время популярна идея о контактах материковых торговцев с юго-западом Хоккайдо. Так, Е. Кодзима, по находке чернолощеного станкового сосуда на памятнике Оокава, относимого к X веку, и по летописным данным о том, что население северного острова получало олово для изготовления бронзовых изделий с материка, выстраивает треугольник торговых связей Хоккайдо – Хонсю – Приморье – Хоккайдо [Кодзима, 1996, с. 423-424]. Имеются находки, которые могли проникнуть на Хоккайдо как из Приморья, так и из Хонсю. Например, южносунская (1127–1279 гг.) бронзовая монета с поселения Мокузайте-5 финала культуры сацумон [Утагава, 1988, с. 263].

На Хоккайдо ячмень различают по двум подвидам, один из них обыкновенный, другой получил название “ячмень сацумон”. Именно последний найден как на сацумонских, так и на охотских памятниках. Происхождение первого связывают с предшествующими культурами Хоккайдо и Хонсю. Распространение второго связывают с возможным привнесением с материка при посредничестве охотского населения и затем довольно широкого использования его на памятниках сацумон в силу его большей приспособленности к холодным, по сравнению с Хонсю, климатическим условиям Хоккайдо [Ямада, Цубакисака, 1995, с. 124-125].

Конечно, наибольшее количество предметов материкового происхождения имеется в материалах охотской культуры. Среди них каменные и металлические части комбинированных ушных сережек, каменные и стеклянные бусы, наконечники металлических копий, мечи с прямой рукоятью, фрагменты станковой посуды, детали наборных поясов и т.д. Основная масса находок материкового происхождения датируется в пределах VII - начала XI веков. [Кикути, 1995, с. 292-300].

На Сахалине имеется несколько укреплений, отличающихся от айнских часи [Ито, 1996]. Это квадратное в плане укрепление с насыпью, рвом и воротами. Исследователи связывают их появление с продвижением через Амур какого-то материкового народа. А. А. Василевский трактует их как возможные циньские форпосты для торговли [Василевский, 1994, с. 74-79].

По устоявшейся теории, существовали теснейшие этнические связи между населением севера Хоккайдо, Сахалина и Нижнего Амура. Возможно, что изделия материкового характера попали на Хоккайдо не в результате торговых связей, а принесены в процессе единовременной миграции населения.

Имеющиеся в материалах памятников культуры сацумон мечи – основной вид оружия – поступали с Хонсю. Найдено более 30 экземпляров мечей с папоротниковидной рукоятью [Утагава, 1988, с.260-263]. Известно время их изготовления – VII–IX вв. Судя по материалам могильника Мэнасидомари, в более ранних захоронениях присутствуют мечи, которые связывают с материком, затем, в более поздних могилах, найдены мечи с папоротниковидной рукоятью [Косида, 1997, с. 423]. Это говорит в первую очередь о пришлом характере охотского населения на Хоккайдо в VII веке, о том, что через некоторое время после освоения новой территории, охотцы стали вступать в торгово-обменные отношения с сацумонцами и получать от тех оружие, произведенное на Хонсю.

На северо-востоке Хоккайдо и на юге Курильских островов ассимилированные остатки охотского населения дают начало новой культуре, получившей название тобинитай. В отличие от предшествующего периода охотской культуры на Хоккайдо, в группе памятников типа тобинитай пока не обнаружено предметов, которые можно было бы отнести к материковым изделиям [Накада, 1996, с. 149-151]. Возможно, это происходит в силу того, что стабилизируется состав населения и восточные районы Хоккайдо остаются вне торговых путей, проходящих в основном вдоль побережья Японского моря, или же принесенные охотским населением с материка предметы со временем просто были утрачены, а приток новых переселенцев с материка сдерживался племенами культуры сацумон.

Антропологические данные по материалам культуры сацумон свидетельствуют о близости их к показателям айнов нового времени, но иногда, как, например, на памятнике Симоданосава [Додо и др., 1991, с. 463-475], исследования показывают усреднение между современыми айнами и японцами области Тохоку, где в принципе было большое смешение с айнами. По проблеме антропологического типа охотского населения пока можно утверждать, что это не айнское население, а население, имевшее отношение к этногенезу народов Нижнего Амура [Исида, 1991, с. 149-154]. К этому стоит добавить, что схожесть керамики типа эноура с керамикой мохэской культуры не вызывает сомнения.

О тяготении к различным высокоразвитым для того времени культурным центрам свидетельствуют изделия из керамики и металла. Для культуры сацумон таким центром был остров Хонсю, откуда привозились металлические котлы, мечи с папоротниковидной рукоятью, фарфоровые изделия. А население охотской культуры получало изделия высокого качества с материка – из Приморья и Приамурья.

Различия в материалах культуры сацумон и охотской свидетельствуют о различных уровнях развития этих двух культур. Преимущественное развитие культуры сацумон было обусловлено более близким центром средневековых культур, в данном случае – японским.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Василевский А. А. Размышления о городищах империи Цинь, древних народах и эпохи средневековья на Сахалине // Краеведческий бюллетень. - Южно-Сахалинск, 1994. №2. С. 74-79.

Василевский А. А. Охотская проблема и ее современное прочтение в России и Японии // Интеграция археологических и этнографических исследований. Москва-Омск: ОмГПУ, 1999. С. 129-133.

Дерюгин В. А. Охотоморская культурная общность? (эпизод первый) // Записки Гродековского музея. 2002. Вып. 3. С. 53-66.

Додо Юкио, Кида Масахико, Исида Хадзимэ, Мацумура Хирофуми. Кости человека периода сацумон с памятника Симаданосава у г. Ацукиси на Хоккайдо (яп.) // Дзинруйгаку дзасси. 1991. № 99. Вып. 4. С. 463-475.

Исида Хадзимэ. Череп периода охотской культуры с памятника Осеннай на о. Рэбун (яп.) // Кокурицу кагаку хакубуцукан сэмпо. 1991. № 24. С. 149-154.

Ито Нобуо. Землянные укрепления китайского типа на Карафуто // Вестник Сахалинского музея. 1996. № 3. С. 265-274.

Кикути Тосихико. Хоккайдо и материковые культуры (яп.) // Хоккайдо кокогаку кодза (Лекции по археологии Хоккайдо). Саппоро: Мияма-себо, 1980. С. 218-234.

Кикути Тосихико. Хокуто Адзиа кодай бунка-но кэнкю (Исследования древних культур Северо-Восточной Азии). Саппоро: Хоккайдо дайгакутосе канкокай, 1995. 544 с.

Кодзима Еситака. Эдзо и его связи с материковой Евразией (яп.) // Кодай Эдзо-но сэкай то корю (Связи древнего Эдзо с окружающим миром). – Кодай огон то корю 1. Токио: Мэйте сюппан, 1996. Том 8. С. 339-437.

Косида Кэнъитиро. Погребения 7-9 вв. на Хоккайдо (яп.) // Эдзо, Цурэй кокка, нихонкай (Японское море, область Цурэй, Эдзо). Акита, 1997. С. 419-440.

Накада Юка. Развитие древнего общества на Хоккайдо и культурные связи в 10-13 вв. (яп.) // Кодай Эдзо-но сэкай то корю (Связи древнего Эдзо с окружающим миром). – Кодай огон то корю 1. Токио: Мэйте сюппан, 1996. Том 8. С. 141-168.

Судзуки Ясутами. Связи древнего Эдзо с окружающим миром (яп.) // Кодай Эдзо-но сэкай то корю (Связи древнего Эдзо с окружающим миром). – Кодай огон то корю 1. Токио: Мэйте сюппан, 1996. Том 8. С. 13-72.

Судзуки Ясутами. Создание государства Бохай и его особенности: управление, производство, торговля (яп.) // Тесэн гакухо. 1999. № 170. С. 1-28.

Утагава Хироси. Айну бунка сэйрицуси (История становления культуры айнов). Саппоро: Хоккайдо сюппан кикаку сента, 1988. 387 с.

Хигути Кадзуси. Эмиси-ватарисима // Кодай Эдзо-но сэкай то корю (Связи древнего Эдзо с окружающим миром). – Кодай огон то корю 1. Токио: Мэйте сюппан, 1996. Том 8. С. 73-102.

Ямада Горо, Цубакисака Ясуэ. Находки культурных растений принесенных с материка (яп.) // Кита-но рэкиси, бунка корю кэнкю дзиге (Исследования по культурным и историческим связям с севером). Саппоро: Хоккайдо кайтаку кинэнкан, 1995. С. 107-134.

@темы: япония, сацумон

---

Вспоминая Чечню.... (196 фото)

Сегодня с утра сердце жмет смертной тоской- хоть вой. В глазах пустота. Лишь в наушники слышны тоскливые песни афганцев. И вот бредовая идея пронеслась - выложить немножко фоток из коллекции. Это вам не ТВ с цензурой. Тут есть фото взятые с трупиков чечиков и не только. Всем слабонервным и впечатлительным смотреть не рекомендую.... Выложил всего 196 фото из 1400 имеющихся)

Нюрка
В.Верстаков

Плачет Нюрка – живая душа,
Слезы с кровью смешались на лапах.
Ах, как Нюрка была хороша,
Самый тоненький чуяла запах.

Плачет Нюрка, а птица летит,
Боевая, железная птица.
Плачет Нюрка, себе не простит,
Но ведь плачет – и все ей простится.

Гладит Нюрку родная рука,
Ей лизнуть бы хозяйскую руку:
Так знакома она, так легка,
Обреченная Нюркой на муку.

Вертолетный врезается пол
В иссеченное Нюркино тело,
Сотни раз она чуяла тол,
А в сто первый чуть – чуть не успела.

По загривку прошел холодок,
Когда запахом сбоку пахнуло,
Но на тонкий, стальной проводок
По расщелине лапа скользнула.

И взметнулся огонь из камней,
И запахло железом каленым,
И хозяин, идущий за ней,
Опустился на землю со стоном.

И ползла к нему Нюрка, ползла,
И лизала его, и лизала,
И хрипела, на помощь звала,
И глазами всю боль рассказала.

Подбежали к саперу друзья,
Обмотали бинтами сапера.
Он сказал: «Мне без Нюрки нельзя!»
«Нет, - сказали ему, - это горы!»

Вертолет прилетел поутру,
Их вдвоем погрузили в машину.
«Ты не плачь, Нюрка, я не умру,
Ты не плачь, я тебя не покину…»

Но плачет Нюрка – живая душа,
Слезы с кровью смешались на лапах,
Ах, как Нюрка была хороша,
Самый тоненький чуяла запах.

запись создана: 21.04.2010 в 18:36

@темы: фото, тоска, чечня

---

японская авиация в картинах и графике

небольшая подборка картин и графики

@темы: япония, авиация, картины

---

японская авиация фото

собственно подборка фото самолеты не идентифицировал- не хватило ни сил ни времени
Огромное спасибо #Ultramarin, предоставившему материал для работы

@темы: фото, япония, авиация

---

А. Ю. Акулов "ЗАКРЫТИЕ ВОПРОСА О ЦОРПОК-КУРУ...

А. Ю. Акулов

ЗАКРЫТИЕ ВОПРОСА О ЦОРПОК-КУРУ, ИЛИ ЕЩЕ РАЗ О СВЯЗЯХ КУЛЬТУРЫ АЙНУ С КУЛЬТУРОЙ ДЗЁМОН

1. Постановка проблемы

Многие исследователи культуры айну (Дж. Бэчелор, С. Цубои, Б. О. Пилсудский, Л. Я. Штернберг) в разное время и от разных информантов записывали так называемую легенду о цорпок-куру. (Написание цорпок-кур правильнее, чем широко распространенное коропок-гуру, потому что, во-первых, коропок есть искажение оригинального айнского слова цорпок – «под», а во-вторых, в языке айну звук [г] сам по себе не существует, а возможен лишь как вариант фонемы /к/, а конечное «у» в морфеме кур есть влияние японского языка и не является исконно айнским).
В самом обобщенном виде легенда о цорпок-кур выглядит следующим образом: когда айну пришли на Хоккайдо/Сахалин, они столкнулись с народом, живущим в землянках и изготовляющим керамическую посуду. Представители этого народа были невысокого роста и внешне не сильно отличались от айну, так же, как и айну охотились на сухопутных и морских зверей и ловили рыбу. Кроме того, они имели обыкновение похищать айнских женщин, из-за чего айну стали вести с этим племенем войны и, в конце концов, вынудили его покинуть Хоккайдо/Сахалин. На Хоккайдо данное мифическое доайнское племя называлось цорпок-кур, на Сахалине – тон-ци.
Когда начались серьезные исследования айну, а также археологические исследования культуры дзёмон, антропологи неоднократно расспрашивали айну о происхождении котлованов, оставшихся от землянок, а также керамики и каменных орудий. В ответ им рассказывали легенду о цорпок-кур. Опрашиваемые айну также добавляли, что ни они сами, ни их предки никогда не строили землянок, не пользовались керамикой или каменной посудой [Козырева: 21 – 22].
Мнения антропологов по поводу легенды о цорпок-кур и о том, являются ли останки каменного века результатом деятельности айну, разделились. Одни антропологи (С. Цубои, Б. Пилсудский) полагали, что народ цорпок-кур действительно существовал и был вытеснен айну и что котлованы жилищ, глиняная посуда и каменные орудия, находимые при раскопках, принадлежат не айну, а доайнскому племени цорпок-кур. Другие антропологи (Р. Тории, Ё. Коганэи, Н. Г. Манро, Б. Лауфер, Дж. Бэчелор) рассматривали цорпок-куру как «мифологический народ» и считали, что создателями древних землянок, керамики и каменных орудий являются сами айну. Они указывали на многочисленные сходства артефактов эпохи дзёмон и артефактов так называемых исторических айну, а также на явное антропологическое сходство дзёмонского населения и «исторических айну». В настоящее время в европейской антропологии возобладала вторая точка зрения, но дискуссия на эту тему длилась очень долго, вплоть до второй половине XX в.
Вместе с тем в отечественной и отчасти в японской антропологии вопрос о связях современных айну с населением эпохи дзёмон все еще остается в известной мере спорным. Тому есть немало причин, но основной, на наш взгляд, является чрезмерная археологизация отечественной антропологии. Когда заходит речь о древних эпохах, то, прежде всего, внимание уделяется материалам, найденным в результате археологических раскопок, которые нередко рассматриваются вне контекста среды обитания, вне временного контекста и без последовательного соотнесения с общим контекстом изучаемой культуры. Например, когда археологи на Сахалине, Курильских о-вах или на Хоккайдо находят в одном месте несколько десятков котлованов древних землянок, то нередко делается за
исключение, что здесь некогда было очень большое поселение. При этом, естественно, не учитывается возможность того, что это «большое поселение», скорее всего, существовало на протяжении ряда веков и что строительство 20 – 30 землянок за такой большой период времени как раз, наоборот, свидетельствует о том, что это поселение было крайне малочисленным. Кроме того, часто не принимается во внимание тот факт, что люди, которые жили в этих поселениях, занимались не земледелием, а охотой, рыбной ловлей и собирательством и что для существования такой культуры совершенно необходимо значительное пространство дикой природы, а еще важнее – поддержание равновесия в природной среде и в человеческой популяции – недопущение демографических взрывов. Поэтому «больших поселений» не могло быть по определению.
В настоящей статье мы попытаемся прояснить проблему связи культуры «исторических айну» с культурой дзёмон.

2. Теория С. Цубои

Теория С. Цубои была впервые высказана им еще в конце XIX в. Ее основные положения таковы:
1. Различия в строении скелета человека эпохи дзёмон и современных исторических айну якобы достаточно существенны, поэтому можно отрицать преемственность этих популяций.
2. Глиняные статуэтки догу, во множестве находимые в культурных слоях эпохи дзёмон, могут интерпретироваться как «портреты» людей каменного века. Рассматривая одежду, прическу, антропологический тип и прочие черты статуэток, Цубои пришел к выводу, что статуэтки догу, скорее всего, изображают не айну, а эскимосов. Особое внимание им уделялось «фигуркам в солнцезащитных очках», т. е. попросту фигуркам с очень большими глазами, занимающими иногда почти две трети лица.
3. Цубои отмечал также, что человек эпохи дзёмон ел моллюсков больше, чем исторические айну, поскольку древние люди оставили после себя огромные раковинные кучи, чего не делают айну.
4. Кроме того, Цубои утверждал, что имеется слишком мало сходства между искусством эпохи дзёмон и искусством исторических айну.
5. Цубои также отмечал, что айну не изготовляют керамическую посуду и каменные орудия, а также не живут в землянках.
На основании всего этого, С. Цубои делал вывод о том, что люди каменного века (эпохи дзёмон) не были предками айну.

3. Опровержение теории С. Цубои и доказательства того, что люди культуры дзёмон – айну

Практически на протяжении всего XX в. продолжали накапливаться факты, опровергающие теорию Цубои и подтверждающие точку зрения Коганэи и Манро. Ее же подтверждает и лингвистический анализ легенды о цорпок-кур.

3.1. Лингвистический анализ

Прежде всего, обратимся к значению слова цорпок-кур. Оно состоит из двух морфем: цорпок – «под» и кур – «человек». Таким образом, его можно перевести как «человек под», «люди под», т. е. «люди, живущие под землей». На Сахалине этот «доайнский» народ называется тон-ци.
«Ляуфер отождествляет выражение тонци и тоици (тои “земля”, ци “жилище”, следовательно, “земляное жилище”), которые оба могут быть отождествлены; по Ляуферу теперешние жилища сахалинских айну также называются тоици, Коганэи слыхал, как айну на Сахалине называли свои зимние юрты тоицисэ, а летние “сакцисэ”. Возможно, что на Сахалине “тоици” употребительно как местное выражение, как и тоицисэ, так как айну северных Курильских островов на Сикотане называют свои земляные юрты очень похожим именем – тоицэ (цэ “жилище”). Коганэи обращает внимание на то, что при удалении из слышанного Цубои на Эдзо (совр. Хоккайдо. – А. А.), вышеприведенного названия «тоицикуру» известной нам части “куру”, получается то же название, которое Лауфер слыхал на Сахалине, которое, однако, иначе объясняется. Тории Рюдзō слыхал, как на о. Эторофу (совр. Итуруп. – А. А.) две старые айнские женщины называли этот мифический народ именем тоисэкуру (сэ “жилище”)» [Позднеев: 42 – 43].
К этому пассажу можно добавить, что той означает землю как почву; ци, цэ, сэ – различные варианты слова ци-сэ – «дом», «жилище», букв. «наше гнездо/берлога»; варианты тон-ци/той-ци абсолютно логичны и регулярны, если иметь в виду, что в языке айну на морфемных стыках существуют следующие позиционно обусловленные чередования: рт  тт, рн  нн, нс йс, нц  йц.
Таким образом, видно, что слова тон-ци и цорпок-кур являются абсолютно нормальными словами языка айну, этимология их абсолютно прозрачна и, что особенно примечательно, – эти слова употреблялись айну в отношении самих себя.

3.2. Ареал распространения легенды о цорпок-куру

Также очень интересен и важен тот факт, что легенда о цорпок-кур бытовала там, где айну уже более или менее отошли от традиционного образа жизни. «…Далее на север это предание (легенда о цорпок-кур. – А. А.) уже прекращается, на северных Курильских островах о нем никто ничего не знает, и здесь не только не рассказывается о том, чтобы эти острова были заселены кем-либо до переселения туда айну, напротив они утверждают, что живут на этих островах с самых давних времен. При расспросах об остатках каменного века, айну Северно-Курильских островов с уверенностью говорят, что эти остатки принадлежат их предкам» [Позднеев: 52].

3.3. Каменные орудия

Д. М. Позднеев также приводит факты, которые свидетельствуют о том, что айну Северных Курильских островов использовали каменные орудия. «Предводителем колонизационного бюро для Курильских островов Гундзи Наритада было сделано очень важное открытие на самом северном из этих островов Сюмусю (совр. Шумшу. – А. А.). В местности Бэттофу (или лучше Пэттопо) находятся около 60 юрт, крыши которых большей частью провалились, но есть и такие, которые сохранили свою первобытную форму. В этих юртах, обитавшихся северно-курильскими айну до переселения их на Сикотан (совр. Шикотан. – А. А.) в 1884 г., кроме различных орудий айну на чердаке одной из них обнаружена связка из 20 – 30 стрел. Стрелы эти снабжены частью медными наконечниками, отчасти же каменными, и интересно это особенно в том отношении, что каменные наконечники совершенно не отличаются от каменных наконечников, извлеченных из остатков каменного века. Здесь же вблизи найдено целое множество каменных осколков и готовых каменных наконечников, и можно предположить, что здесь была фабрика для изготовления их. Об этой находке Гундзи устно сообщил Цубои, который объясняет ее следующим образом: обитатели юрт случайно нашли такие каменные наконечники и прикрепили их к своим стрелам. Весьма возможно, что на Сюмусю находят каменные наконечники в большом количестве, но это еще не служит доказательством того, чтобы северо-курильские айну являлись потомками человека каменного века, остатки которого мы видим на Эдзо. Коганэи же напротив заявляет, что, по его мнению, если принять во внимание степень культуры айну, то окажется гораздо более правдоподобным, что каменные наконечники были изготовлены никем другим как самими айну северных Курильских островов» [Позднеев: 40 – 41].
«Относительно каменной утвари они (айну Северных Курильских островов. – А. А.) рассказывают, что в древние времена, когда еще не было железа, утварь выделывали из камня, и только двух различных видов: 1) каменные топоры “поинамукару” (пои=камень, мукару=топор), из так называемого камня эсюен, и 2) каменные наконечники для стрел анзиаи (анзи = род камня, агат, аи = наконечник стрелы). К сожалению, производство этой каменной утвари теперь забыто, но у айну северных Курильских островов до сих пор сохранилась удивительная поговорка того времени, которую они говорят по окончании трудной работы: “Poinamukaru niushpe ashinka shiri tinka”, что означает: “рубить дерево каменным топором стоило больших трудов”» [Ibid.: 52].

3.4. Керамика

Во времена, когда Д. И. Позднеев писал свое обобщающее исследование, керамика древних айну была изучена еще недостаточно. Тем не менее, он говорит: «О глиняной утвари, отыскиваемой в грудах раковин, мы имеем более подробные сведения, чем о каменной. До получения железных котлов от айну острова Эдзо (т. е. через посредство айну от японцев) или с севера от русских, айну северных Курильских островов сами выделывали себе горшки из глины, об изготовлении которых семидесятилетний старик сообщил Тории следующее: “Сначала смешивается глина (тои) с песком (отта), сюда прибавляется вода, все это вместе месят, и затем как связочное средство в это тесто прибавляется мелко изрезанная тонковолокнистая трава “ноканки”. Из этой массы выделывалось кольцо, называемое “тоикарюу” (карюу = обручь), из этого кольца можно было выделывать посуду различной формы. Каждый изготовленный сосуд затем наполнялся водой и ставился на огонь для накаливания. Вода быстро вываривалась и испарялась, когда же посуда совсем высыхала, она вынималась из огня”. В этом и состояло все искусство. Однако не всюду имелась глина пригодная для изготовления из нее горшков, иногда приходилось ее приносить издалека. Такая глина добывалась, например, на острове Алаиде (Алаид – старое русское название острова Атласова, айнское название этого острова – Цаца котан. – А. А.) и в Мозирикэси, на острове Расёва (совр. Расшуа. – А. А.) Специальных горшечников у айну не существовало. Каждый сам изготовлял себе посуду, смотря по надобности. Главным образом этим искусством занимались женщины, и самыми способными из них в этом отношении были женщины острова Парамусири (совр. Парамушир. – А. А.), а женщины острова Расёва напротив были в этом деле очень неискусны. Искусство состояло главным образом в умении пользоваться травою “ноканки”. Глиняные сосуды по большей части изготовлялись только двух форм. Одна была похожа на сковороду и называлась “тоисю” (сковорода, на которой варят) а вторая в виде тарелки и называлась “тоисара” (сара – тарелка). К краям сковороды были прикрепляемы ручки, в эти ручки продевалась веревка, скрученная из травы “мури”. За веревку сковорода подвешивалась над огнем для приготовления в ней пищи. При этом часто случались несчастья: сковорода разбивалась, что, конечно, причиняло большое огорчение. Из всего этого видно, как свежо сохранилось предание об образе жизни айну северных Курильских островов того времени» [Ibid.: 52 – 53].
Другим распространенным видом керамических изделий являются статуэтки догу. “Древнейшие догу относятся к начальным этапам дзёмона. Они представляют собой небольшие, высотой около 5 см, плоские глиняные пластинки, на внешней стороне ко-торых изображены маленькие торчащие груди. Сами фигурки очень схематичны.

Антропоморфность их подчеркивается изображением груди и подтреугольной формой.
В среднем дзёмоне появляются более реалистичные изображения. Они приобретают объемность, увеличиваются, достигая 25 и даже 30 см. Головки их трактованы условно, глаза и рот показаны простыми округлыми поверхностями, брови намечены мелкими рельефными дугами, переходящими в небольшой нос. Руки и ноги еще не вылеплены. Вместо рук мы видим округлые выступы плеч, а вместо ног – цилиндрическое основание, иногда раздвоенное. Внимание древнего мастера акцентировано главным образом на женских признаках» [Васильевский: 130 – 131]. Орнаменты на догу в целом аналогичны орнаментам на сосудах.
С. Цубои, полагавший, что культура дзёмон не является айнской, называл догу фигурками в солнцезащитных очках (из-за непропорционально больших глаз), какие существуют, например, у эскимосов. Н. Г. Манро, однако, показывает, что подобная гипотеза несостоятельна, так как солнцезащитные очки совершенно ни к чему в Японии, где не существует так называемой снежной слепоты. С точки зрения Манро, догу – это уже вполне гротескные, абстрактные изображения, и они, конечно, никак не могут рассматриваться как портретные изображения, и, следовательно, такие глаза являются, скорее всего, определенным символом, своеобразными “окнами души” [Munro: 227, 229].

3.5. Антропологические данные

Для подтверждения связей населения эпохи дзёмон с современными историческими айну Манро обращается к данным краниологии: “Посредством сравнения индивидуальных черт я установил идентичность черепов из раковинных куч и черепов айну и пришел к заключению, что они (т. е. айну и люди эпохи дзёмон. – А. А.) одного происхождения” [Ibid: 673]. Приводимый в нашей статье рисунок, сделанный проф. Коганэи для Н. Г. Манро и помещенный последним в своей книге, демонстрирует именно это сходство. Рисунок сделан Коганэи по усредненным обводам черепов, но он не сообщает, откуда взяты исходные индивидуальные данные. Об этом же пишет и М. Г. Левин: “По всем основным признакам неолитические черепа сближаются с айнскими и занимают крайнее положение по сравнению с черепами японцев” [Левин: 72]. К таким же заключениям приходят и современные антропологи: К. Ханихара, Б. Ямагути и пр. (Ханихара, 1996; Yamaguchi 1990).
Во времена Манро в краниологии еще не получили распространение такие методы, как анализ дискретно варьирующих признаков, а также данные одонтологие. Между тем

Сопоставление абрисов дзёмонского и айнского черепов (Munro, 1911: 669)

именно по этим данные наиболее надежно прослеживаются связи населения всей Японии
эпохи дзёмон с айну, и существенные отличия этого населения от современных японцев (Kozintsev, Turner).
Данные топонимики свидетельствуют об имевшем место в период сложения основного корпуса японских топонимов (I тыс. н. э.) широком распространении айну и их языка по всей Японии.
Н. Г. Манро пишет: когда мы находим много мест, где существуют раковинные кучи, носящих названия, явно айнского происхождения, то можно лишь утверждать, что люди, использовавшие тот же язык, что и айну, ранее жили в тех места [Munro: 669]. Например, топоним Ōмори в основном рассматривался как название японского происхождения, интерпретировался он так: Ō – большой, обширный; мори – лес. На самом же деле это название происходит от двух айнских слов: О – выдающийся, выступающий и мори – маленький холм» [Ibid: 669].
Что же касается замечания C. Цубои, будто исторические айну не оставляли и не оставляют раковинных куч, тогда как от эпохи дзёмон до нас дошли огромные кучи раковин, то нужно иметь в виду, что никакая культура, даже и так называемая традиционная, не стоит на месте. Традиционным культурам также, как и всяким другим, свойственно развитие своей технологии. Собирательство есть наиболее простая (неквалифицированная) хозяйственная деятельность. В развитых культурах охотников и рыболовов собирательство играет вспомогательную роль, но в ту эпоху, когда охотничьи и рыболовные техники только формировались, собирательство было основной хозяйственной деятельностью, хотя впоследствии, по мере развития более производительных отраслей хозяйственной деятельности, оно оттесняется на периферию. Поэтому нет никакого противоречия в том, что древние айну оставляли значительные кучи раковин, а современные/исторические айну не оставляют раковинных куч. В культуре так называемых «исторических айну» технология рыболовства и охоты была уже вполне развита, и прибрежное собирательство стало вспомогательным занятием.

4. Выводы

Исходя из всего сказанного выше, можно утверждать, что легенда о цорпок-кур есть не более чем легенда, не имеющая ничего общего с историческими реалиями.
Следует отметить также, что сама по себе легенда о цорпок-кур есть не что иное, как описание собственно традиционного айнского быта той эпохи, когда айну еще могли вполне беспрепятственно вести свой традиционный образ жизни и не испытывали еще воздействия японской культуры.
История легенды о цорпок-кур также наглядно показывает как при изучении древних культур опора на данные только одной науки (археологии или фольклористики) может завести в тупик, и что при изучении так называемых примитивных культур всякое явление должно рассматриваться в контексте данных различных отраслей этнографии и антропологии.
Литература

Васильевский Р. С. По следам древних культур Хоккайдо. Новосибирск, 1981.
Киддер Дж. Э. Япония до буддизма. Острова, заселенные богами / Пер. с англ. яз. О. И. Миловой. М., 2003.
Козырева Р. В. Древний Сахалин. Л., 1967.
Левин М. Г. Некоторые проблемы этнической антропологии Японии // Совтская этнография. 1961. № 2.
Позднеев Д. М. Материалы по истории Северной Японии и ее отношений к материку Азии и России. Т. I. Ёкогама, 1909. Дзинруй харука нару рё (Рождение японской нации. Долгое путешествие человеческой расы). Токио, 1996 (на яп. яз.).
Kozintsev A. G. Ainu Origins in the Light of Modern Physical Anthropology. Homo. V. 44. № 2. P. 105 – 127.
Munro N. G. Prehistoric Japan. Yokohama. 1911.
Turner C. G. Dental Evidence or the Origins of the Ainu and Japanese. Science. V. 193. 1976. P. 911 – 913.
Yamaguchi B. Skeletal Morphology of the Jomon People // Transactions of International Symposium on Japanese as a member of the Asian and Pacific population / Ed. K. Hanihara. September 25 – 29. Kyoto, 1990.
Ханихара К. Нихондзин но тандзё.
Yamaguchi B., Ishida H., Matsumura H. On the Skeletal Remains of Kurile Ainu Collected by the Late Kingo Hayashi. Memoirs of the National Science Museum. V. 26. P. 151 – 169.

* Акулов Александр Юрьевич – аспирант Русской христианской гуманитарной академии (г. Санкт-Петербург).


A. Yu. Akulov
Closing the question of Tsorpok-Kuru, or once more on
relations of the Ainu culture with the Jomon culture

(Summary)
The article by A. Yu. Akulov critically targets the discussion that continued for nearly a century, on whether the mention of Tsorpok-Kuru people in Ainu legends as a people historically preceding the Ainu in Hokkaido, the Sakhalin and Kuril Islands refers to an actually existing stream of pre-Ainu population that had left behind artifacts ascribed today to the Jomon culture. Recent research proves that there is a certain genetic link between the Jomon population and the Ainu of historic times and that there had not been any other population possessing different physical qualities, at least in the Neolithic period that might precede the Ainu.

@темы: сахалин, япония, айны

---

Дзёмон

вариация из моей книги (требует дополнения и переработки)

15 тыс. – 300 гг. днэ. Период дзёмон (неолит) – назван по типу керамики с «веревочным орнаментом». Подобная техника нанесения орнамента на глиняные сосуды использовалась в Африке (Сахара), Полинезии (Ново-Гибридские острова) и в некоторых других регионах, что позволяет говорить о ее местном происхождении, так как в непосредственной близости от Японского архипелага техника дзёмон не используется. В северной части архипелага начинает активно использоваться лук, следует отметить, что в японских хрониках упоминается об использовании айнами (эбису) отравленных стрел. В этот период происходит потепление и как следствие этого изменение климата, повышение влажности и формирование теплого Цусимского течения. Вследствие этих событий на территории архипелага исчезают крупные млекопитающие, что соответственно привело к сокращению привычной для употребления белковой массы и необходимость адаптации к новым условиям обитания, что привело к увеличению использования лука. В результате поднятия уровня океана в среднем на 2-3 метра формируется непосредственно сам архипелаг почти в том виде, каким мы знаем его сейчас (образовываются острова Хонсю, Кюсю, Сикоку и Хоккайдо). Из-за значительного сокращения территории пригодной для жизни, вероятно, происходит усиление борьбы за право обладания лучшими охотничьими угодьями и нерестовыми реками. К этому периоду относится усиление борьбы между «Тэнсон» и кумасо на Кюсю, идзумо и эбису на Хонсю с одной стороны и «Тэнсон» и идзумо с другой стороны. Возможно к этому же периоду относится и оттеснение коробоккуру айнами (эбису) на север Хонсю и Хоккайдо. К 4600 году до нашей эры относятся первые обнаруженные следы земледелия (гречиха), а следы возделывания проса обнаружены на рубеже 2 – 1 тысячелетия до нашей эры. Приблизительно к 1200 году до нашей эры от-носятся свидетельства возделывания суходольного риса в Северном Кюсю. Ранее считалось, что земледелие впервые появилось на Японском архипелаге только в период яёй, а в период дзёмон преобладало кочевое собирательство, что тоже оказалось неверным (кочевое собирательство), так как было обнаружено большое количество поселений длительное время находящихся на одном и том же месте.

далее будет подборка материалов в тему

@темы: япония, Дзёмон

---

Цусимский инциндент год 1861

Д. Соколов "До конца..." гл.8,


В начале Х1Хв. России на Тихом океане приходилось довольствоваться портами Петропавловска-Камчатского, Охотска и Ново-Архангельска на Аляске. В 1821г. русский посланник в Китае Р.Ф. Тимковский впервые поставил перед царским правительством вопрос о необходимости основать незамерзающий порт «где-нибудь на берегу Восточной Азии»[19], т.е. в Корее или в Китае. Но в то время Петербургу было не до Дальнего Востока, а всё внимание военных и моряков было обращено на Кавказ и Грецию.

Капитан Г.И. Невельской в 1849г. основывает в устье Амура Николаевск, а в начале 1855г. военной миссии адм. Е.В. Путятина удаётся заключить с Японией Симодский трактат (впоследствии- Симоносекский договор), по которому для русских военных судов стали открыты порты Симода, Хакодате и Нагасаки. В 1857г. было принято решение «постоянно содержать на Тихом океане значительное военно-морское соединение». В 1858г. Россия арендовала Нагасаки в качестве незамерзающей базы флота. Одновременно Путятин заключил с Китаем аналогичный Тян-цзинский договор, по которому несколько портов Поднебесной открывались для заходов русских судов. В следующем году Россия добровольно-принудительно оттянула у Китая Приморье с бухтой Золотой рог, в которой немедленно началось строительство порта.

Владивосток, однако, мало подходил на роль главной военно-морской базы, во-первых в силу того, что замерзал на зиму, а во-вторых, ввиду близости японского берега. Главная цель военно-морской дальневосточной политики Империи лежала поэтому гораздо южнее.

«В условиях активизации деятельности усилившегося русского Тихоокеанского флота идея приобретения незамерзающего порта породила в 1861 году так называемый Цусимский инцидент.»

Острова Цусима, принадлежащие Японии, как нельзя лучше подходили для основания постоянной базы русского флота. Предвидя трудности, с которыми столкнулась бы наша дипломатия в вопросе уступки их Токио, «осторожный глава внешнеполитического ведомства А.М. Горчаков не счёл возможным выступить с правительственной инициативой по приобретению на островах Цусима незамерзающего порта, и тогда Александр 11-й, Константин Николаевич[20] и Горчаков келейно «решили исполнение поручить Лихачёву[21]… недипломатическим путём».

«Недипломатический путь» означал посылку в цусимский порт Имосаки русского корвета и строительстве явочным порядком военно-морской станции. Это вызвало резкие протесты японского правительства и англичан, немедленно выславших к Цусиме свои корабли.

На японское правительство русским в те годы можно было бы смело начхать, ибо помешать в «приватизации» удалённого княжества реально оно было неспособно, не имея боевых кораблей. Но вот Англия…

Со времён петровых Русский флот страдал выраженным комплексом военно-морской неполноценности перед «владычицей морей», который не могли исправить никакие победы над Швецией и Турцией. Этот комплекс особенно усилился после Крымской войны, что не раз сказывалось во внешней политике России. Об этом комплексе написано подробно и много, и я уже упоминал о том, что одно наглое появление в демилитаризованных Дарданеллах четырёх броненосцев под флагом Св. Георгия (февр. 1878г.) заставило правительство Александра 11-го отказаться от штурма Константинополя и повернуть войска обратно не солоно хлебавши.

Как тут не вспомнить гоголевскую «фуражку капитан-исправника!» Такой «фуражкой» для русской внешней политики всегда являлся флот британский…

И в 1861 году русским пришлось, поджав хвост, убраться с Цусимских островов. «Недипломатический путь» ни к чему не привёл. Ввиду ухудшившихся русско-японских отношений пришлось отказаться от Нагасаки (Симоносекский договор формально оставался в силе до 1895г.), сократить эскадру адм. Лихачёва и отложить «решение о незамерзающем порте до лучших времён».

Эти «лучшие времена» вскоре настали. Корея, это слабенькое государство, зажатое между Китаем и Японией, вскоре стало объектом территориальных притязаний своих сильнейших соседей. В 1884 году корейское правительство, встревоженное угрозой оккупации полуострова, напрямую обратилось к России с просьбой об установлении протектората. Непременным условием со стороны Петербурга стало предоставление порта в полную русскую собственность, с чем корейцы легко согласились. Но «мощи, предшествующей праву» (по выражению У.Черчилля), у России в регионе не имелось. Япония и Китай в следующем году заключили договор о разделе сфер влияния в Корее, лишив её суверенитета и возможности вести переговоры с третьей страной. Одновременно Англия потребовала себе острова Комуньдо с «удобнейшей» гаванью Гамильтон, на что получила отказ. Это не смутило тех, у «кого мощь всегда предшествовала праву», и дальневосточная эскадра англичан в апреле 1885г. просто захватила Гамильтон!

Правда, в результате политических демаршей России и посылки в Тихий океан эскадры адм. Корнилова, британский флот в 1887г. оставил острова Комуньдо- но при условии, что русские никогда не станут претендовать на корейское побережье.

Это «джентльменское соглашение» сделалось пусть бескровной, но подлинной победой Великобритании. С отказом от цусимских островов и оставлением Кореи в покое, пунктов, пригодных для базирования главных сил флота, на Дальнем Востоке становилось всё меньше и меньше…

«Ревизия Симоносекского договора … окончательно определила Россию и Японию как главных соперников в борьбе за политическую гегемонию на Дальнем Востоке. Несколько запоздалое создание в противовес быстро растущим военно-морским силам Японии полноценного броненосного Тихоокеанского флота, строительство Транссибирской железнодорожной магистрали и связанное с ним экономическое проникновение России в Маньчжурию, смещение эпицентров дальневосточной внешней политики всё дальше к югу от русского побережья поставили на повестку дня проблему выбора порта с новой остротой.

…Имея же на весь морской театр лишь один владивостокский док, обеспечить боеготовность Тихоокеанской эскадры не представлялось возможным.

Флот- единственный реальный силовой фактор российского присутствия в регионе- в условиях крайне напряжённой и взрывоопасной политической обстановки ставил перед отечественной дипломатией задачу немедленного приобретения порта, отвечавшего необходимым для русской военно-морской базы требованиям.»

Политические надобности рождались ужасающе быстро…

Давно облюбованные русскими моряками порты Фузан, Каргодо, Мозампо и порт Шестакова находились на корейском берегу, и, по джентльменскому соглашению с Великобританией, стали политически недоступны. На территории Китая имелся удобный во всех отношениях порт Киао-Чао (Циндао). Русским дипломатам в Пекине удалось выговорить право однократной зимовки в 1886-87гг. в Киао-Чао нашей эскадры. Но вскоре от этой идеи пришлось отказаться, ибо по географическим причинам к Циндао нельзя было подвести ветку КВЖД. Колебаниями русского правительства воспользовалась Германия, и 2 ноября в 1897г. силой заняла этот порт.

В тот же день в Царском селе состоялось Особое совещание под председательством Николая 11-го. На повестке дня стоял единственный вопрос- «о занятии судами нашей эскадры Талиенвана … или же иного порта, по указанию нашего морского ведомства».

«Иным портом» мог быть только Порт-Артур, расположенный на острие Ляодунского полуострова, далеко вдающемся в Жёлтое море. Совещание располагало сведениями о том, что английская эскадра крейсирует в этих водах, что один из её судов уже посетил Порт-Артур с разведывательной целью. 26 ноября 1897г. на новом Особом совещании принимается, наконец, решение- занять Порт-Артур. Командующий Тихоокеанской эскадрой контр-адмирал Ф.В. Дубасов получает приказ и посылает в Порт-Артур два отряда русских кораблей под командованием контр-адмирала М.А. Ревунова. На Дальний Восток немедленно откомандировываются два эскадренных броненосца- «Сисой Великий» и «Наварин».

Русским удаётся опередить англичан, которые нагло вводят два крейсера на внутренний рейд Артура, но, простояв там под парами три часа, убираются восвояси.

«26 января 1898 года эскадра Тихого океана под флагом Ф.В. Дубасова почти в полном составе собирается на рейде Порт-Артура.»

Наконец-то! Наконец-то и у нас мощь воспредшествовала праву!

«15 марта (1898г.) в Пекине стороны подписали русско-китайскую конвенцию, согласно статье 3 которой территория Квантунского полуострова на 25 лет передавалась в аренду России. … 16 марта 1898 года под грохот салюта с кораблей эскадры Тихого океана в Порт- Артуре и Талиенване (Дальний) были подняты русские флаги. Десятилетиями стоявший на повестке дня вопрос о приобретении незамерзающего военного порта российского флота на Дальнем Востоке был наконец решён.»

Я пишу эти строки как раз 16 марта 2006 года, находясь в столице новой- Свободной России. Если пренебречь тем, что даты старого стиля и нового стиля разнятся на 12-13 дней, то сегодня- наш национальный праздник, 108-я годовщина приобретения моей страной Порт-Артура, форпоста нашего на Дальнем Востоке и венца почти полувековых усилий государства Российского по окончательному закреплению русского присутствия в регионе. Но, бьюсь об заклад, об этой дате никто не помнит. Нигде не салютуют, нигде не митингуют, не размахивают триколорами, не пьют водку, не орут песен. Обычный четверг, рабочий день… Через три дня- другая круглая дата, 100- летие Подводного флота России. А что же Дальний Восток? Так и не отметим? Думаю, что даже профессиональные историки с трудом поймут, о чём, бишь я.

В ходе воспоследовашей русско-японской войны, 20 декабря 1904 года героический гарнизон Порт-Артура после многомесячной осады капитулировал. В город вошла японская армия генерала Ноги…

Если мы внимательно посмотрим на карту, то увидим, насколько невыгодно положение благоприобретённого порта. Эскадра, базирующаяся на него, весьма и весьма стеснена в своих действиях, ибо выход в океан из узкой горловины Жёлтого моря ничем не обеспечен и может быть легко предотвращён японцами (сомневаться в том, что самураи станут разделять русские восторги и долго терпеть эту занозу в заднице, могли разве что полные идиоты).

1.200 морских миль разделяли Артур и Владивосток, и японские суда могли в любой момент прервать сообщения между русскими флотскими базами. Внезапный удар с моря сразу же лишал Тихоокеанскую эскадру инициативы и ставил в исключительно тяжёлое положение, вплоть до блокирования в базе. Убрав же её с театра, японцы беспрепятственно перебрасывали из метрополии в Корею, а оттуда- на Ляодунский полуостров осадную армию, отрезая Порт-Артур от материка, лишая защитников его малейшей надежды на всякую помощь извне- в отношении высадки вражеского десанта берега полуострова очень и очень удобны. Базируясь на Артур, главные силы флота оставляли беззащитным всё дальневосточное побережье России. И т.д.

Это- ясно, ясно, ясно, ЯСНО, ЯСНО нам, дилетантам-потомкам. Что же царские адмиралы, что же царские политики? Неужели все они по-детски радовались этой новой игрушке и верили, что прорубили ещё одно окно в сплошной кондовой континентальной России? Ведь всего через семь с половиной лет даже полным идиотам стало ясно, что приобретение Порт-Артура было колоссальной ошибкой, что лучше бы мы ничего у Китая не арендовали?

Нет, русские адмиралы и политики высказывались так:

Ф.В.Дубасов: «Как база для наших морских сил Порт-Артур совершенно не отвечает требованиям.»

С.Ю. Витте (16 марта 1898г.): «Припомните сегодняшний день- вы увидите, какие этот роковой шаг будет иметь опасные для России последствия.»

«Манёвры русских армий и флота на Квантунском полуострове в 1900 и 1903 годах, когда победила нападавшая на Порт-Артур сторона, убедительно доказали слабую защищённость новой базы. Ещё менее утешительными оказались результаты стратегической игры 1900 года «Война с Японией», проходившей на курсе военно-морских наук при Николаевской морской академии: сильнейшая по сравнению с русской японская эскадра «должна дать Японии ожидаемую от неё победу и ключ к осуществлению стратегической цели войны в самом её начале.»

Так сказать, мат в два хода.

Так какого же … чёрта???

Решение о Порт-Артуре было решением не военным, не морским, а решением ПОЛИТИЧЕСКИМ- решением, принятым царём Николаем.

«Возобладала точка зрения мало смыслившего в специфических военно-морских вопросах М.Н. Муравьева (министра иностранных дел), которому удалось убедить в её правильности в числе других и самого высокопоставленного дилетанта- Николая 11-го. В результате русский тихоокеанский флот, с которым столь небрежно обошлись власть предержащие, не смог оказать сопротивления Соединённому флоту Японии в русско-японской войне.»

А чем руководствовался Его высокопревосходительство Муравьёв? Идиотизмом? Некомпетентностью? Глупостью? С.А.Гладких, автор столь часто и много цитируемой мною статьи, сообщает нам, что «Доклад министра (на Особом совещании в Царском селе 2 ноября 1897 года) основывался на результатах посещения китайских портов Талиенвана и Порт-Артура русским консулом в Чифу Островерховым, который сообщил М.Н. Муравьёву своё мнение об их большом стратегическом значении. Безвестный дипломат оказался инициатором одной их крупнейших военно-политических акций России России Х1Х века.»

Неправда ли, это что-то нам напоминает? Не решение ли о строительстве «порта императора Александра 111-го» в Либаве, принятое девятью годами раньше? И тут, как и в Прибалтике, подразумевались огромные капиталовложения, и тут предусматривалось строительство железной дороги…

«История Либавского порта- это мрачный эпизод, характеризующий не только военный, но и моральный развал в высших военных и морских кругах того времени.»

Пожалуй, не глупость и дилетанство руководили М.Н. Муравьёвым, а открывшиеся перспективы- перспективы под видом обеспечения национальных интересов Родины обеспечить и свои личные интересы в железнодорожных и иных концессиях. С этой точки, Порт-Артур имел действительно большое стратегическое значение.

Подлинные мотивы высокопоставленных лиц, окружавших двух последних русских императоров, представляются всё более сомнительными. Уж если военный министр в 1909-15гг., генерал-адъютант Владимир Александрович Сухомлинов, честный, толковый и храбрый вояка, оказался нечист на руку (см. ч. 1), то что говорить о штатских- дипломатах, финансистах, транспортниках?

Выходит, что и Альфред Штенцель (не знающий всей подоплёки) был прав, называя Порт-Артур в числе «крайне невыгодных для флота баз.»

Господа! И почём нынче Родина?

@темы: япония, россия, Цусима

---

Происхождение японского народа и языка. Джон Тихэн

users.tmok.com/~tumble/japlan.html
---------------------------------------------------
From: muchan ([email protected])
23 Mar 1998
----------------------------------------------------
Происхождение японского народа и языка
Джон Тихэн (John Teehan)

1. Предисловие

Мы можем читать древнейшую письменную форму японского языка с VII века. С того времени японский язык изменился, но можно увидеть преемственность весьма ясно и уверенно заключить, что в основе это тот же самый язык, каким говорят ныне на тех же островах. Называя эту древнейшую известную нам форму «древнеяпонским языком», я хочу сообщить о предыдущем времени, о том, как этот язык сформировался и откуда пришли люди, говорившие на этом языке, – о происхождении и праистории японского народа и языка.

Поскольку речь – о времени, предшествующем письменной истории, то исследования и даже предположения в области археологии, антропологии, мифологии и т. д., наряду с лингвистическим анализом, тоже очень полезны для понимания прошлого.

Это сообщение не дает законченного ответа на вопрос, а лишь представляет образ праистории, который мы может получить из исследований, сделанных совсем недавно. Автор сообщения – не академический исследователь в данной области, и поэтому цель написанного – лишь информировать тех читателей Usenet, кто интересуется нашим, японцев, происхождением, и высказать собственную точку зрения. Бóльшая часть информации, приведенной здесь, основана на книге “Nihongo-no kigen” («Происхождение японского языка»), автор – Susumu Ōno из Iwanami. Я был бы счастлив узнать, что есть какие-либо более свежие находки, которые бы изменили или подтвердили основной образ праистории, который я здесь представляю.

2. Легенды

В китайской классической литературе по крайней мере два текста отмечают праисторию Японии.

“Wei Zhi – Dong Yi Chuan” («Официальная история Вэй. О восточных иноземцах) (“Gishi-touiden” -- яп., или “Gishi-wajinden”) сообщает о японцах в III веке н. э. Кроме описания правительницы-женщины и татуированных лиц мужчин, есть отрывок, который гласит: «Когда спрашивали, каждый отвечал, что они – потомки Tai Bo из Wu» (taihaku из Go /яп./).

Сыма Цянь (яп. Shibasen) писал, что Сю Фу (яп. Johuku) сказал Ши Хуанди из Цинь, что отправлялся в Восточное море, на поиски снадобья для вечной жизни, к островам Фенлай (яп. Hourai), которые китайские люди считают Японией. Он отправился примерно с двумя тыс. людей, но не возвратился, потому что стал там королем.

Исходя из этих текстов, видимо, довольно многие люди верят, что японцы – это именно ветвь китайцев. Было бы слишком самонадеянно игнорировать эти записи, но и слишком наивно слепо доверять легендам...

3. Хронология

Чтобы показать праисторию Японии, представлю два хронологических этапа. Первый этап охватывает примерно от 400 до 300 гг. до н. э. Это время, когда на Японские острова приходит культура заливного риса и металлообработки, и образ жизни здесь изменяется. Кроме того, с этого времени начинает употребляться древняя форма японского языка. Я бы назвал эту стадию языка «протояпонской», которая позже эволюционировала в наш древнеяпонский язык.

Второй этап продолжается примерно с 200 г. до н. э. до 300 г. н. э. В это время почти заканчивается трансформация народа, культуры и языка, и мы видим народ Ямато, который позже будет владеть всеми Японскими островами. С этого времени до VII века около 2/3 территории Японии оказалось под началом народа ямато, который говорил на древнеяпонском языке.

Исторический промежуток, охватывающий эти два этапа, назван эпохой Яёи, получившей название по месту, где была найдена типичная для данной эпохи керамика, изготовленная на гончарном круге.

4. Эпоха, предшествующая культуре рисосеяния

Исследования по археологии и антропологии доказывают, что было по меньшей мере три группы населения, жившего на Японских островах до того, как туда пришла культура риса.

4a. Айнский народ [1]

На острове Хоккайдо и самой северной части острова Хонсю жил айнский народ. Биологические исследования показывают, что айны ближе к людям, которые образовали европейские народы. В лингвистическом отношении айнский язык имеет сходную синтаксическую структуру с японским, но отличается употреблением местоимений, используемых как префиксы к словам. Некоторые лингвисты представляют айнский язык как отдаленную ветвь финно-угорской подгруппы в алтайской языковой семье. Некоторые археологические находки и антропологические исследования показывают, что айнский народ, возможно, является ветвью той группы населения, которая первоначально вышла с севера Уральских гор и распространилась от Финляндии до Северо-Восточной Сибири между 700 л. до н. э. и 700 л. н. э. [2] Это следует из культурного и религиозного сходств, обнаруженных в древних реликтах, но культура может передаваться через контакты людей, так что происхождение айнского народа еще не известно в точности.

4b. Адума-хито, народ северо-восточного региона Японии [3]

На острове Хонсю все еще остаются ощутимые различия людей, культуры, языка (на уровне диалектов), которые обнаруживаются, если провести линию, разделяющую северо-восток и юго-запад. Эта линия почти соответствует юго-западным границам нынешних префектур Ниигата, Нагано и Аити. На северо-восток от нее живут люди, которые, возможно, называли себя Emchu, Enju или Enzo – именем, означавшим человек (людское существо). Возможно, это слово было изменено в японском языке на Emisi или Ezo, что позже означало именно «северные иноземцы», так что это же слово использовалось для наименования Хоккайдо и народа айнов и тысячу лет спустя. Из-за этого слова "Ezo" некоторые люди интересуются, жили ли прежде айны на половине территории Хонсю, но это не довод. У этих людей была культура с присущими ей красивыми глиняными сосудами, которые обычно называют «сосудами дзёмонского типа». Дзёмонские сосуды изготовлялись и в южной части Японии, но центр этой культуры был севернее, а позже, когда люди на юге стали использовать более прогрессивный тип посуды, этот народ продолжал употреблять дзёмонские сосуды. В этом можно видеть продолжение названного народа в более позднее время.

Большая часть того, что ныне составляют регионы Хокурику, Тюбу и Канто, были под контролем народа Ямато с конца VI века. Туземцев захваченной земли называли тогда 'tori-no saezuru Aduma-hito', или «по-птичьи поющие иноземцы» за то, что они говорили по-древнеяпонски с чуждым произношением [4]. (Azuma /Адзума/ [5] на современном японском означает «восток», как и слово higashi, но восток как направление в древнеяпонском назывался himugashi, «ветер к солнцу», а слово Aduma использовалось для определения региона). Многие мужчины области Aduma были посланы на остров Кюсю как военная охрана.

С X века народ Ямато стремился захватить северную часть Хонсю – Мициноку, но здесь туземный народ, тогда называемый Ezo, удерживал свою автономию вплоть до конца XII века [6].

Происхождение этого народа (по отношению к праистории их называют Jōmon-jin /дзёмонцы/) достаточно не известно. Они, кажется, были северной ветвью «монгольской расы», а их язык более ориентирован на согласные, чем языки их южных соседей. Но язык, на котором они говорили до контактов с народом Ямато, неизвестен. Некоторые авторы утверждали, что гора Фудзияма означает «Огненная гора» на их языке, но у нас нет тому доказательств.

4c. Народ юго-западного приморского региона

Остальная Япония до проникновения культуры рисосеяния была населена людьми, которые, возможно, появились с юга морем. Некоторые культурные черты японцев, как полагают, произошли от этих групп населения. У мужчин была татуировка на лице, был широко распространенный обычай удаления клыков. Женщины окрашивали зубы в черный цвет, когда выходили замуж. Брак и семья следовали материнской линии, мужья навещали жен. Юные члены общества были организованы в группы одного возраста, и т. д.

Их язык, хотя мы не знаем, какая была у него синтаксическая структура, должен был иметь открытые гласными слоги, что сохраняется в японском языке и сегодня. Современный язык еще сохраняет много слов, означающих части тела, от того времени.

Можно заключить, что этот народ, возможно, принадлежал к малайско-индонезийско-полинезийской группе, и теснейшие связи с нею обнаружены ныне на некоторых островах Полинезии и Микронезии. Мне это весьма интересно, но я не знаю, откуда эти люди произошли или как они преодолели Тихий океан. [7]

5. Культура рисосеяния, ударная волна из Кореи

Здесь надо показать, как культура заливного риса была привнесена в жизнь японцев. Это изменило жизнь и язык, и, конечно, мы представляем, что это было передвижение людей, которые прибыли с рисом и стали жить на Японских островах. Но сначала посмотрим вокруг, чтобы увидеть, у кого рядом с Японией была в это время культура рисосеяния.

5a. Происхождение рисоводства и мон-кхмерский народ

Культура заливного риса зародилась в современных границах между Мьянмой и Китаем. Примерно 400 л. до н. э. она распространилась широко, по району нижнего течения Янцзы, куда народ хань (китайцы) еще не пришли. Здесь, в районе южной части Китая (Цзэцзян, Фуцзянь и т. д.), кажется, жило много разных народов. Китайская литература того времени описывает людей в южном регионе как иноземцев, с такими обычаями, как татуировка, окрашивание и удаление зубов и т. д.

Среди них наше внимание привлекает народ, называемый "Mon". Народ мон был широко расселен по нижнему течению Янцзы и пик его расцвета приходится примерно на VII век н. э. Ныне он живет как этническое меньшинство в Китае и Мьянме. В одном из номеров японского издания “National Geographic” есть статья о посещении /ее автором/ этих людей. Репортер был поражен их лицами, очень похожими на лица японцев, и обнаружил обычаи, сходные с теми, что часто обнаруживают в Японии, такие, как ношение детей на спине матери и т. д. [8] Их язык принадлежит к мон-кхмерской лингвистической группе. Он, однако, не показывает близость к японскому, за исключением некоторых слов, обозначающих части тела, и системы указательных местоимений, как ko-, so-, a-, idu(do) в японском. Система местоимений для выражения понятий «близко», «близко» (в смысле общности), «далеко» и неопределенные обстоятельства – общие с корейским и японским, но не с соседними к северу алтайскими языками.

5b. Появление риса в южной части Корейского полуострова

То было еще во время, когда люди хань представляли эти южные части Китая как землю чужеземцев, поэтому мы не знаем точно, какой народ, живший здесь и занимавшийся рисоводством, начал продвигаться отсюда вовне. Похоже, они не направились прямо в Японию, а поселились сначала в южной части Корейского полуострова до 300 г. до н. э. Причина их передвижения неизвестна, но я представляю, что это было время войны между странами в древнем мире Китая, и люди могли передвигаться в поисках мирной земли.

Takashi Akiba изучил этнологию корейского народа и писал об обычае связывания веревкой как религиозной церемонии (("shimenawa" по-японски). Этот обычай должен быть связан с культурой рисосеяния, и его можно обнаружить широко в южной части Кореи, за линией 38-го градуса. Это указывает на границу народа, культивировавшего рис.

5c. Южная Корея: где встретились северная и южная волны

Тот факт, что культура риса не пришла прямо в Японию, а задержалась на Корейском полуострове, весьма важен. Рис как южная культура пришел в Японию не один, он был импортирован вместе со многими факторами северных тунгусских культур. Это смешение Севера и Юга произошло в Южной Корее перед самым началом продвижения в Японию.

Северные факторы. Они включают отцовскую семейную систему (ul, kara по-корейски, udi, kara по-японски), цифру «пять» как религиозное число, трехслойное представление о мире: Небо (ama) – Середина (nakatu) – Земля (ne), веру в то, что боги сошли с небес на гору, и т. д. Эти факторы – общие в тунгусской культуре и японском синтоизме [9]. Много лингвистических черт японского языка, общих для большинства алтайских лингвистических групп, – это, конечно, в числе того, что мы причисляем к северным факторам.

5d. Волна из Кореи

Одно интересное исследование показывает, что средний рост корейцев (163 см) был выше, чем у японцев (160 см) в течение всей истории. (Ныне молодое поколение в обеих странах выше, чем прежде. Это исторический средний рост.) Исследование показывает, что средний рост японцев до освоения культуры риса был около 160 см, но возрос до 160 см, однако позднее, в V веке н. э., он вернулся к показателю в 160 см. Объяснение таково, что имела место волна иммиграции из Кореи, которая была достаточно крупной, чтобы изменить средний рост протояпонцев, но недостаточная для того, чтобы полностью изменить природу генофонда на островах, и что за этой волной не последовало новых волн. Со временем эти иммигрировавшие люди смешались и ассимилировались в массе аборигенного народа.

5e. После того, как появился рис

С культурной точки зрения, эта волна была шоковой и полностью изменила образ жизни. Культура заливного риса потребовала организации людей в селении, чтобы сделать эффективным коллективный труд. Владение землей и накопление богатства вели к войнам и наращиванию военной силы. Культивация риса и новые технологии изменили жизнь в южной части Японии. С лингвистической точки зрения, эта волна изменила синтаксический строй языка и вытеснила много основных слов.

5f. Протояпонский и корейский языки [10]

6. Экспансия ямато

Ямато – название местности, где поселился народ, впоследствии распространившийся по всей Японии. Когда эти люди пришли в регион Ямато (в нынешней преф. Нара), точно не известно, но их изустно передаваемые мифы рассказывают о войне, начавшейся, когда они прибыли на восток, в Ямато. Я думаю, эти люди были последней волной с Корейского полуострова, которые были политически организованы и начали завоевывать людей, которые занимались заливным рисосеянием со времен прежних волн. Мифы рассказывают о войнах против людей в Idumo на западе, Kumaso (или Hayatо) на юге, а позже против Ezo или Aduma на востоке. Так как они заняли названные территории, то их язык, предшествовавший древнеяпонскому, стал общим языком на острове.

Рюкюский, или язык островов Окинава, отделился от древнеяпонского где-то между III и V веками н. э. Таким образом, это или очень близкий язык, или максимально удаленный диалект японского.

7. Цивилизация

Китайская цивилизация достигла одной из своих вершин в VI веке н. э. Народ Ямато познавал эту самую развитую цивилизацию того времени, привлекая ученых и ремесленников из Кореи. Половина кланов в Ямато, как полагают, были аборигенными в этой местности, а другие кланы, позднее становились все сильнее и сильнее, были теми, которые поселились как завоеватели, и имели еще сильнее связи с корейским народом. Много корейских людей иммигрировало в Японию в течение того времени, принося технологии и духовность, как конфуцианство и буддизм, а также знание китайского письма. Позднее Япония посылала своих интеллектуалов в Китай, чтобы они изучали и осваивали китайскую цивилизацию напрямую. В результате японцы заимствовали много слов из китайского языка, но это не изменило их язык. Японский язык не связан с китайским [11].

8. Конец алтайских гласно-звуковых согласований

В 1909 г. Shinkichi Hashimoto обнаружил, что в древнеяпонском языке имелось две группы гласных /i/, /e/, and /o/, так что было восемь гласных, и каждый мог ясно их различать, за исключением упомянутого дальнего народа Aduma на востоке. Далее, исследования в плане использования и различения этих звуков показывают, что в древнеяпонском языке было согласование гласных звуков – нечто близкое к гармонии гласных, которая характерна для алтайских языков, таких, как тюркские, монгольские и тунгусские. Это один из важных моментов, который показывает связь алтайских языков и японского, но это гласно-звуковое согласование и даже различение двух групп гласных к X веку исчезают. Не есть ли это лингвистический вариант того же самого феномена, что и средний рост японцев, достигший 160 см сотни лет спустя после ударной волны из Кореи? С течением времени японский язык потерял черты алтайской части своего происхождения.

В фонетическом смысле японский принадлежит языкам южных островитян.

Японский и корейский языки разделились таким образом примерно от 1.900 до 2.300 лет назад. Корейский, кажется, потерял свои южные элементы, а японский – северные. Так что нелегко изучающим сегодняшние формы двух языков обнаружить сходства между ними, исключая синтаксическую структуру и общие заимствованные из Китая слова.

----------------------------------

ПРИМЕЧАНИЯ ПЕРЕВОДЧИКА

[1] Согласно современным научным данным, айнами признаются только аборигены Хоккайдо и, может быть, самой северной оконечности Хонсю, так называемого региона Намбу (намбу-айну) начиная с XII-XIV вв. Та группа населения, которую имеет в виду автор, представляла собой племена эмиси/эбису Хонсю (и других островов), этнический и тем более лингвистический облик которых совершенно не ясен. Несомненно лишь, что среди них были и предки айнов.

[2] «…айнский народ, возможно, является ветвью той группы населения, которая первоначально вышла с севера Уральских гор и распространилась от Финляндии до Северо-Восточной Сибири между 700 л. до н. э. и 700 л. н. э.». Это совершенно несостоятельная версия, т. к. вполне доказана прямая связь между древнейшим населением культуры дзёмон и айнами, а эпоха Дзёмон зародилась и обрела отчетливо характерные для нее формы задолго до указанного автором «исхода» с «севера Уральских гор» (?) указанной группы населения. Прямые предки айнов – весьма древние насельники Японских островов.

[3] «Адума-хито, народ северо-восточного региона Японии». Едва ли аборигены Адума-но куни чем-то существенным отличались от более северных (как, впрочем, и от более южных) аборигенов айноидного, т. е. дзёмонского типа. Во всяком случае, таких данных не обнаруживается. Однако более чем вероятно, что они обладали соответствующей региональной спецификой, включая особенности языка.

[4] «…они говорили по-древнеяпонски с чуждым произношением». Очевидно, что адума-хито говорили «с чужим произношением» по-японски потому, что плохо знали его и он был им чужд, т. к. они обладали собственным языком, в свою очередь, чуждым с японскиму.

[5] Современному японскому звуку z (дз) предшествовал архаический d, сменившийся затем на z (з), поэтому многие имена и нарицательные слова при обращении к древнеяпонским письменным памятникам употребляются по-разному; к примеру, историческая область Идзумо пишется как Идумо и Изумо. То же и с Адзума (Адума-Азума).

[6] «С X века народ Ямато стремился захватить северную часть Хонсю – Мициноку, но здесь туземный народ, тогда называемый Ezo, удерживал свою автономию вплоть до конца XII века». Весьма спорные датировки. К примеру, попытки завоевать север Хонсю делались на три столетия раньше.

[7] «Можно заключить, что этот народ, возможно, принадлежал к малайско-индонезийско-полинезийской группе, и теснейшие связи с нею обнаружены ныне на некоторых островах Полинезии и Микронезии. Мне это весьма интересно, но я не знаю, откуда эти люди произошли или как они преодолели Тихий океан». Типичное заблуждение: со времен Л. Я. Штернберга очень многие полагают, что предки айнов (а в данной статье – японцев) приплыли из Океании: между тем дземонское население Японских островов существовало намного ранее, чем австронезийские группы распространились по островам Океании. Речь на само деле идет о возможном родстве древних обитателей Японии с обширной южномонголоидной общностью, жившей, однако, на юге Китая, а не в Индонезии, Микронезии и тем более в Полинезии. Наоборот, из этого бесспорно выявленного центра в Южном Китае во все стороны шло расселение австронезийцев – южномонголоидных типов с австралоидной примесью. Другое дело, что некоторые из этих групп попадали на Японский архипелаг не через Корею, а минуя ее, через Тайвань Филиппины, и даже, может быть, через близкие к Индонезии и Филиппинам острова Микронезии, далее – по цепи Рюкюсских островов до Кюсю и юго-западного Хонсю. Наиболее ранние из таких миграций могли быть синхронными проникновению австронезийских мигрантов в Океанию или еще более ранними.

[8] «Репортер был поражен их лицами, очень похожими на лица японцев, и обнаружил обычаи, сходные с теми, что часто обнаруживают в Японии, такие, как ношение детей на спине матери и т. д.». Репортеру простительно, но серьезно изучающий историю и язык японцев не должен впечатляться столь общими сходствами. Детей носят за спиной и в Африке. Гипотеза о происхождении японцев от мон-кхмеров или родства с ним более чем сомнительна.

[9] «…трехслойное представление о мире: Небо (ama) – Середина (nakatu) – Земля (ne), веру в то, что боги сошли с небес на гору, и т. д. Эти факторы – общие в тунгусской культуре и японском синтоизме». Очень спорные утверждения: вертикально-трехслойное членение мира, верования в то, что боги снисходят с неба на вершины гор весьма распространены в различных культурах Земли, а вовсе не присущи лишь тунгусской культуре. В частности, такие представления восходят в Японии к дзёмону, а его население антропологически не имеет ничего общего с тунгусским этнорасовым типом и появилось в Японии намного раньше тунгусских групп.

[10] Я не переводил этот параграф, т. к. считаю абсолютно бесперспективным сравнение японского языка с корейским в поисках общей основы. Они совершенно разные и по фонетике, и по структуре. Что же касается какого-то количества общих или схожих слов и других элементов – весьма ограниченного, то эти параллели, аналогии и сходства можно обнаружить в самых разных языках, даже никогда не контактировавших, не говоря о соседствующих и многократно взаимопроникавших корейском и японском. Кто все же интересуется этим вопросом, может обратиться к английскому тексту оригинала.

[11] «Японский язык не связан с китайским». Абсолютно верно, причем совершенно в той же мере не связан, что и с корейским.

@темы: язык, япония, Тихэн

---

Немного об айнах (Эбису), кумасо, коробоккуру и японском народе

По материалам : Таксами Ч.М., Косарев В.Д./, «Кто вы, айны?», изд-во «Мысль», М. 1990 и Конрад Н.И/, «Избранные труды. История», М., 1974
_____________________________________
Пару слов от себя. Первое упоминание о столкновениях относятся к 95 году последнее к 1789 году. Таким образом сопротивление айнов, на не значительной по географическим меркам территории, продолжалось примерно 1700 лет, что внушает уважение. Сложно сказать были ли все сопротивлявшиеся айнами или нет. Но например племена кумасо, населявшие южную часть японских островов и относившихся к индонезийским племенам, были разбиты и ассимилированы значительно раньше и единственное пока упоминание об их востании относится к 193г . По крайней мере исходя из тех материалов которые я изучил.
_____________________________________________

40 тыс. – 15 тыс. лет днэ. Палеолит. Эпоха палеолита на территории Японского архипелага терминологически определяется по-разному. Он может называться как собственно палеолитом (кюсэкки дзидай), так и периодом Ивадзюку – по месту, где в 1949 году были найдены первые следы деятельности палеолитического человека, Ивадзюку (префектура Гумма). В настоящее время обнаружено около пяти тысяч таких стоянок по всей территории современной Японии, давшие довольно значительный материал (в основном, каменные орудия), обнаруживающий, согласно оценкам японских археологов, значительный хронологический разброс (600 - 13 тысяч лет назад). Приблизительно 21 –22 тысячи лет назад происходит мощнейшее извержение вулкана на месте нынешней кальдеры Айра на севере Кюсю, слой пемзы обнаруживается вплоть до севера Хонсю. Если до извержения каменные орудия труда по всей территории Японского архипелага демонстрируют единообразие, то после извержения наблюдается культурная диверсификация. Начинает просматриваться отличие культур северо-востока и юга Японии. Северо-восточная культура обнаруживает сходство с палеолитическими культурами Сибири, а юго-западная с малайской и корейской палеолитическими культурами. По-видимому, северо-восточная культура принесена племенами протоайнов, а юго-западная племенами протокумасо и племенами с Корейского полуострова.

15 тыс. – 300 гг. днэ. Период дзёмон (неолит) – назван по типу керамики с «веревочным орнаментом». Подобная техника нанесения орнамента на глиняные сосуды использовалась в Африке (Сахара), Полинезии (Ново-Гибридские острова) и в некоторых других регионах, что позволяет говорить о ее местном происхождении, так как в непосредственной близости от Японского архипелага техника дзёмон не используется. В северной части архипелага начинает активно использоваться лук, следует отметить, что в японских хрониках упоминается об использовании айнами (эбису) отравленных стрел. В этот период происходит потепление и как следствие этого изменение климата, повышение влажности и формирование теплого Цусимского течения. Вследствие этих событий на территории архипелага исчезают крупные млекопитающие, что соответственно привело к сокращению привычной для употребления белковой массы и необходимость адаптации к новым условиям обитания, что привело к увеличению использования лука. В результате поднятия уровня океана в среднем на 2-3 метра формируется непосредственно сам архипелаг почти в том виде, каким мы знаем его сейчас (образовываются острова Хонсю, Кюсю, Сикоку и Хоккайдо). Из-за значительного сокращения территории пригодной для жизни, вероятно, происходит усиление борьбы за право обладания лучшими охотничьими угодьями и нерестовыми реками. К этому периоду относится усиление борьбы между «Тэнсон» и кумасо на Кюсю, идзумо и эбису на Хонсю с одной стороны и «Тэнсон» и идзумо с другой стороны. Возможно к этому же периоду относится и оттеснение коробоккуру айнами (эбису) на север Хонсю и Хоккайдо. К 4600 году до нашей эры относятся первые обнаруженные следы земледелия (гречиха), а следы возделывания проса обнаружены на рубеже 2 – 1 тысячелетия до нашей эры. Приблизительно к 1200 году до нашей эры относятся свидетельства возделывания суходольного риса в Северном Кюсю. Ранее считалось, что земледелие впервые появилось на Японском архипелаге только в период яёй, а в период дзёмон преобладало кочевое собирательство, что тоже оказалось неверным (кочевое собирательство), так как было обнаружено большое количество поселений длительное время находящихся на одном и том же месте.

До 660г. днэ. Колонизация Японского архипелага началась с островов Кюсю и Хонсю, где колонисты встретили сопротивление племен кумасо (некоторые исследователи относят к ним также хаято), айнов (эбису) и коробоккуру. Основным ядром позднейшей исторической японской нации послужили два племени: тэнсон и идзумо, из которых первенствующую роль играло первое племя. Время их слияния достоверно не известно.



95 г. Такэти-ко-Сукине (Такэмуци-но Сукунэ) доложил императору Кэйко о наличии на востоке страны Хитаками. Японцы столкнулись на Хонсю с племенными союзами айнов, которых они называли эбису или эдзо. Некоторые авторы относят к айнам также: хита, хина, коробоккуру, нисимоно, цутигумо, кудзу, яцукахаги, саэки, другие же авторы выделят выше перечисленные названия, как самостоятельные племена. Между японцами и айнами происходили постоянные пограничные столкновения. Пленные айны переселялись на Кюсю для последующей ассимиляции.

193 г. Восстание кумасо на острове Кюсю, которое поддержало корейское государство Сираги. Императрица Дзинго послала одного из своих военачальников – Тюай, который был ее супругом и царем, подавлять восстание, а сама начала усиленную подготовку к вторжению на Корейский полуостров с целью покорения государства Сираги.

5-6 вв. Владения Ямато включали в себя кроме острова Кюсю и области Кинаи остров Сикоку и часть Хонсю. Полководцы Ямато начали продвигаться на север, в основном вдоль западного побережья используя поддержку флота. В завоеванных областях учреждались провинции, ставились укрепления с гарнизонами. Нередко японцы излишне торопились с объявлением новых административных единиц в землях, которые десятилетиями, а то и столетиями оставались фактически не покоренными и поэтому числились как «мятежные» округа и провинции. Таковой была обширная земля союза племен Коси. Ее поделили на провинции Этидзен, Эттю и Этиго, но здесь постоянно вспыхивали восстания, порой охватывающие обширные территории. Всякий раз, как сообщается в японских хрониках, эти территории «окончательно» усмирялись, «мятежники» истреблялись, но в последующие годы события повторялись с прежней силой. На севере исторической области Ямато находилась обширная страна Мицу – территория айнов, предмет вожделения японского императорского дома и его вассалов, источник постоянной опасности. К 5-6 веку относятся о восстании и покорении айнов Акита, Нусиро, Цугару и других северных земель.

478 г. Японский правитель, сообщает китайскому императору, о том, что: «его отец покорил на востоке 55 государств (племен) мао-жень, то есть «мохнатых людей» (айнов), а на западе 66 государств (племен) и-жень, то есть «варваров»».

642 г. Подавление восстания эбису в провинции Этиго на острове Хонсю.

648 г. Строительство укрепленного пункта Ивабуни в провинции Этиго для защиты и успешных действий против эбису.

658 г. Японский флотоводец Абэ-но Хирафу на 180(!?) судах вторгся в Мицу, видимо впервые достигнув северной оконечности Хонсю. Айны местностей Акита и Нусиро выразили ему покорность, причем вождь айнов Онка поклялся «именем бога залива» в верности императорскому дому. В Нусиро и Цугару учреждены округа и поставлено окружное управление. Японцы пригласили сюда айнов Ватарисима, (то есть «острова за переездом» - южной оконечности Хоккайдо), которые были «угощаемы и отосланы обратно после ласкового приема».

660 г. Японский флотоводец Абэ-но Хирафу на 200 судах вновь напал на эбису Мицу. Ожесточенное сражение кончилось тем, что побежденные эбису, не желая сдаваться врагу, покончили с собой, убив также женщин и детей. (не помню точно от куда брал инфу., но встречал и другую интерпритацию событий этого года:
В 660 г., в разгар борьбы Ямато с сильным государством Сюкусин (сушеней Приморья), Абэ-но Хирафу, возглавляя 200 судов и ведя с собой эдзо из области Мициноку (Муцу), предпринял экспедицию в Приморье и Маньчжурию. В итоге знаменитый флотоводец даже поселил на материке свыше тысячи айнов. . Отсюда вопрос какое веное?)

709 г. Восстание эбису в провинции Мицу и Этиго на севере Хонсю. На его подавление было послано два сёгуна.

720 г. Эбису Мицу убили высокопоставленного императорского сановника. На усмирение восстания были посланы три сёгуна с войсками, набранными из девяти японских провинций.

724 г. Восстание эбису прибрежной области Мицу и провинции Дэва. Их усмиряли полководцы Оно-но Усикаи и Фудзивара-но Умакаи. После этого в усмиренных районах появились японские гарнизоны, и была построена крепость Тага.

774 г. Восстание эбису в Мицу. Эбису приступом взяли японскую крепость близ города Сэндаи, на границе Эдзо и Ямато. Усмирял восстание сёгун Отомо-но Суругамаро, «по императорскому указу в восьми провинциях Бандо вплоть до Мицу на севере были расставлены войска».

775 г. Восстание эбису в провинции Дэва. Эбису удалось разбить посланную для усмирения армию японцев.

780-794 гг. Крупнейшее восстание эбису в Мицу. Трехтысячная армия не сумела справиться с эбису. Повстанцы, на сторону которых перешел начальник одного из округов Идзи Адзамаро, взяли приступом все японские крепости, в том числе и замок Тага, и сожгли правительственные склады. Новая экспедиция крупного японского войска против Идзи Адзамаро и эбису была неудачна. С большим трудом полководец Фудзивара-но Огуромаро позднее вернул «потерянные места и крепости». В 788 году войска в 52 тысячи человек выступили против эбису, но за целый год не смогло с ними справиться. Сильное поражение было нанесено эбису только через шесть лет(794 году).

800 -801 гг. Японский феодал Саканоуэ-но Тамуромаро снова покорял эбису севера Хонсю, (путешественники настоящего времени могут еще в северной части Хонсю груды костей айнов, избитых японскими армиями более тысячи лет назад; возле Мориока, в провинции Рикуцю, имеется вал, содержащий в себе кости убитых айнов – этот памятник относится к «подвигам» Саканоуэ-но Тамуромаро).

Весна 811 г. Восстание эбису на севере Хонсю. Восстание охватило обширные территории Мицу. На его подавление выступили сановник Бунья Ватамаро и сёгун Саики-но Нимаро с армией в 26 тысяч человек. Восстание удалось подавить только к зиме.

875 г. Эбису Мицу и других северных территорий Хонсю, по-видимому, нередко выступали в союзе со своими хоккайдскими соплеменниками. Айны Осима на морских судах достигли побережья провинции Дэва, обложили населенные пункты Акита и Акуми и нанесли японцам серьезный урон.

878 г. Новые волнения айнов в провинции Дэва привели к тому, что местный правитель Фудзивара-но Окиё защищая населенные пункты, был разбит. Повстанцы сожгли замок Акита. Восстание возглавляли вожди Такамару Свирепый и Сиро Красноголовый (имена данные им японцами). Японцы ответили массовым истреблением айнского населения.

1428 г. В Мацумаэ (Хоккайдо) прибыл изгнанный из клана Цугару Андо Норисуэ, а также авантюрист из Мицу, приговоренный к смерти своими родителями Такэда Нобухиро.

1431 г. Айны возмущенные бесчинствами людей Андо Норисуэ, начали военные действия. Они выступили, как сообщается в летописях Мацумаэского клана, под руководством вождя Косямаин. Это выступление охватило большую часть территории, населенную японцами на острове Хоккайдо. «Все представители знатных и сильных родов на границах Осима, покинув замки, бежали». Японцы, возможно, были бы истреблены или выбиты из пределов Хоккайдо, но Такэда Нобухиро воспользовался острой ситуацией. Объединив потрепанные и демарализованые силы колонистов, он возглавил оборону и, в конце концов, сумел добиться победы, хотя и находился на грани разгрома.

1512 г. Восстание айнов на Хоккайдо. Они захватили три замка: Усугэси, Синори и Ёкурамаэ. При этом три знаменитых самурая в знак поражения покончили жизнь самоубийством.

1513 г. Айны взяли штурмом замок Одатэ и снова два самурая покончили жизнь самоубийством. Айны разрушили все буддийские и синтоиские храмы и алтари, и убили всех их хранителей и бонз.

1515 г. Айны осадили замок Такуяма. В опасности оказался сам правитель клана Такэда Мицухиро. Но айнские вожди братья Сёлкодзи позволили заманить себя в ловушку – они вошли для переговоров в замок, где их во время праздничного угощения убили.

1529 г. Крупное восстание айнов Хоккайдо – на Мацумаэ двинулись отряды вождя Танасягаси. Вассалы Мицухиро потерпели поражение и опять самураи обманули вождя айнов и убили его, а после этого истребили отряд айнов.

1531 г. Восстание айнов на Хоккайдо.

1536 г. Восстание айнов на Хоккайдо на полуострова Осима

1643 г. Восстание айнов в Мацумаэ (Хоккайдо).

1662 г. Восстание айнов в Мацумаэ (Хоккайдо).

1669-1673 гг. Восстание айнов в Мацумаэ (Хоккайдо). К предпосылкам восстания следует отнести: распространение влияния Мацумаэ на айнов района Сару. Между тем район и селение Сару, а также местные жители и вожди пользовались у айнов всего острова особым статусом. По айнской мифологии, именно здесь впервые спустилось на землю их верховное божество. Это был центр, вокруг которого группировались племена острова, своего рода столица Эдзо. Восстание возглавил восьмидесятилетний вождь Сагусаин. Борьба под его началом вышла далеко за рамки ординарного восстания, каких случалось немало. И по масштабам и по значимости она стала освободительной войной, длившейся около четырех лет.
Восстание тщательно готовилось, айны вооружались, строили укрепления, вели наблюдение за передвижениями японцев по острову. Сагусаин привлек на свою сторону многих вождей айнов. Противником Сагусаина, пытавшимся сорвать замысел и якобы убитым заговорщиками, был вождь Оннибиси из местности Хаи в Сару. Его подчиненные, возможно, оказались единственной группировкой айнов, не принявшей участия в восстании, а, напротив, помогавшей японцам. Скорее всего, Оннибиси был главным соперником старого вождя за влияние среди айнов.
В1669 году большой отряд айнов захватил свыше 30 казенных и купеческих судов, прибывших в даймё Мацумаэ. В нападении участвовало несколько тысяч айнов. Лишь в 1670 году уцелевшие пятеро японцев добрались до правителей клана и доложили о случившемся. Один из кэраи (вассал), Какидзаки Сакудзаэмон, выступил с 300 солдатами в Сару, но был окружен отрядом Сицирицямаэна, сподвижника Сагусаина. Сакудзаэмон с солдатами и 500 японскими жителями оказались запертыми в укреплении. На помощь была выслана армия, которую возглавил Мацумаэ Ясухира, дядя малолетнего правителя клана.
Решающее сражение произошло на реке Куннуи и длилось полдня. Однако наступили иные времена, теперь мастерство и мужество айнов уже не могли принести им победы. Японцы развернули артиллерию. Айнские стрелы не пробивали глухие доспехи самураев. Понеся большие потери, айны отступили и укрылись в горной тайге. Преследуя их, каратели жгли деревни и истребляли население. Авангард армии, которым руководил Сато Гондзаэмон, достиг селения Сару, покорил его и воздвиг укрепление близ Сибуцари.
Сагусаин в ответ на вызов Гондзаэмона прибыть на переговоры - вызов, сделанный в оскорбительной форме, - не замедлил явиться с вооруженным отрядом, обложив укрепление самураев. Он не подозревал, что на подходе огромная армия врага. Японцам удалось уговорить его безоружным войти в логово самураев.
На переговоры, завершившиеся пиршеством, были приглашены сам Сагусаин, два младших его брата Цинтэкаи и Сиравэси, а также вожди Хагука, Катэнку и Маканосукэ. Вдруг послышался шум- это приближалась пехота и конница японцев, и тогда началось избиение безоружных вождей айнов.
Самураи изрубили на мелкие куски тело Сагусаина. Погибли 25 айнских вождей, дожидавшихся результатов переговоров близ лагеря, и всех, кто был рядом с Сагусаином. Лишь Сиравэси удалось скрыться. Самураи живьем сожгли осажденных айнов в крепости Сибуцари. Также они поступили и с захваченным в плен Риттоином. Шестнадцать пленных вождей были доставлены в Мацумаэ, где их ожидала столь же лютая расправа. На обратном пути оставшиеся айны, числом около тысячи, преследовали и нападали на японскую армию. Восстание продолжалось.
В1670 году Мацумаэ Хирохото и Кокидзаки Хиротака предприняли новую попытку подавить восстание, а в 1671 году Хиробаяси с 300 солдатами провел карательную экспедицию в Сираои. В 1672 году Ясухиро провел карательную экспедицию против восставших айнов в районе реки Куннуи. Как сообщают Мацумаэские летописи каждый раз (1670-1672 года), восстание подавлено окончательно. Сомнительно утверждение летописи о том, что «после успокоения мятежа в течение 120 лет не существовало ни одного случая поднятия эдзосцами (айнами) восстания». Тогда, в связи с чем, через 20 с лишним лет после поражения Сагусаина правитель клана издал указ, запрещающий «превращать айну в японских домах в рабов».

1785г. Сражение айнов и японцев на мысе Носяппу (Хоккайдо).

1786 г. Свыше 200 айнов Кунашира напали на склады и суда японцев. Был убит чиновник клана Мацумаэ и более 70 служащих- японцев. Волнения переместились на Хоккайдо, в местность Аннэси. На подавление прибыло более 30 военных судов. Было казнено 37 «вожаков».

1788 г. Восстание айнов на Кунашире. Начальник японской карательной экспедиции приказал отрубить его участникам головы и, засолив в бочках, отправить на Хоккайдо в доказательство своего усердия.

1789 г. . На острове Кунашир вспыхнуло восстание айнов и было убито более 70 японцев. Сегунским чиновникам удалось подавить восстание лишь благодаря военной помощи феодального княжества Мацумаэ, правитель которого отправил на Кунашир военный флот из 30 судов с солдатами. Возмущение кунаширских айнов было подавлено с большой жестокостью.

запись создана: 02.04.2010 в 01:18

@темы: история, япония, айны, коробоккуру, эбису